Высокие устремления

Про унаков и время

Жил под горой старик по имени Шаман. Давно жил! Старше всех в деревне был. Молодым его и не помнил никто — думали, сразу старым родился.

Высокий как сосна, волосы — снег. Лето, зима, дождь, снег — всегда в одной и той же камлейке ходил, из паруса сшитой. Была белая, стала как снег прошлогодний за последними домами.

Камлать не умел — и в бубен бил только, если на чужой свадьбе тонкий гриб съест. А Шаманом звали — умный очень. Даже слишком! Как начнет умные слова говорить — сразу все скисает. Даже вода.

Потому один и жил — ни жены, ни детей. Только пятнистый безрогий олень. Тот слушал хорошо, не перебивал.

Но жил хорошо — даже байдара своя была. Быстрая, легкая! Мастер Делорин делал. Хорошая байдара, и как только такому старику досталась?

Пришел как-то шаману молодой охотник Жилетин, по имени Лис. Жилетином его темер-нюча из Нугры прозвали — Лис в куртке без рукавов ходил. Зимой, летом — всегда в куртке без рукавов. Куртка из мандарки, красная. Далеко видно! Сначала только темер-нюча так звали, потом и унаки начали — он обижался смешно. Нож показывал, кричал всякое.

Пришел, юколы принес, чаю. Чаю попили, тут Шаман и говорит:

— Виденье мне было, друг Жилетин!

— Знаю я твои виденья, часто рассказываешь! — смеется молодой охотник. — Снова голые девки приходили?

— Старый я для девок, — отмахивается Шаман. — Другое видел! Не такое скучное! Но помощь твоя нужна. Поможешь?

— Ты мне друг, а не охвостье медвежье, помогу, как не помочь?

В байдару сели, парус поставили. Вышли в океан. Смотрят — над Адахом пламя. И дым над водой. Вовремя вышли! Сейчас большая волна родится, остров с берега до берега перехлестнет!

Смотрят, а волна уже перед ними — в затылок ей дышат. И все больше и больше! И плывут, как летят — все быстрее и быстрее! Запрыгнули волне на спину — летят!

Шаман еще два паруса поставил. Совсем быстро поплыли, стрелу пусти — обгонят! Молнии вокруг засверкали, гром загремел. Страшно стало Жилетину, а что сделаешь, плыть надо! Шаман не боится — он старый, умирать пора! А из байдары выпрыгнешь — и Кеглючина не надо, со злыми водными сэвэнами — сам утонешь!

Тут Шаман медный котел достал. Хороший котел, большой, начищенный! Залез на мачту, на самый верх приделал. Слезть не успел, молния в котел ударила! Взорвалось все вокруг! Не видно ничего, только молнии сверкают!

Жилетин глаза открыл — кончилось все. Живые они с Шаманом. Обрадовался Лис, закричал. Тут смотрит — беда!

Уплывали — все зеленое! Деревья, кусты, трава! Птицы гнезда вьют, солнцу радуются. Тюлени в прибое плещутся, ластами бьют.

Приплыли — даже желтого с красным нет почти, ветер все оборвал. Земля холодная, птицы улетели, тюлени уплыли. Даже деревня и та — пустая! Унаки в зимнюю перебрались. Не дождались!

Жилетин Шаману в нос кулаком стукнул — кровь пошла. Потом много плохих слов сказал. И про Шамана его, и про маму его, и про всех дядьев, и даже про безрогого оленя нехорошее придумал.

Шаман послушал, головой покачал.

— Пойдем, — говорит, — друг Лис, темер-нюча искать. В острог зимовать проситься. Помрем без припасов. Только под воротами ты мне еще раз в нос стукни. Расскажу, что ради науки пострадал, быстрее пустят!