Быть женой министра церемоний

Глава первая

Весенний игривый ветерок пробирался через неплотно закрытое окно, раздувал легкие занавеси и пах зеленью и цветущими яблонями. Такие же цвели в день моей свадьбы. И теперь аромат кружил голову, вызывая в памяти воспоминания трехлетней давности. Мои руки поверх рук Гейса, слова согласия, слова свидетелей и наш с Гейсом поцелуй…

Я стояла на одной ноге на шелковой петле гамака, сложив руки ладонями у груди и подогнув и отставив в сторону одну ногу. Шелк мягко обхватил мышцы. Я, не задумываясь, держала равновесие. А хотелось закрыть глаза и в тот же миг оказаться на мягкой подстилке в яблоневом саду или в парке возле площади Единения. И хорошо бы рядом был Гейс. Положить голову ему на плечо, обнять его рукой и крепко заснуть, продолжая вдыхать сладко-свежий яблоневый аромат. Или не заснуть…

Губы мгновенно закололо, а голова закружилась, таким сильным было желание прижаться к мужу. Вот только я на работе.

Вердомме! Мы же виделись всего пару часов назад!

Память услужливо подбросила мне сегодняшнее утро. Легкое касание губ на коже, большая ладонь, сминающая тонкую ткань ночной сорочки, дыхание, всколыхнувшее прядки волос у моего уха, тепло… Я потянулась, окончательно просыпаясь, развернулась лицом к мужу и улыбнулась. Он выглядел сонно и взъерошено — по-домашнему, на щеке отпечатался край подушки. И мне невыносимо захотелось разгладить этот след.

Я ахнула от неожиданности, когда Гейс дернул головой и его губы на мгновение обхватили мои пальцы.

— Сердце мое, как насчет прогулки по набережной Семуа этим вечером? С завтрашнего дня мне придется задерживаться на работе. Королевский прием на день Вознесения, сама понимаешь, — Гейс говорил быстрым шепотом, не прекращая касаться губами моей ладони.

— Да-а-а... — сейчас я бы согласилась на любое его предложение. На краю сознания мелькнуло недовольство и смирение. Теперь мы будем видеться с Гейсом едва ли пару часов в день. Подготовка к королевскому приему требовала много сил и внимания, особенно от министра церемоний. Увы, время подобных торжеств — то самое время, когда я засыпала без мужа, а просыпалась, когда он уже уехал на работу.

Что ж, никто не говорил, что быть женой министра церемоний легко. А пока у нас был еще один день…

Я освободила пальцы из плена его губ и медленно провела ладонями по родному лицу, коснулась плеча и шеи. Иногда мне казалось, что этот мужчина создан для меня. И я изо всех сил благодарила Небесную деву за этот дар, за то, что мы с Гейсом встретились.

— Я люблю тебя, — поделилась я шепотом. Стальные глаза мужа тут же потемнели, а рука сильнее смяла ткань на моем боку. А в следующий миг он уже крепко прижимал меня к себе. От близости кружилась голова. Желание, предвкушение и томление захватили меня врасплох своей остротой и силой.

— Вердомме! Никке, я не хочу сегодня никуда ехать! — простонал Гейс. — Давай останемся дома? А лучше в кровати.

Я тихо рассмеялась, его слова согревали меня изнутри. Но, увы, это всего лишь слова. У нас были обязанности, от них не деться. И работа, которую нужно было выполнить. Но задержаться рядом с любимым еще хотя бы полчаса, да, это мы могли себе позволить. И я легко коснулась губ Гейса своими, игриво лизнув...

Окно распахнулось сильнее, ветер трепал мою косу и выбившиеся из прически пряди. Внезапная прохлада выдернула меня из воспоминаний.

Вердомме! Вернуться бы сейчас в сегодняшнее утро! Но такой магии не существовало.

— А-ах-а, — не смогла я сдержать зевка, успела только прикрыть рот ладонью.

Спать и правда хотелось. Но вместо этого я вынудила себя сосредоточиться и обвела взглядом комнату. Все мое внимание теперь было приковано к семи юным девушкам, которые путались в широких складках шелковых лент, подвешенных к потолку. Одно неосторожное движение — и падение неизбежно! Хотя полы были выложены мягкими матами, но расслабляться мне все-таки было нельзя. Как-никак собрались в моем классе мефрау благородных кровей.

— А теперь выйдем из этого положения, мефрау. Ставим руки на гамак, крепко беремся руками, не стесняемся, отводим плечи назад, опускаем верхнюю ногу вниз и ставим две ноги на гамак. Сгибая ноги в коленях, опускаемся вниз и садимся на гамак. Теперь можно ставить ноги на пол, — я проделывала все, о чем говорила, даже не задумываясь.

Воздушные упражнения пришли из Лихтайна и пользовались особенной популярностью в этом сезоне среди мефрау Фрейзелии, так что я не могла не ввести эту дисциплину в расписание. Правда, самой пришлось потрудиться немало и отработать все элементы, которые потом собиралась преподавать.

— Или взлететь как на качелях, — хихикнула одна из девушек и тут же оттолкнулась от пола ногой и принялась раскачиваться. Мефрау Эльке, дочь графа Ройца, милая и добрая, но взбалмошная девица. Я вздохнула и собиралась жестом остановить ее, но остальные девушки смотрели такими просящими глазами, а комната полностью была окутана яблоневым ароматом, что я махнула рукой: хорошо, но не долго. И еще раз зевнула.

— Мефрау Ванделир, а правда, что чем сильнее мужчина любит, тем дольше может?..

— Что может? — я открыла слезящиеся после зевка глаза и уставилась на класс. Кто это был? Неужели тихоня Антония? Впрочем, краснели щеки не только у нее, но и у остальных девушек.

— Становится неутомим за этим делом… — прошептала Кальрия и прижала к губам ладони. Мол, как я могла такое сказать.

Ответить я не смогла, честно, подавилась воздухом. Пока откашливалась, девушки взяли разговор в свои руки.

— Тетушка говорила, что дядюшка не выпускает ее из постели! — громким шепотом Ринель, урожденная баронесса Криун. — И что-то про еду… Мол, так голоден он.

— Да-да, — закивала еще одна моя ученица — Оливия Саннер. — Когда на званом вечере у маркизы Вермен Бастиан Лоудли взял меня за руку и завел за портьеру, он тоже выглядел голодным и рот приоткрыл, будто сейчас укусит!

— А мой Кантор так меня за руку хватает, что, кажется, в следующий раз мое сердечко не выдержит, — охнула Антония. — Зверь, как есть зверь. И глаза сверкают! Ах!

— Какой Кантор? У тебя жениха Эктором зовут, — хихикнула Эльке, продолжая раскачиваться.

— Все-то ты знаешь! — злобно прошипела тихоня Антония.

Остальные девушки шептались и похихикивали. Почти у каждой из них был жених, обычно сговоренный родителями. Но помечтать-то можно о головокружительных чувствах, особенно сейчас, когда среди аристократии Фрейзелии вполне свободные нравы. Жених мог и поменяться, когда срок свадьбы придет, а к мнению детей теперь родители прислушивались. Совсем как в Лихтайне. Да и король у нас женился по любви.

— Тетушка говорит, что стройные мужчины самые неистовые, — сверкнула глазами Ринель. — Потому что выносливые! Для этого дела выносливость уж точно не помешает.

— Мефрау, — хлопнула я в ладони, привлекая к себе внимание. — Такие темы не стоит обсуждать в приличном обществе. У нас школа благородных мефрау, а не Королевская военная институция!

— Ах, видела я, как кадеты ходят строем, — всплеснула руками Кальрия, чуть не упав из шелковой петли от обилия чувств. — И глаза у них шальные, а плечи широ-окие...

— А ведь манеер Ванделир стро-ойный и глаза у него жгу-учие, — пропела Эльке. — И наша мефрау Ванделир зевает по утрам… Неспроста!

— А вот это уже наглость, мефрау Эльке. Я сообщу вашему батюшке об этом, готовьтесь, — более резко, чем обычно, ответила я, прекращая балаган жестом.

Ну что за девушки?!

Стоило немного расслабиться, как благородные девицы превратились в помесь бесстыдных солдафонов и зубастых мефрау, которые так любят собираться на званых вечерах в стаи, одергивать пожилых уже мужей от столов с напитками и доводить до слез молоденьких девушек.

Я вздохнула, успокаиваясь, и продолжила:

— Мефрау Ринель, я лично порекомендую вашей матушке поговорить с вашей тетушкой. Мефрау Кальрия, если бы вы думали об экзаменах столько, сколько о плечах кадетов, то давно бы окончили школу с отличием. И, мефрау Антония, помните, что раздавая улыбки двум манеерам одновременно, вы можете попасть в очень некрасивую ситуацию. Урок окончен, постройтесь.

Девушки притихли, видимо вспомнив, что я не только их лектор и провожу с ними занятия по физическому развитию, но и владелица школы. Я покачала расстроено головой, встала с гамака и многозначительно прошлась вдоль линии опустивших головы девушек.

— Или, может, мне и вовсе созвать родительское собрание? Заодно ваши родители посмотрят, как происходит обучение, и убедятся в оценивании. Лично, — на этих словах я увидела, как лица учениц искажает ужас. Эльке уже начала трястись, как листочек. Еще бы. Одно дело описывать папеньке, как хорошо и легко проходят уроки, а другое — когда об этом будет рассказывать, например, манеер Дитрих — учитель истории. Он-то прямо скажет, у кого долги по домашним работам, а кто и вовсе не сдал тему с третьего раза.

А по поводу родительского собрания я думала уже давно. Школа открыта всего два года как. Проблем много. Родители к тому же слабо понимали, что нужно дочерям и зачем. Особенно много споров было по поводу физических упражнений. Мол, юная мефрау должна быть нежной как цветочек, трепетной как былинка. Едва убедила их, что даже цветочку нужны силы, чтобы расцвести.

Вот только кого попало, особенно мужчин, к занятиям не допустили. Пришлось все брать на себя — моя же школа, никто не заставлял меня ее открывать. Но в целом эта работа мне нравилась: приятный коллектив, несколько групп разновозрастных девчонок и ни минуты покоя.

— Я вижу, вы резко решили выглядеть как пристойные мефрау, — хмыкнула я. И уже было собралась предупредить, что родительское собрание будет, но в следующей луне, а до этого еще три децениума и времени хватит, чтобы исправить оценки.

Но тут в кабинет очень сильно постучали. Нет, я бы даже сказала затарабанили — дверное полотно дрогнуло.