Нулевой пациент. Книга Первая

— Ты звонил?

— Да. Много раз. Что ты решила по поводу интернатуры?

Офелия поставила сумочку на стол. Дональд скользнул взглядом по кабинету, увидел свой букет, аккуратно стоявший на журнальном столике, заметил корзину пионов. Нахмурился было, но быстро выкинул лишние мысли из головы. Лоусон прочла по его лицу короткую и мучительную борьбу и улыбнулась, когда победил профессионализм.

— Сегодня суббота. Давай встретимся в понедельник и все обсудим.

— Мне надо предупредить Марту и назначить встречу?

— Просто поставь удобное для тебя время. Часа нам хватит?

Дональд кивнул.

— Я рад, что ты не отправила мои цветы в мусорное ведро.

Офелия рассеянно провела рукой по волосам, распрямляя локоны. Посмотрела на розы. Они так печально и тоскливо мерцали в свете ламп, что захотелось переставить, но она сдержалась. Посмотрела на шефа. Дональд будто постарел. Осунулся. Он не улыбался, волосы не уложил, и стала заметна отросшая челка, которая падал на лоб. Голубые глаза будто потускнели. Его явно что-то беспокоило, и это что-то не было связано с делами сердечными.

— Что случилось?

— Все хорошо. Просто устал после вчерашнего. Как ты смогла оперировать?

Она пожала плечами.

— Я почти не пила.

— Будь осторожна с Рамоном, — неожиданно подойдя ближе, проговорил врач. — Я видел вас вчера… прости, не следил. Просто будь осторожна. Он меняет женщин, как перчатки. И многие после него остаются…

Офелия вскинула подбородок.

— Я большая девочка. Но спасибо.

— Просто знай. Что если тебе будет больно и одиноко, я всегда тебя выслушаю. И помогу.

Она протянула ему руку, которую Астер после секундного промедления пожал, и снова улыбнулась. Его ладонь оказалась теплой и чуть шершавой, как будто он забыл использовать крем для рук. Офелия только заметила, что на нем не было халата. Джинсы, рубашка в клетку. Такой неряшливый и свободный вид. Такой необычный. Никакого лоска, никакой маски. Может, она впервые видела настоящего Дональда Астера без его вечной улыбки и сияющей, почти назойливой уверенности в себе?

— Спасибо, Дональд. Мне нужно идти.

— К нему?

Она отняла руку и посмотрела ему в глаза.

— Моя смена закончилась в 16.45. Я могу идти, доктор Астер, или у вас есть неотложное дело?

Дональд молча посторонился, пропуская ее. Офелия вышла, чувствуя, что злится. Злится на него. Но больше на себя. Потому что интуиция подсказывала: он прав. Он, черт возьми, прав. От Рамона надо держаться подальше. Она видела его в гневе, видела, как он играючи утаскивает женщин в свою постель и так же легко переключается. Слышала, что в Треверберге нет равного ему адвоката, и его находчивость, смелость, прямота и одновременно изворотливость в делах ее восхищали и пугали одновременно. Ее разум кричал: «Беги». Но, стоило Эверетту пробить ее личную зону и прикоснуться к ней, она могла думать лишь о том, что снова хочет увидеть его. Удивительную синеву внимательных глаз, его совершенные, тонкие черты лица, волосы мягкого каштанового цвета. Разглядеть ресницы и линию бровей, руки с аккуратными ногтями. Но все это меркло по сравнению с ощущением бесконечности, пропасти, которое окутывало ее, как только эмоциональный запах этого существа касался ее сенсоров.

Офелия шла по плитке больничного пола, стуча каблуками, напряженная, взбешенная и испуганная, вынужденная держать лицо. Астер парой слов сбил ее возбужденное состояние. Предвкушение приобрело привкус горечи. У главного входа она остановилась, не решаясь переступить порог. Может, отказаться? Извиниться, сказать, что у нее срочная операция? Взять дежурство в травме? Может…

— Доктор Лоусон?

С трудом сфокусировав взгляд на приблизившемся к ней мужчине, Офелия без улыбки кивнула.

— Вы зря приехали, капитан Ли. Милена спит. Допросить ее вы сможете только в присутствии доктора Себастьяна Хоула. Он будет в понедельник.

— Она что-нибудь вспомнила? Сказала? Хоть что-то?

Его голос доносился до нее как будто издалека. Офелия покачала головой.

— Нет. Извините, мне нужно идти.

Не больница, а проходной двор. И ведь не запретишь полицейскому являться сюда, как только заблагорассудится. Вот ведь незадача.

— Рад был вас увидеть. До понедельника?

Доктор кивнула и вышла из клиники. Прохладный воздух ударил в лицо, мгновенно освежив. Чуть влажные волосы тут же стали холодными, а на щеках появился румянец. Она заметила, как с паковочного места трогается идеально отмытый черный автомобиль. Ауди. Номер TWG199CY. За рулем сидел незнакомый смуглый мужчина. Остановив машину перед Офелией, он вышел, открыл ей заднюю дверь.

— Рад приветствовать вас. Меня зовут Анри Шати, сегодня я буду вашим водителем.

— Вы от мистера Эверетта?

Дура. Ну, конечно он от мистера Эверетта.

— Мистер Эверетт выражает сожаление, что не смог забрать вас лично. Он надеется, что путешествие вам понравится. Он уже ждет вас на месте.

— Куда вы меня повезете?

— Мистер Эверетт просил не говорить. Присядете?

Доктор позволила мужчине помочь ей сесть на заднее сидение. В автомобиле нежно пахло лавандой. Кожаные кресла приняли ее в свои объятия, и она почти не вздрогнула, когда Шати закрыл дверь. Через мгновение он сел за руль, отжал сцепление, первую передачу, и поездка началась. Мужчина включил радио, выбрав станцию, где играла музыка и не было новостей, приглушил звук, чтобы он не мешал пассажирке, а Офелия откинулась на спинку кресла и смотрела в боковое окно. Сердце стучало с перебоями, почти ныло. Она чувствовала себя так, будто перепила седативных.

— Поездка займет около полутора часов. Вы можете поспать.

— Полтора часа? Немало.

— Ни о чем не беспокойтесь, мадемуазель Лоусон.

Отбросив сумочку на соседнее сидение, Офелия постаралась расслабиться. Она устала от мыслей, переживаний и напряжения. За последнюю неделю произошло слишком много всего. А сейчас она поставила на карту все. В эмоциональном плане. «Держись подальше от Рамона». Смешно. Дороги назад нет.

Она проснулась от того, что водитель тихо звал ее по имени.

— Мадемуазель, мы почти приехали.

Женщина медленно выпрямилась, с трудом открывая глаза. Ей снился Египет. Великий Нил, пирамиды Гизы. И снова этот мужчина, похожий на древнего бога. Он смотрел на нее свинцовым взглядом, по-отечески улыбался и обещал, что скоро будет все хорошо, ведь время почти пришло. Эти сны начали напрягать. Они появились некоторое время назад, но сейчас усилились, являясь почти каждую ночь. После них она всегда чувствовала себя раздвоенной. Будто подсматривала за чужой жизнью.

Она огляделась. Машина ехала по лесной дороге. Справа и слева от нее возвышались сосны, на уровне глаз — густой подлесок. Лес не был обжит, не было видно тропинок или мест для отдыха, которые активно строили по всем проселочным дорогам и трассам. А это значило только то, что они находились либо на территории Тревербергского заповедника, либо в чьих-то частных владениях. Эверетт богаче, чем о нем говорят? Это вряд ли. Он не нуждался в деньгах, но вряд ли смог бы отстроить резиденцию в заповедном лесу. Да и какая разница. Может, никакой резиденции и нет?

Через пару минут автомобиль вынырнул на открытое пространство. Лес буквально выпустил его. Деревянный забор из стройных бревен, резные ворота. Никакого названия или опознавательных знаков. Это место ей было незнакомо. Но она чувствовала здесь присутствие нескольких существ. Не людей. И, конечно же, Рамона. Ворота отворились, и автомобиль скользнул внутрь, сделал широкую дугу и остановился рядом с Эвереттом, облаченным в длинный черный плащ. Он стоял, заложив руки за спину, и казался средневековым лордом, который вышел поприветствовать дорогого гостя к порогу своей усадьбы. Рамон открыл дверь, молча подал ей руку, затянутую в тонкую кожаную перчатку. Офелия взяла сумочку и покорно протянула ему свою. Обнаженную. Беззащитную. Она вышла из машины и оказалась в его власти. Она не слышала, как Анри закрывает дверь и уезжает, не слышала ветра и тихой музыки, которая заливала пространство. В это мгновение она слышала только биение своего сердца.

Синие глаза Рамона улыбнулись ей.

— Я рад, что ты приехала. Боялся, что передумаешь.

— Не боялся. Ты знал, что у меня нет выбора.

Он посмотрел на нее внимательнее, но не поддержал диалога, повернулся и повел ее в дом.

— Я подумал, что ресторан, даже самый лучший, — это банально. Ведь там мы не сможем остаться одни. Не сможем поговорить.

— Здесь мы тоже не одни.

— Это пока. Нам накроют стол. А потом исчезнут. Останется только конюх.

— Конюх? — с видимым интересом переспросила Офелия, посмотрев на мужчину.

Тот ответил спокойной улыбкой. Входная дверь закрылась, и они оказались в просторной зале. Наверное, тут раньше стояло много столов, но сейчас остался один. Он располагался в центре прямо под огромным окном в крыше, сквозь которое в помещение проникал свет. На столе стояли приборы, напитки, фрукты и свернутые салфетки. Справа величаво и нежно трещал камин. Рамон помог Офелии занять ее место и опустился напротив. Стол не был длинным, как в средневековых замках, метра два с половиной, но ей показалось, что мужчина оказался на другой планете. Они могли только разговаривать. И смотреть друг на друга.

— Голодна?

— Честно говоря, да.

— Я взял на себя смелость составить меню.

Рамон тронул колокольчик, и в комнате появился официант с тележкой с подносами. Офелия не сразу поняла, что он вышел из тайной двери.

— Тревербергский заповедник место дикое и необжитое. Но эта резиденция существовала здесь задолго до того, как основали сам город. Она принадлежала древнему и могущественному существу, а потом оно оставило эти места, не сумев смириться с тем, что его уединение нарушает быстро растущий мегаполис, который притягивает и темных, и светлых существ. Резиденцию выставили на один из многочисленных аукционов, и я смог ее приобрести. А потом назначить управляющего. Двадцать лет назад управляющий сдал ее в аренду местному ценителю ахалтекинской породы. Подобным лошадям тяжеловато в нашем климате, поэтому конюшню пришлось основательно модернизировать, нанять персонал, который смог помочь им адаптироваться к здешним зимам. Сейчас здесь живет десять лошадей, остальных продали. Но мы ждем прибавления к концу лета. До понедельника резиденция наша. Как и лошади. Как я и говорил, останется только конюх. Но ты сможешь уехать в любой момент, если захочешь. Анри ждет.

— Почему об этом месте никто не знает?

— Его знают ценители. Сюда приезжают за лошадьми. Хозяин устраивает первоклассные званные вечера.

— Хозяин — не ты?

— Неважно, кто он. Важно, что сейчас это место принадлежит нам. Я подумал, что такая женщина, как ты, сможет оценить красоту местной природы и ахалтекинцев. Признаюсь, я был поражен, когда увидел их впервые. Здесь есть удивительный редкий жеребец. Ахал-Теке. Мы назвали его в честь страны, которая стала родиной для всего его рода. Золотой сын золотого рода. Ты поймешь, когда познакомишься с ним. Может, он позволит себя оседлать.