Улицы Вавилона. Некромант на поводке

Сёстры Милосердия

В отеле я стал разбирать притащенные с собой выкладки по печатям. Более всего меня заинтересовали всевозможные вариации лезвия. И у стихийников и у боевиков и даже у целителей был вариант этих заклинаний. Начиная от простейшего бытового заклинания, предназначенного для нарезки овощей, и заканчивая боевыми и медицинскими, разрубающие плоть за доли секунды. Собственно, последние меня и заинтересовали.

Большинство моих печатей, например та же печать гниения, изначально были целительскими. Честно говоря, боевик из меня не очень, а вот целитель вышел бы не плохим. Но хочешь жить – умей вертеться.

По итогу, за сегодня у меня появилось на две печати больше. Учитывая, что я неплохо разбираюсь в печатях, и при полных выкладках на эти печати три часа на две печати это хорошо.

Результатом моей деятельности стало: «Тёмное лезвие» - широкий и острый сгусток энергии, разрубивший массивный, деревянный комод на две части, а так же «Печать паралича» - В отличие от целительской печати, воздействующее на нервную ткань, в моём исполнении паралич действовал на душу, по крайней мере, призрак Анны, сама напросившаяся мне помочь, застыла. Вопрос только в тонкой настройке. Потому как подозреваю, что на живых она будет влиять немного, не так, перекрывая дыхательные пути и сердечную мышцу.

Я поднял голову, оторвавшись от бумаг, у открытой двери, ведущей в мою комнату, стояла хозяйка. Грозной фурией она переводила взгляд с меня, на разломанный комод, и перевела взгляд на застывшую столбом Анну.

- Выгоню! – Она подлетела ко мне. – Ещё хоть раз, и будешь на улице спать! Вот ей богу выгоню! – Она, махнув рукой, восстановила комод. – Расколдовывай эту дурёху. – Она кивнула на Анну.

Я повёл рукой и втянул оставшуюся ману из печати. Анна дёрнулась, увидела хозяйку, ойкнула и вылетела из моей комнаты.

- Мощно, ты её приложил. На живых только не делай, а то вовремя не снимешь, получишь труп. – Ухмыльнулась она. – Я серьёзно, никаких опытов в моём отеле.

Я кивнул. Хозяйка развернулась и поплыла на выход. Вспомнив, как она, по сути нежить, походя восстановила предмет я решил спросить.

- Простите. – Она развернулась. Я кивнул на комод. – Всё здание это ваш артефакт?

- Да. – Она мягко улыбнулась. – Я при жизни была очень слабым магом, но довольно сильна в артефакторике.

- Ого. То есть вот это всё вы сделали сами? – Я обвел руками помещение. – Ну, спроектировала я. Не без помощи друзей, конечно. – Она кивнула на мой пояс с револьверами. Ты знаешь, кто создатель твоих револьверов?

Я покачал головой. - Эти револьверы кочуют от одного мага к другому, уже долгое время. Вы их автор?

- Нет, конечно. – Она рассмеялась. – Их сделал мой друг, Кощей. – Видя моё непонимающее лицо, она засмеялась ещё громче. – Кощей это прозвище. Он, к сожалению давно умер. – Она погрустнела. – Кощей был таким же слабым магом, но невероятно сильным артефактором. Он помог мне подготовить моё посмертие, а сам решил узнать, что там по ту сторону бытия.

- Ничего себе. – Удивился я. – Никогда бы не подумал, что Старые маги были настолько сильны в артефакторике.

- Не думаешь ли ты, что вы сейчас находитесь на пике своих возможностей? – Я, недоумевая, кивнул. Она долго смеялась, немного похрюкивая. – Какое техномагическое или техническое или магическое изобретения ты можешь назвать за последние лет десять?

Я открыл рот, чтобы возразить, затем подумал и рот закрыл. А ведь действительно.

- Вот то-то же! – Смеясь, погрозила она мне пальцем.- Ладно, утомил ты меня. - Она поплыла к выходу. – Шёл бы ты, прогулялся что ли. А то из нас двоих на нежить похож именно ты.

Я встал и посмотрел в зеркало. На бледной роже располагались два, покрасневших глаза с тёмными кругами.

- Да уж, отдохнул. Надо бы и правда прогуляться. – Я взъерошил себе волосы и попробовал кое-как пригладить волосы.

Накинув пальто нащупав в кармане телефон, я бросил взгляд на щит, что валялся у кровати. На секунду задумавшись об этом, я решил, что мне он не нужен, пьяным не полетаешь, а я надеялся всё-таки заглянуть в бар.

Вечерний Вавилон встретил меня дождём. Я, подняв воротник пальто, застегнул все пуговицы и вышел из отеля. Тротуары и дороги Вавилона, по крайней мере, центральных районов, представляли собой артефакт, что не давал лужам появляться, попросту испаряя воду. Неоновому, бурлящему городу не было дела до погоды, и прохожие весело двигались, изредка заходя то в один, то в другой бар, призывно зазывающие в себя горящими, пульсирующими биением сердца, надписями.

Я брёл, не соблазняясь на забитые до отказа бары, полные офисных работников, туристов и прочих прожигателей жизни. Большинство из них молодые люди, мои ровесники, совсем скоро заведут семью, и передут из молодящихся, активных центральных районов в более спокойные семейные.

Но это всё будет потом, а сейчас молодые и по большей части свободные граждане опустошали свои карманы в многочисленных храмах Диониса. Многообразность толпы удивляла. Разные стили одежды, и модификаций порой не давали отличить мужчину от женщины, или же человека от мифических существ.

Я почувствовал на себе внимательный взгляд. Чуть поодаль шли, довольно смеющиеся три девушки в одеждах монахинь. Одна из них взглянула мне в глаза и улыбнулась. Почему-то перед глазами встал образ Анны. Я мотнул головой и заметил удивительно полупустой бар. Пока я размышлял о круговороте людей в Вавилоне, я немало прошёл, уходя на окраину района.

Вздохнув, я решил пропустить стаканчик, и заглянул в бар. Взяв стакан, я оплатил и сел за один из столиков у стенки. Достал сигарету и довольно щурясь, прикурил. Глоток виски, и напиток побежал по пищеводу, даря внутренностям тёплое, горящее ощущение. Дым сильно ударил по горлу, и я выдохнул и закашлялся. В бар зашли девушки в костюмах монашек. Я решил не заострять на них внимание и стал копаться в телефоне.

Стакан опустел незаметно, добавки я не захотел – надираться мне не к чему, так что, отодвинув полную окурков пепельницу от себя, и отставив стакан, я встал. За то время, что я сидел, погружённый в свой телефон и изучал имеющиеся у нас материалы дела, народу в баре стало гораздо больше. Пробираясь к выходу, я едва не выронил телефон, но мне его подала улыбчивая юная девушка. Коротко поблагодарив её, я вышел из бара.

Народу на улице стало в разы меньше, дождь закончился, и я решил прогуляться подольше, продолжив своё шествие. Чем дальше я уходил от центральных улиц с барами, тем меньше людей было рядом.

Оторвавшись от любования зданиями Вавилона, я заметил, что людей вообще рядом нет. Я оказался на какой-то слабоосвещённой улочке. Походу я где-то свернул и оказался на улице параллельной центральной.

Я уже собрался было уходить, как услышал громкий и пронзительный женский крик!

- Помогите! – Голос явно принадлежал юной девушке. – Кто-нибудь, спасите!

Памятуя о том, что все проблемы обычно так и начинаются я хотел проигнорировать, в надежде, что кто-то услышит и придёт её спасти. Я огляделся, никого не было. Крики же раздавались всё громче и громче.

- Пожалуйста, хоть кто-нибудь. – Столько отчаянья в голосе.

Хотел бы я пройти мимо, сказать, что это не моё дело. Большинство прожигателей жизни, с той уютной и шумной улицы, именно так бы и сделало, но я, проклиная себя за мягкость, несоответствующую тёмному магу, ринулся в тёмный проход между двумя домами.

Буквально проскочив сквозь проём между двумя домами, я попал на маленький пятачок земли. Он освещался светом фонаря сверху, а стены домов, окружающих этот клочок земли, уходили высоко наверх, создавая впечатление что ты на дне колодца.

Кричала девушка, но вместо кажется каноничной картины, где несколько отморозков зажимают юную деву, мне предстала другая картина. Три монахини, которых я видел до этого. Весьма симпатичные мордашки, но судя по тому, что они меня пасли, а сейчас меня заманили сюда они что-то от меня хотят, и чует моё сердце — это явно не групповушка.

- Антон Десит, вы обвиняетесь в сговоре с дьяволом, многочисленных убийствах и богохульстве. – Проговорила самая симпатичная. Такой приятный голос. И нежные черты лица, обрамлённые густой гривой чёрных как смоль волос. – Вы были признаны виновным, и мы, сёстры милосердия, были посланы, что бы даровать тебе спасение.

На этой фразе, одна из монашек достала два широких ножа, и встала в какую-то странную стойку. Ещё одна достала небольшой широкий тесак. А говорившая расстегнула пояс, оказавшийся на самом деле хлыстом.

- Прям БДСМ монашки. – Не в тему, слегка истерично, пошутил я.

Монашки молча пошли по кругу. Та что с ножами пошла влево, та что с тесаков – вправо. Пока я вертел головой, я услышал резкий свист и щелчок и лицо обожгло болью.

Я рассвирепел, и стал посылать в них заклятья тления. Они от медленных заклинаний увернулись и рванули в атаку, ближний бой. Я опустил руки на пояс, но револьверов на нём не было. Я их попросту забыл взять. Как и щит.

- Твою мать. – протянул я уворачиваясь от тесака, и едва не насадившись на нож.

Рядом щелкало, я уворачивался, стараясь не попасть по удар хлыста, тесака или же, не насадившись на нож. Толкнув обладательницу тесака, я выиграл себе пару секунд и кинул тёмным пламенем в обладательницу ножей. Пламя начало пожирать её сутану, но как-то вяло. Монашка с тесаком кинулась на меня, но я не стал отпрыгивать, а «обнял» её и развернул. Монашка с ножами уже справилась с пламенем и рванула в мою, как она думала сторону, но вместо меня насадила свою товарку на нож. Я толкнул обеих ногой. Щелчок и мне нехило так прилетает по руке. Монашка с хлыстом била, не давая мне приблизиться к раненной, и вылезающей из-под неё.

Мне это надоело, и я создал две мощных печати тления прямо перед лицами монахинь. Секунда, щелчок хлыста и два громких крика боли и ненависти. Я примерно представляю, что они чувствуют, начиная учится я едва не остался без руки. Хорошо ещё что учитель, что был целителем заметил и помог исправить.

Я отвлёкся, за что был наказан ударом хлыста. Было больно, но пальто, по которому и пришёл удар, выдержало. Я ухмыльнулся. Глядя на эту красавицу у меня родилась идея. Некромант я или нет, сделаю себе из неё немёртвого стража. Будет услаждать мой взор. Монахиня же секундной заминкой воспользовалась иначе, она что-то нажала в рукоятке своего оружия, и оно стало излучать магию. Пальцы закололо. Свист, и пальто на руке превращается в лохмотья. Правую руку обжигает болью, я чувствую, что по коже что-то течёт. Я бросаюсь к монашке, но нарываюсь на удар ноги по лицу, пытаюсь схватить её ногу, у меня не получается, и я падаю. Я перевернулся на живот почти моментально. Свист и спину обжигает. Я кряхтя встаю.

Игнорируя боль, и стараясь хоть почуть, но смещаться с траектории ударов я просчитываю печать паралича. Так как это новая печать, и она псевдомедицинская, то считать её нужно под конкретного пациента. Таким образом я пропускаю ещё пару ударов, пришедшиеся по левой руке и по плечу. Печати хороши тем, что от них не уклонишься. Секунда, и вот уже поднимающая руку с хлыстом для замаха монашка замерла. Она может только вращать глазами.