Дело о нападении на славных рыцарей Римара и Феррата

— Я не говорю, что вы должны отчитываться! — возмутился Эдам. — Но вам следует поберечься! Вас только что чуть не убили! Вы же слышали, что случилось с господами Римаром и Ферратом! Такое чувство, что город наводнён наёмными убийцами! Вам следует брать с собой нас, потому что три меча надёжнее, чем один!

— Я разберусь без тебя, что мне следует делать! — рявкнул Марк с такой яростью, что юноша обиженно отпрянул. — Отправляйся в Серую башню! Разыщешь Тома и передашь ему, чтоб немедленно отправил в город своих ищеек. Пусть найдут двух наёмников, опытных вояк довольно неопрятного вида. Один повыше с бородой, сейчас он ранен и, возможно, хромает, бьётся мечом и кинжалом. Это важно, простые солдаты редко используют кинжал в бою, так что он или бретёр, или рыцарь. Второй — ниже ростом, широкий в плечах, носит усы, на поясе — подсумок с вышитой оленьей головой, поминает мамашу дьявола, ранен в руку. Зовут его, возможно, Урбен, скорее всего, он северянин. У обоих тёмные, длинные, нечесаные волосы. Запомнил?

— Да, — кивнул Эдам, забыв об обиде. — Это они напали на рыцарей контаррена? Вы так быстро выяснили это?

— Это было несложно. Скажи Тома, пусть перевезут отсюда тело Римара, я хочу, чтоб его осмотрел Огастен. Пусть составит протокол по всем правилам. В этом деле нужно соблюсти все формальности.

— Я понял, — кивнул Эдам. — Что делать потом?

— Дождёшься меня там. Я еду домой, а потом вернусь в Серую башню и решу, что будем делать дальше.

Юноша кивнул и скрылся в темноте, откуда вскоре послышался стук копыт его коня. А затем и Марк в сопровождении Шарля отправился в путь. Оруженосец всю дорогу озирался по сторонам, высматривая злоумышленников, собиравшихся посягнуть на его господина, а тот пребывал в мрачном раздумье.

Когда он приехал в свой дом, ему навстречу выпорхнула Мадлен. Её синее атласное платье с широкими рукавами и алым поясом гармонировало с рыжими локонами, распущенными по плечам, и Марк вдруг, вместо привычной волны радости, тёплым счастьем омывающей душу, ощутил недовольство.

— Что на тебе надето? — спросил он, бросив на неё недовольный взгляд.

— Это новая мода при дворе! — воскликнула она и закружилась на месте, от чего её юбки разлетелись вокруг ярким шатром. — Все подражают Лилии Сен-Марко, я не могу отставать, и, по-моему, мне идёт! Разве нет?

Он промолчал, хотя конечно её талия казалось ещё тоньше в окружении пышных юбок, а глубокая синева ткани подчеркивала огненный оттенок волос. Он прошёл мимо и начал подниматься по лестнице. Она поспешно устремилась следом, явно озадаченная его холодностью.

— Обед наверно уже готов, я велю накрыть в столовой, — безмятежно щебетала она, увиваясь вокруг. — Я сама выбрала на рынке цесарку, которую запекли для тебя. Ты не ночевал дома и, должно быть, устал. Цесарка с виноградом и белое вино поднимут тебе настроение.

— С чего тебе вздумалось ходить по рынку? — проворчал он. — Ты баронесса, пусть кухарка занимается своим делом.

— Она и занимается, — закивала Мадлен. — Она была со мной, но я сама хотела выбрать дичь и мясо, чтоб побаловать тебя!

Поднявшись на второй этаж, он остановился на пороге столовой и обернулся.

— Твой первый муж ведь был старше тебя?

— Да… — удивлённая тем, как он переменил тему, ответила она. — Почти в два раза. Когда я вышла за него, мне было пятнадцать, а ему вскоре исполнилось двадцать девять. А что?

— Не рано ли он стал смотрителем крепостных стен? — спросил Марк, глядя на неё.

— Ну… — смутилась она. — Я не знаю, рано это или нет. Я была слишком молода, чтоб раздумывать об этом. Погоди, я сейчас обо всём распоряжусь, — и она убежала вниз, а он вошёл в комнату и остановился у окна.

Приоткрыв створку, он прислушался к ровному гомону ночного рынка и вдохнул свежий воздух, глядя на огоньки ламп, висевших над прилавками торговцев. Он заметил, как смутили Мадлен его вопросы, и что она вовсе не расположена была развивать эту тему. Значит, она солгала, она никак не могла быть вдовой старика де Тура. А если она не его вдова, так кто же она?

Он обернулся, услышав шаги. В комнату вошёл молодой слуга со скатертью, перекинутой через руку и, поклонившись хозяину, принялся накрывать на стол.

Марк снова вспомнил, как встретил Мадлен. Он возвращался с ужина у виконта Монтре и услышал в переулке женский крик. Поспешив туда, он застал там нескольких грабителей, напавших на женщину. Ему с помощью Шарля удалось убить одного и задержать остальных, а там подоспела и городская стража. Мадлен понравилась ему сразу, она позволила проводить её до дома, а потом он остался у неё на ночь, и на весь следующий тёмный день. Его тогда совсем не смутило, что она предложила ему остаться, а ведь они были едва знакомы. Уже следующим светлым утром его ждала дальняя дорога: войско короля Ричарда выступало в поход, и он не знал, вернётся ли живым в Сен-Марко. Эта встреча с Мадлен была для него приятным подарком судьбы перед новыми испытаниями. И в походе он часто вспоминал о ней, а, вернувшись, снова поспешил в её маленький домик в бедном районе.

Но если подумать, так ли невинно всё это выглядело на самом деле? Скольких ещё она привечала после случайного знакомства, и не болтают ли теперь за его спиной её бывшие приятели о том, что он угодил в хитро расставленные силки вполне доступной женщины? А потом он вдруг вспомнил, что она сразу обратилась к нему «ваша светлость» ещё до того, как он представился. Откуда она знала, что он барон, если всё это не было подстроено? Его путь от дома виконта не сложно было предугадать, а то, что он поспешит на помощь даме, было ясно сразу. Может, она уже ждала его в том переулке со своими сообщниками?

Он покачал головой. Даже само это предположение больно резануло его по сердцу. Но ведь она солгала ему о том, кто она, а её сын носит имя, на которое не имеет никакого права. Может, стоит расспросить её об этом, и она всё объяснит? Или продолжит лгать? Кто она такая? Кого он привёл в свой дом, одарив своим титулом и именем, кто этот ребёнок, которого он назвал своим сыном?

— Пожалуйте к столу, ваша светлость, — прозвучал за спиной голос слуги.

Он сел за стол один. Молодой лакей принёс ему прекрасно запечённую цесарку и белое вино с лёгким ароматом весенних цветов. Взглянув на еду, он вспомнил, что последний раз ел что-то странное в доме баронессы де Флери. Вкус угощений ему не понравился, и он оставил большую их часть в маленьких мисочках, выставленных на низкий столик. Но и теперь ему вовсе не хотелось есть. Он думал о том, что сейчас, возможно, рушится та хрупкая иллюзия, которую он принял за своё счастье. Впрочем, он должен во всём разобраться сам, и только убедившись в том, что всё, что говорила ему Мадлен, было ложью, делать выводы.

Он уже закончил есть, когда она появилась снова. Возможно, она надеялась, что сытость придаст ему благодушия, и потому дождалась, когда слуги унесут пустую посуду. Она вошла с той же беспечной улыбкой, неся в руках алкорскую вазу, украшенную лепными цветами, расписанную в бело-розовых тонах.

— Посмотри, какую прелесть я купила! — воскликнула она. — Эта ваза будет прекрасно смотреться на столе в малой гостиной! Тебе нравится?

— Нет, — ответил он и, промокнув салфеткой усы, бросил её на стол. — Выглядит довольно вульгарно.

— Разве? — она удивлённо взглянула на вазу. — А, по-моему, мило. Ты просто не выспался и устал, — снова улыбнулась она. — И потому ты не в духе, и тебе ничего не нравится. Ты взглянешь на неё, когда будешь в более радужном настроении.

И она ушла, унося свою вазу, а Марк хмуро смотрел ей вслед. С другой стороны, она, кажется, ничего не делала, чтоб удержать его. Она не просила денег и подарков, не спрашивала, есть ли у него другая, она не просилась замуж, и не сразу согласилась, когда он предложил ей стать его женой. Но ведь он сам постоянно возвращался к ней, не жалея для неё ничего, стараясь сделать её жизнь легче и приятнее. Зачем что-то просить, если он никогда не приходил с пустыми руками, а уходя, оставлял на столе горсть золотых монет, чтоб ей не приходилось колоть руки иголками, зарабатывая шитьём на жизнь себе и сыну? И если уж он просил её руки, то ясно было, что он всё для себя решил, и любое препятствие только раззадорит его охотничий азарт. Чёрт! Да ведь половина Сен-Марко знает, что он падок на рыжих!

Поднявшись из-за стола, он снова покачал головой. Он со всем этим разберётся, но не теперь. Сперва нужно найти убийц Римара и того, кто замыслил сорвать миссию Беренгара, а потом…

— Ваша светлость, — на пороге появился его секретарь Монсо, — я прошу вас пройти в кабинет.

— Это срочно? — недовольно буркнул Марк, вдруг ощутив желание немедля уйти из этого дома.

— Да, — невозмутимо кивнул Монсо. — И важно.

Марк вздохнул и нехотя прошёл вслед за ним в свой кабинет. Остановившись перед столом, который с появлением секретаря перестал напоминать место для сбора бумажного мусора и теперь сиял чистотой и порядком, барон вопросительно взглянул на Монсо.

— Меня кое-что насторожило, ваша светлость, — произнёс тот, окинув взглядом ровные стопки бумаг на краю стола. — Как вам известно, я раскладываю корреспонденцию в разные стопки: в одну — личную переписку, в другую — то, что касается дел в имении и финансовые документы, в третью — прошения и доносы, которые поступают в ваш адрес. Конфиденциальные письма, связанные с делами королевского двора и тайной полиции, я сразу убираю в сейф.

— Весьма похвально, Монсо. И что дальше? — нетерпеливо спросил Марк.

— Сегодня я заметил, что письма в стопках перемешаны.

— То есть? — насторожился он.

— В бумагах кто-то рылся. Взгляните, — он подал ему запечатанное письмо.

Осмотрев сургучную печать, Марк заметил вокруг неё тонкий коричневый ободок.

— Его вскрыли и запечатали вновь, — кивнул секретарь. — Я нашёл ещё три таких в стопках личной переписки и финансовых документах. Вскрыты письма от барона Аллара, кавалера Герлана и капитана Элота и отчёт управляющего имением за прошлый месяц.

— Герлан и Элот сейчас в луаре, — задумчиво проговорил Марк. — А Аллар инспектирует крепости на восточной границе, некоторые из них являются спорными и вскоре станут предметом переговоров. Это не праздный интерес, Монсо.

— Я думаю так же. Взгляните на замок сейфа.

Марк подошёл к стене и, отодвинув деревянную панель, осмотрел металлическую дверцу. На накладке возле замочной скважины были заметны свежие царапины.

— Кто-то интересуется моей службой и особенно тем, что связано с луаром. Чужие люди бывали в доме?

— Нет, я уже опросил прислугу. Никого. С другой стороны, что мы о них знаем? Вы получили их вместе с домом в наследство от прежнего хозяина…

— Если это слуги, — пробормотал Марк, снова ощутив болезненный укол сомнений. — Всю важную переписку, в том числе личную, сразу же прячьте в сейф, приглядывайте за кабинетом, вы тут рядом за стеной. И когда вернётся Эдам, расскажите ему об этом, возможно, он сумеет что-нибудь выяснить. У меня сейчас просто нет времени этим заниматься.

— Я понял, ваша светлость, — кивнул Монсо.

Спускаясь вниз по лестнице, Марк с тревогой почувствовал, что у него пропало то радостное ощущение своего дома, которым он ещё недавно наслаждался в этих стенах. Дом снова стал чужим, и ему казалось, что теперь и здесь его подстерегает опасность.