Дело о нападении на славных рыцарей Римара и Феррата

1

— Я нахожу этот учебник по каллиграфии, написанный неким художником из Лейдена, очень интересным, — произнёс Дезире Вайолет, обращаясь к друзьям. Он стоял с книгой в руках возле одного из двух окон, распахнутых в дворцовый сад. — Предлагаемый им стиль письма выгодно отличается от того, что мы используем в Сен-Марко. Он куда изысканней и легче в начертании, и при этомсохраняет красоту и обеспечивает скорость письма. Все эти росчерки и выступающие элементы создают ощущение изящной игры, и хоть подобная манера начертания букв вряд ли уместна в официальных документах, дружеской переписке и, тем более, любовным посланиям придаст несомненное очарование.

— Дай посмотреть, — Бертран Нуаре протянул ему руку и, получив книгу, перелистнул несколько страниц. — Неплохо.

— Этот художник называет себя Флоридором и сейчас преподаёт в лейденском университете живопись и каллиграфию, — с воодушевлением продолжил Дезире. — Я думаю, что тебе нужно пригласить его ко двору, Жоан!

— Флоридор? — переспросил король с недоумением. — Он что, алкорец?

— Думаю, что это псевдоним, — усмехнулся Анри Раймунд. — Я тоже слышал о нём. Он талантливый живописец и скоро войдёт в моду. Наверно на самом деле его зовут как-нибудь вроде Жак Кливе или Ганс Мюллер, но художники живут по другим законам и столь прозаичные имена им не по нраву. Если ты хочешь иметь самый изысканный двор на континенте, то стоит его пригласить, только поторопись, пока его не умыкнул у тебя из-под носа Ликар. Он тоже хочет, чтоб двор его отца был самым-самым.

— А ты что думаешь, мой Марк? — спросил король, опустив подбородок на плечо старшего друга.

Барон де Сегюр сидел с лютней в руках перед пюпитром, на котором стояли нотные прописи. Король устроился рядом на обитом бархатом стуле и, заглядывал в ноты из-за его плеча.

— Если он так хорош, то вам стоит его пригласить, ваше величество, — произнёс барон, не отрывая взгляда от нотного листа. — Так вы выиграете этот тур у энфера. Такая игра на пользу вам обоим, лишь бы она не перетекла в военное противостояние.

— Я понял, — кивнул Жоан и обернулся к своему секретарю. — Жискар, напишите приглашение, не жалейте цветистых фраз и радужных обещаний. Гонца отправьте к нему немедля, — и тут же утратив к этой теме интерес, ткнул пальцем в ноты. — Мне не нравится этот фрагмент, Марк. Он утяжеляет всю пьесу, тебе не кажется?

— Я согласен с вами, мой король, — кивнул тот. — Я сыграл бы это так…

И его пальцы легко забегали по струнам, извлекая из них лёгкую, слегка меланхоличную мелодию.

— Отлично! — воскликнул Жоан, кивая в такт, а потом обернулся к Жискару. — Дайте мне перо. Скорее запиши, Марк, пока мы не забыли этот эффектный пассаж!

— Теперь и музыка! — рассмеялся Анри, глядя на них. — Господин барон, есть ли хоть что-то, что вам не подвластно?

— Спросите лучше, есть ли хоть что-то, что не включил в мою программу обучения Арман, стремясь исправить мою лень и гордыню, — рассмеялся Марк. — И если лень скоро сдалась под его напором, то гордыня устояла, не смотря ни на что.

— Неправда, — возразил Жоан. — Ты сам говорил мне, что между гордостью и гордыней глубокая пропасть, и сам же преодолел её одним прыжком!

— Вы перехвалите меня, мой господин, — усмехнулся Марк, продолжая играть на лютне и скользя взглядом по нотам.

Какое-то время все прислушивались к мелодии, которую он наигрывал, Дезире задумчиво смотрел в заполненный голубыми сумерками сад, Бертран листал книгу по каллиграфии. Анри смотрел на короля с улыбкой.

— Жоан, могу я спросить тебя кое о чём? Если это по-прежнему секрет, то можешь не отвечать, — и, поймав взгляд короля, произнёс: — Мой отец проговорился на днях, что вскоре ожидается визит Беренгара. Это правда?

— Да, мой милый, — вздохнул король. — Но, поскольку, мы ждём его с важной миссией, как посланца альдора, говорить об этом раньше времени не стоит.

— Об этом уже все знают, — пожал плечами Дезире. — В городе ходят такие слухи, причём они полны раздражения.

— С чего бы это? — нахмурился Анри. — Из-за того, что он служил луару в последней войне? Что с того? Король Ричард изгнал его, и он воспользовался своим правом сменить сторону.

— Дело не в этом, — подал голос Бертран. — Кто-то распространяет о нём весьма нелицеприятные слухи.

— Что за слухи? — насторожился Жоан.

— Говорят, что он интригами и клеветой удалил от трона коннетабля маркиза де Лианкура, чтоб занять его место.

— Что за чушь? — воскликнул Анри. — Он никогда не был коннетаблем. Арман дал ему звание маршала, чтоб не лишать заслуженных привилегий де Лианкура, но тот обиделся и сам отошёл от дел.

— Это знаем мы с тобой, а сброд носит по городу другую версию. Ещё говорят, что во время той, прошлой кампании Беренгар приказал сжечь какую-то алкорскую деревню вместе с жителями из-за того, что там к нему не проявили почтения. Марк, вы участвовали в той войне. Это возможно?

— Нет, — слегка раздражённо ответил де Сегюр. — Арман категорически запретил сколь бы то ни было жестокое отношение к мирному населению, и маршал полностью разделял его точку зрения. Он всегда был терпим к селянам, даже если они, считая себя подданными альдора, проявляли непочтительность или неповиновение. Я всегда поражался тому, как он сносит ругань и проклятия, которыми его порой встречали в захваченных селениях, но он говорил, что нельзя наказывать за верность, даже если это верность твоему врагу.

— Мне он говорил, что порой лучше укрепить свою волю, смиряя гнев, чем проявить неуместную жестокость к слабым, — кивнул Анри.

— Так я и думал, — кивнул Дезире. — Я не знал его так хорошо, как вы, но со слов отца он известен мне как человек мудрый и благородный, потому даже не буду спрашивать о том, правда ли, что он нажился на той военной кампании, поскольку мне известно, что это такая же ложь, как и всё остальное. Но я недавно услышал ещё одну историю, — он взглянул на Марка. — Может, вы, барон, что-то знаете об этом. Говорят, что Беренгар соблазнил баронессу де Монфоль, убил её мужа и бросил её в бедственном положении.

— А что, про это тоже говорят в городе? — хмуро спросил тот, откладывая лютню. — Это может значить только одно: тот, кто распускает эти слухи, обретается во дворце. Эта история была скандальна, и тогда были приняты все меры, чтоб она не вышла за эти стены, в основном, чтоб сохранить репутацию Эдвины де Монфоль. Это случилось вскоре после окончания войны. Беренгар тогда был уже два года как вдов, но оставался весьма привлекательным мужчиной, а его доблесть и военные заслуги перед королевством и вовсе кружили дамам головы. Тогда он всерьёз увлёкся фрейлиной Элеоноры, Эдвиной де Монфоль, она же была юна и впечатлительна, попала под его обаяние и ответила взаимностью. Об этом узнал её муж, барон де Монфоль, он пришёл в ярость и вызвал Беренгара на поединок. Дуэль была честной, секундантами были барон Аллар и граф де Монфор. Естественно, Беренгар победил, он опытный воин, а де Монфоль — всего лишь придворный. Мне кажется, убивая мужа своей возлюбленной, он искренне надеялся, что устраняет преграду, которую создавал между ними её брак, и не исключено, что после этого взял бы её в жёны. Но, увы, она была настолько потрясена случившимся, что сочла себя повинной в смерти мужа и на коленях умоляла Элеонору отпустить её. Королева не могла устоять перед её рыданиями, и бедняжка Эдвина уехала в своё поместье, где с тех пор живёт затворницей, ведёт благочестивый образ жизни и помогает бедным. Что ж до Беренгара, то он был какое-то время безутешен, но потом всё же взял себе новую жену из какого-то клана у себя на Севере. И я не думаю, что эта история может быть поставлена ему в вину.

— Печально, — вздохнул Жоан. — Я не помню этого. Видимо, это скрыли и от меня, ведь я тогда был ещё очень юн, — он обернулся к Марку. — Так ты говоришь, что за этими слухами может стоять кто-то из дворца?

— Я полагаю, что кто-то распускает эти слухи намеренно, — кивнул тот, — возможно, именно из-за предстоящего визита контаррена Беренгара в Сен-Марко. Это верный признак того, что кто-то весьма недоволен его намерением приехать и постарается сорвать его миссию, а она важна для укрепления мира между нами и алкорцами. Если вы позволите, я хотел бы обсудить это с графом Раймундом и бароном де Грамоном. Так же, полагаю, следует поставить об этом в известность маркиза Вайолета.

— Непременно, — улыбнулся король, — но не сегодня. Ты ведь можешь поговорить с ними завтра? И ты наверняка получил приглашение на пир к этой чаровнице де Флери! О, Лилиана! Она просто очаровательна! Неужели ты упустишь эту возможность полюбоваться на её экзотическую красоту?

— Не упущу! — усмехнулся Марк.

— То-то же! Я вижу, вы все явились ко мне разнаряженные, как на коронацию, а мне ещё только предстоит привести себя в подобающий такому визиту вид. Потому продолжайте свою болтовню без меня, пока верные слуги напялят на меня модный камзол и обвешают драгоценностями так, что я не смогу стоять без подпорок.

— Можно подумать, ты допустишь такой перегруз, — рассмеялся Бертран и обернулся к дверям.

На пороге появился юный де Морен, оруженосец короля и с улыбкой доложил:

— Ваше величество, во дворец явился виконт Монтре и настаивает, что вы обещали принять его.

— Гони его прочь, Жан! — воскликнул Анри. — Скажи, король сегодня занят. Пусть ждёт, как все, к нему пришлют.

— Давайте посмотрим на него, — остановил оруженосца король. — Я обещал его принять, это верно, но не хочу делать это в официальной обстановке. Мне просто было интересно взглянуть на отпрыска моего главного недоброжелателя при дворе, от которого мы так удачно избавились. Давайте посмотрим на него. Не думаю, что это займёт много времени, а потом я переоденусь, и поедем к Лилии Сен-Марко!

Жан де Морен поклонился всё с той же загадочной улыбкой и удалился, а спустя какое-то время вновь появился в комнате и объявил:

— Его милость виконт Монтре к королю!

— Входите, виконт, — кивнул Жоан, снова опускаясь в кресло и глядя на высокого юношу в синем бархатном камзоле, вошедшего вслед за оруженосцем.

— А он похож на отца, — бесцеремонно разглядывая его, заметил Анри Раймунд.

— Надеюсь, только внешне, — с усмешкой шепнул ему на ухо Нуаре.

— Итак, виконт, — произнёс король, — вы просили об аудиенции и вот она! Что вы хотели нам сказать?

Юный виконт слегка смутился, увидев в комнате компанию молодых рыцарей, которые с интересом разглядывали его. Наверно, он думал, что всё это будет происходить более торжественно и официально, и никак не ожидал оказаться в столь непринуждённой обстановке, которая вовсе не придавала ему уверенности. Однако он сумел собраться с мыслями и произнёс с поклоном:

— Ваше величество, я безмерно благодарен за то, что вы соизволили принять меня, и хочу заверить вас в том, что буду предан вам так же, как мой отец…

— Звучит двусмысленно, — вполголоса заметил Вайолет, а виконт, бросив на него тревожный взгляд, продолжил:

— Я смею надеяться, мой король, что вы, учитывая заслуги моего отца перед короной, пересмотрите своё решение о конфискации у моей семьи той собственности, что мы были лишены год назад по эдикту, а также позволите мне занять при вашем дворе место, соответствующее моему происхождению.