Балканская республика

"Have faith and trust in me", she said, and filled my heart with life…

Ави ощущал скорее смерть, чем жизнь. Но это не пугало и не мешало приближаться к красной двери. Миг назад казалось, будто она очень далеко, и вот — буквально под носом.

Никаких магических символов или загадочных надписей, только свет из-под гладкой красной поверхности. Замка тоже не было, лишь круглая металлическая ручка. Песня звучала прямо из-за двери, но ровно с той же громкостью, как до сих пор.

Ави подумал, мешает ли ему что-то развернуться и уйти. Не похоже… Разве только это довольно бессмысленно: не стоило заходить так далеко, чтобы в итоге отказаться. Как там поётся: take courage from her as your prize. Всё будет непросто, однако лёгкой жизни никто и не обещал. Зато Ави действительно не останется один. Be assured she won't be far away.

Зачем вообще все эти игры с песнями? Алиса полагала, что так ей проще говорить с Ави? А ведь и правда, проще. Он сжал пальцами ручку двери, но не торопился повернуть.

Ещё не поздно отказаться. Какое ему дело до террористов и Республики? Не считал ли он Малика другом просто потому, что у людей должны быть друзья, а никто иной не подходил? Неужели всё это стоит того?

Ави не знал, где находится. По-прежнему слишком мало знал об Алисе и ничего — о её планах. Твёрдо понимал лишь одно: стоит открыть дверь — и прежней жизнь уже не будет, к сожалению или к счастью.

Но на этот раз Ави сам принимает решение.

Никто не спрашивал, хочет ли он родиться с силами.

И красная машина на горном серпантине тоже выбора не предлагала.

Кстати, она была красной.

Или Ави просто запомнил её красной?

По эту сторону двери ответов больше не станет, лишь вопросы продолжат множиться. В конце концов они сведут Ави с ума, если передоз не убьёт его раньше. Хотя и на Той Стороне — едва ли царство здравого рассудка.

Зачем вообще дверь? Почему не кроличья нора? Червонной королеве плевать на всё: она просто рубит головы. Но Червонная королева — в Стране Чудес, на которую всё, что Ави видел в жизни, мало похоже. А вот в Зазеркалье — Красная королева. Она и должна быть видна в отражениях. Красная, да. Red. Красная, рыжая… почти без разницы, если говорить по-английски. Не случайно же на нём книги Кэрролла и написаны.

— Да пошло оно всё. — вдруг совершенно спокойно произнёс Ави и повернул дверную ручку.

Что будет за дверью? Сказочный дворец, пасторальное поле, геенна огненная, кислотные цвета? Потяни дверь — и узнаешь. На всякий случай Ави плотно сжал веки и шагнул вперёд вслепую.

Свет. Уже неплохо. А вот музыка стихла.

Открой глаза, будь мужиком.

Это была самая скучная комната на свете. Всего-то шагов пять на пять, с низким потолком, под которым тускло светила люминесцентная лампа. Белый пластик на стенах, как в дешёвом офисе. Наливной пол, как в хорошей больнице. Складной стул посередине, больше ничего.

Если не считать сидевшую на том стуле женщину, конечно. Теперь уже никаких смутных видений, никаких засветов на месте лица и удачно скрывающих его ракурсов.

Совсем худая, грудь под свободной блузкой и не разглядишь — Алиса была выше того, чтобы воплощать женский идеал Ави. Зато тонкие ноги оказались неприлично длинными и идеально стройными. Кружевные края чулок выглядывали из-под короткой юбки, слегка вьющиеся волосы доставали до пояса. Ави думал, что глаза Алисы окажутся зелёными, но они были голубыми — и огромными, превосходно гармонирующими с бледной кожей. Это отнюдь не лицо очередной покорительницы Црвениграда из горной деревни, конечно: это черты, которые должны быть у королевы. Скорее у злой, чем у доброй.

— Я ведь говорила: ты захочешь на меня посмотреть.

— Ты очень красивая.

Ничего умнее Ави не придумал, но Алиса улыбнулась. Помада такая же красная, как дверь — и как туфли с каблуком, которым насмерть заколоть можно.

— И что теперь?

— Для начала я всё-таки тебя обниму, если хочешь.

Ави не возражал — но когда Алиса обвила руками его шею, это ощущалось как-то странно. Словно не совсем по-настоящему. Ави вспомнил повесть Стивена Кинга, где на Той Стороне не горело топливо, а у еды отсутствовал вкус. Не настолько велика разница, но…

Алисы нет в обычном мире — а Ави, наверное, не совсем есть здесь. Граница всё равно лежит где-то между ними: только одной ногой переступишь, однако не перейдёшь совсем. Наверное.

— Нам пора. — шепнула Алиса, коснувшись губами его уха. — Выведи меня отсюда, пожалуйста.

Глава 7

— А я по-прежнему говорю: метро взрывать надо!

— Помолчи, Зариф. Действуем по плану.

— В метро больше людей!

— И полицейских.

Фургон был припаркован у торгового центра «Дунай» на бульваре Вука Караджича — самый центр столицы. Булут с Маликом, Зариф — тоже до недавнего времени студент престижного вуза, и невротичного вида мужик по имени Ибрагим смотрели на переливающееся огнями здание: когда-то оно было имперским дворцом. Барокко. Бесстыдная роскошь восемнадцатого века.

Когда дошло до дела, и без того узкий круг сторонников Булута сократился до четырёх человек. Никто не признался в малодушии, каждый нашёл какую-то отговорку. Малик сам испытывал сомнения. Робко пытался намекнуть брату, что необязательно всем ехать на дело — хватит и двух человек, но…

…но всё же он оказался здесь.

Бомбу делали Булут с Зарифом: первый достал какие-то инструкции на арабском, непонятном Малику, а второй имел за плечами три курса химфака. Оказалось, что собрать бомбу куда проще, чем кажется: все компоненты без проблем приобретаются в магазинах. Нужно лишь знать, что с ними делать.

— Да мы там никого не убьём!

— Глаза раскрой! Народу больше, чем в метро!

Ещё бы: вечером выходного дня, да в таком модном месте. Понятное дело, меры безопасности в столице усилили, но Црвениград — слишком большой город. Малик полагал, что план брата достаточно надёжен: в основном за счёт того, насколько прост. Это же не «башни-близнецы», не захват самолёта.

— Итак, ещё раз. — начал Булут, излучавший полную уверенность. — Я иду туда, и пока не выйду с другой стороны, не дёргайтесь. Ибрагим пойдет через минуту, чтобы проследить. Затем Зариф трогается и объезжает здание. Постарайся, ради Аллаха, ни в кого не врезаться! Всем всё понятно?

— А что мне делать? — подал голос Малик.

— Молиться!

Ну что же: достаточно простая роль.

— Машину вычислят!

— Не вычислят.

Малик плохо понимал, на чём основана железобетонная уверенность Булута в этом — однако он и не знал, откуда фургон взялся. Кроме того, камер в городе мало: это не Лондон с его CCTV.

— А мне как близко подходить?

Булут тяжело вздохнул.

— Чтобы всё видеть и не убиться, вот настолько близко! Идиотские вопросы. Соберитесь, братья. Наше дело угодно Аллаху, и он не оставит воинов ислама, можете быть уверены. Уж если какая-то шпана справилась, то справимся и мы.

— Угу. Их всех поймали.

— Разговорчики!.. Всё. Я пошёл.

Булут накинул рюкзак на плечо, сунул за пазуху пистолет и выпрыгнул из машины. Малик закрыл глаза и впервые за долгие годы действительно начал молиться — пусть беззвучно. Он не знал, о чём именно молится. Об успехе плана? О том, чтобы увидеть брата ещё раз? Или чтобы ничего не вышло — и они с Булутом вернулись к прежней жизни?

Молитвы хороши тем, что их содержание не так уж важно.

***

Ави ожидал, что случится нечто необыкновенное, но ударивший в лицо холодный воздух всё равно оказался внезапным.

— Охренеть…

Алиса немногое успела объяснить насчёт своих возможностей. Да она и не особо хотела. Может, просто не могла. Ави спрашивал, куда ему надо идти, где всё случится, как произойдёт — а в ответ получил нечто странное. Не слова и не картинку. Даже не понимание, как это бывало с его силами. Нечто вроде озарения, в котором с наскока ничего не понять. Словно целый мир предстал перед глазами в один миг. Слишком много… «Я показываю так, как сама вижу» — пояснила Алиса. «Не все вещи я могу просто объяснить».

— Охренеть можно. — повторил Ави, шагнув на улицу.

Он открывал дверь у себя в общаге — красную дверь, но не ту, за которой нашёл Алису. Нет. Ту, что была на Этой Стороне: обычно она вела на пожарную лестницу, но Ави обнаружил странный коридор, подобный гостиничному. И вот…

— Привыкай, сладкий. Это полезный фокус.

Ави очутился в центре Црвениграда: не сразу догадался, где именно. Повертев туда-сюда головой, сориентировался — сначала по знакомому углу улиц, потом по краешку набережной Дуная. Позади оказалась дверь табачной лавки. Рослый мужчина, которому Ави нечаянно перегородил путь, оттолкнул его, пробурчав под нос пару нелестных слов — но лишь на тему нерасторопности юноши. Ничего необычного незнакомец, выходит, не заметил.

— Куда идти?

— Ты ведь уже понял…

Положим, не «понял». Скорее «почувствовал», но и это плохое слово — ничего общего ни с обычными пятью чувствами, ни даже с силами. Однако Ави вовсе не случайно смотрел теперь на залитое тёплым светом здание молла. Настоящий сказочный замок.

Всё ясно, конечно. Действовать надо не по видению и не по знанию — это Алиса знает. Надо по наитию, имеющему вполне надёжный источник. Ави приподнял воротник — уж очень противно ветер задувал в шею, и пошёл к светофору. Пошёл довольно торопливо, но не побежал: кабы требовалось бежать, Алиса бы сообщила. Он успевает. Действует именно настолько быстро, насколько требуется.

Лица и спины прохожих неслись мимо. Никто из беззаботных црвениградцев не обращал на Ави внимания. Ворковали счастливые парочки, кто-то на ходу прижимал плечом к уху мобильник, в чьих-то руках мерцали вспышками фотоаппараты. Посреди площади за торговым центром, под протянутыми между фонарными столбами гирляндами, кудрявый старик чертовски здорово играл на саксофоне: вокруг него плотно сбились слушатели. Троице патлатых парней с гитарами меньше повезло — полицейский едва ли не пинками гнал их прочь, к подземному переходу.

Вращающиеся двери молла, непрерывно затягивающие людей внутрь и выплёвывающие обратно, становились всё ближе. Возле них стояла девочка не старше десяти лет — рыжая, в лёгком платье, которое совсем не подходило к погоде. Наверняка Ави не просто так её видел, но задумываться об этом придёт время позже.

Пока он, с трудом растолкав зазевавшихся в дверях школьников, поспешил внутрь.

***

— Всё нормально?

— Нормально!

Спокойствие Булута заметно поколебалось: несмотря на мороз, он вспотел, как будто пробежал пару километров. Хлопнула дверь фургона.

— Так…

Малик ободряюще похлопал брата по плечу, но тот только фыркнул. Зариф, минуту назад не без труда припарковавшийся между сугробом и малолитражкой, продолжал изо всех сил сжимать руль.

— Минута. Если Ибрагим сигнала не подаст, то…

Это была, без сомнений, самая длинная минута в жизни Малика. Зариф тяжело дышал под ухом, не сводя глаз с «Дуная» — потоки плохо различимых сквозь снегопад фигур лились в здание и вытекали из него. Доносилась музыка, весьма приятная Малику и ненавистная Булуту. Мимо проезжали машины, на мгновение ослепляя фарами и выстраивая неровные линии красных задних огней. Снежинки быстро таяли на лобовом стекле: фургон не заглушили.