Убить королеву
- Автор: Вирджиния Бекер
- Жанр: Детективы
- Дата выхода: 2021
- Цикл: На семи ветрах
Читать книгу "Убить королеву"
Между окном и причалом около десятой части мили. Двести одиннадцать шагов или вполовину меньше, если бежать. Я это знаю, измеряла сотню раз. Но на карте расстояние выглядит огромным. Это расстояние между жизнью и смертью.
— А где будете вы? — спрашиваю я. — И Том Первый и Том Второй?
Два Тома смущенно переглядываются. Я никогда не произносила этих прозвищ вслух.
— Уинтер — первый, Перси — второй, — поясняю я.
— Уинтер будет следить за происходящим с безопасного расстояния, — говорит Кейтсби. — Получив подтверждение того, что все прошло как надо, мы с Перси отправимся в Уайтхолл и предъявим вот это. — Из своего праздничного дублета он достает толстый лист дорогого пергамента, перевязанный черной лентой и запечатанный восковой печатью размером с мой кулак.
— Грамота от папы Климента и от Филиппа Третьего Испанского, обещающих дружбу и поддержку суверенной Англии при условии бескровной передачи власти эрцгерцогине Изабелле. — Он выразительно помахивает письмом и убирает его за пазуху. — Министрам придется согласиться, если они не хотят войны против Испании, Португалии, Италии, Австрии и Франции разом.
— А как же я? Куда мне деваться, когда я уплыву на лодке?
— Мы выплатим вам две тысячи фунтов. Вы сможете отправиться, куда захотите. Остаться в Лондоне под нашим покровительством или вернуться в Корнуолл, если вам этого хочется. Новое правительство вернет вам Ланхерн, титул и право на ренту. Вы станете богатой женщиной, Катерина. И заживете в мире.
Кейтсби хочет успокоить меня, предложить награду за хорошо проделанную работу. Но мне неприятно думать, что все это завершится там же, где началось. Как будто ничего и не случилось.
Глава 28
Тоби
Сейнт-Энн-лейн, район Олдерсгейт, Лондон
5 января 1602 года
Рождество я встретил в одиночестве, как и Новый год. Эта неприятная традиция родилась в год смерти Марло и с тех пор процветает. Я отклонил приглашение на королевский праздник в Уайтхолле — еще одна традиция — и приглашение Кэри на рождественский ужин с его семьей. Не потому, что мне не хотелось к людям. Просто сама мысль о том, чтобы весь вечер плести все новую и новую ложь, утомительна, к тому же в такой день ложь особенно нехороша. Проще и безопаснее остаться одному.
Точнее, с письмом.
Я получил его четыре дня назад, в первый день нового года, из западной Англии. Оно пришло на день раньше, чем я рассчитывал, и я до сих пор его не открыл. Внутри ответ на мой вопрос о дружбе Кита с юношей по имени Ричард и сведения о том, не пропадал ли конюх или какой другой слуга не только в Девоншире, но и в Корнуолле.
Я не открывал письмо, потому что ответ меня больше не интересует. Может быть, конюх и пропал. Но если этот конюх не был девушкой, то он мне не нужен. И юноша по имени Ричард тоже. Кит говорил, что Ричард — сын аристократа. Я думал, что это правда, но могу и в этом ошибаться. Может быть, никакого Ричарда вовсе нет. Или он носит другое имя. Однако кем бы ни был этот человек — суженым Катерины, обманутым и брошенным в Плимуте или Корнуолле, разгневанным, испуганным, убитым горем или безразличным, мне нет до него дела.
Но в холодной сырой одинокой комнате я начинаю думать, что все же есть.
Я беру письмо. Пергамент потерся на сгибах, забрызган грязью, покрыт пятнами дождя. К черному воску небрежно приложен большой палец. Сжечь ли письмо? Бросить ли его в тихо потрескивающий огонь камина? Я потратил шесть пенсов на вязанку дров, и это моя единственная уступка празднику. Тогда я освобожусь от Катерины и смогу вернуться к делу, к своим подозреваемым. К работе. Смогу окончательно воплотить в жизнь план, который вынашивал два года. Завтра все закончится. Я буду свободен идти, куда пожелаю, думать и делать, что захочу, без чужого присмотра.
Быстро, чтобы не успеть передумать, я взламываю печать.
Ричард Арундел. Тайный католик из Корнуолла, убитый во время нападения на его дом в октябре, укрывавший священника, казненного в прошлом месяце и признавшегося в злоумышлении против королевы. Пропавший конюх — тех же лет, которые Кит приписал себе на прослушивании. Пропавший в октябре.
Я опускаю письмо.
Если бы я считал Кита парнем, этого хватило бы, чтобы забыть об Аларе и Севере и посвятить остаток времени — с сегодняшнего дня и до самого представления — слежке за ним. Это совпадает со всем, что я о нем знаю. Странный мелодичный выговор, казавшийся мне слишком нарочитым для Девоншира, но в самый раз подходящий для Корнуолла. История о службе конюхом у аристократа. Неожиданная образованность, знание пьес и книг. Я думаю о словах, которые она выбирает, о безупречных манерах, об изящном реверансе перед Шекспиром в первый день в «Глобусе». То, чего не понимаешь, пока оно не окажется прямо под носом. Все сходится. Вот только Кит — девушка по имени Катерина.
Это совпадение необходимо запомнить. Все чувства, отточенные шестью годами работы, кричат, что что-то здесь не так. Я не могу понять, цепляюсь ли за нее, потому что испытываю подозрения, или просто потому, что не хочу ее отпускать.
До сих пор я не позволял себе об этом думать: что случится, если Кит окажется убийцей? Каково будет сообщить его имя министрам? Привести королевскую стражу туда, где он точно появится. Не в «Глобус», там слишком много людей, а в его пансион или в «Розу» или перехватить его на одной из ночных прогулок. Взять его, заковать хрупкие запястья в железо, оттащить в Тауэр, где держат самых опасных преступников — тех, что угрожают королеве и королевству. Туда засунули священника из Корнуолла. Его могли бы даже посадить в ту трехфутовую клетку под названием «Без отдыха», выводя только для пыток. Вырывать у него имена заговорщиков, как вырывали их у священника. Растягивать его на дыбе, пока не лопнут кости, бросить изломанное окровавленное тело на телегу и отвезти в Тайберн. Казнить не тайно, в Тауэре, как Эссекса, а прилюдно, в публичном месте, где народ будет выкрикивать оскорбления и швырять в него палками и камнями, пока палач не разрежет его, пока руки и ноги не полетят в стороны, а голова…
Я закрываю глаза. Пол под ногами качается.
Но этого не случится, потому что Кит — девушка по имени Катерина. И я впервые понимаю, что это значит. Она не представляет для меня интереса в этом расследовании. Королева и министры никогда не узнают ее имени. Да, она лгунья, но лжет не потому, что участвует в заговоре католиков и хочет убить королеву.
Это значит, что мой интерес к ней, отрицать который я больше не могу, не опасен. Ни для одного из нас.
Я смотрю в окно, на шумную толпу — город встречает Двенадцатую ночь. Еще один праздник, которого я избегаю. Из-за толп, из-за пьяных, из-за веселья, которого я не чувствую ни в эту ночь, ни в другие. Последний раз я был на этом празднике вместе с Марло. Многого я уже не могу припомнить, но помнится, у него в волосах были ветки, а у меня ягоды, мы оба оделись как Человек-Падуб — это зимняя ипостась Зеленого человека, языческого духа. В Двенадцатую ночь не нужно притворяться тем, кем ты не являешься, как я делаю всю жизнь.
Кем бы я стал, если бы не был Тоби, шпионом, шифровальщиком, искусным лжецом? Жил бы я в этой квартирке, тесной и гадкой, как вся моя жизнь, запершись и никого не впуская внутрь? Или я смог бы сказать, наконец, правду? Что, если, притворяясь кем-то другим, я стану ближе к самому себе? Изменит ли это что-то? Один день остается до того, как все изменится окончательно. Я не знаю. Но знаю, что здесь ответа не найду.
Я встаю, накидываю плащ и выхожу на шумную улицу.
Глава 29
Кит
«Пансион у Дельфиньей площади», район Доугейт, Лондон
5 января 1602 года
В животе как будто ползают змеи.
Завтра представление. И все остальное тоже завтра. Месть за отца, прощание с Тоби, исчезновение навеки. Как в стихах. Неожиданная смерть, неразделенная любовь, неутоленная похоть. Целая жизнь, сжатая в два часа и сорок восемь минут.
Я сижу на тюфяке и слышу шум на улицах сквозь щели в окне. Наступила Двенадцатая ночь, и город кипит. Приготовления продолжались много дней. Там, снаружи, музыка, еда, костры, процессии, пантомимы и трубачи. На всех перекрестках высятся самодельные деревянные подмостки, везде развешаны фонари, окна, двери и заборы увиты плющом, украшены еловыми ветками и лентами всех цветов радуги. Воздух кажется густым и сладким от запаха праздничных пирогов и вина. По дороге с рынка я видела в Чипсайде мраморный фонтан, наполненный вином. Оно струйкой лилось изо рта ангелочка, и все желающие могли наполнить им чашку. Я бывала на празднике в Труро, в Корнуолле, но он не шел ни в какое сравнение с этим.
Если закрыть глаза и глубоко задуматься, я смогу вспомнить праздники с отцом. До того, как я заявила, что уже взрослая, а праздники для детей, до того, как я сказала со злостью и отчаянием, о которых теперь сожалею, что я и без того каждый день притворяюсь кем-то другим и карнавалы мне для этого не нужны. Последний раз мы участвовали в этом празднике, когда мне было лет двенадцать или около того. Мы с отцом нарядились нищими — я надела рваное шерстяное платье, он такие же штаны, дурно сидящую рубаху и куртку и низко надвинутую шапку. Выглядел он в точности как я теперь. Он любил Двенадцатую ночь и ходил на карнавал и без меня. Может быть, ему нравилось на целую ночь становиться другим человеком.
Я сползаю с тюфяка и копаюсь в куче сваленного в углу тряпья. Я купила все это утром: чулки, изящные сапожки на шнуровке, сорочку, юбку, кокетливую шапочку с пером. Все золотое, черное и серое. Такие наряды я носила, пока была леди Катериной Арундел. Я не сразу вспоминаю, как надевать все это, путаюсь в шнурках и подвязках. Я отвыкла от женской одежды. Растрепанные волосы не лезут под шапочку, так что я нахожу несколько шпилек и подбираю их, как могу. Раз уж в Двенадцатую ночь положено примерять на себя другую судьбу, этот вариант не так и плох.
— Вы куда это собрались? — вопрошает Йори из-за занавеси.
Наверное, он услышал шелест ткани и мои ругательства. (Привычка, подхваченная от Тоби. Отец был бы недоволен.)
— Хочу прогуляться немного. Подышать свежим воздухом. Посмотреть, как празднуют Двенадцатую ночь в Лондоне.
— Что?!
Я слышу скрип — он встает со стула за письменным столом и подходит к занавеси.
— Вы уверены? Представление завтра. Выходить в толпу рискованно. На вас снова могут напасть. Как вы оделись?
Я выхожу на его сторону комнаты, и он смотрит на меня, как будто видит привидение.
— Почему вы надели именно это?
Я думаю и наконец нахожу способ объяснить так, чтобы Йори понял.
— Завтра представление.
— Да. — Йори хлопает глазами.
— Послезавтра все станет по-другому. Для тебя, для Кейтсби и его людей, для Англии, для католиков. Кейтсби говорит, что изменится весь мир.
— Да.
— Для меня все уже изменилось, Йори. В то мгновение, когда убили отца. Я больше не чувствую себя Катериной Арундел. Да я и не Катерина Арундел.
— Значит, не Катерина? — неуверенно спрашивает он.
— Что бы ни случилось завтра, я уже никогда не стану ею. Даже если все получится, если Кейтсби вернет мне Ланхерн и я смогу жить там в свое удовольствие, с титулом, деньгами и поместьем, я все же не буду ею. Завтра я стану убийцей. Цареубийцей. — Я подчеркиваю голосом последние слова. — Возвращение в деревню и притворство этого не изменят.