Взломщик, который чувствовал запах дыма

— Я думаю, вы правы, — сказал я, обращаясь к Криттендену. — Мне тоже кажется, что он задохнулся.

— Почему вы так думаете, сэр? Вы даже не взглянули на его глазные яблоки.

— Я доверяю вашим глазам, — парировал я, — и я тоже не думаю, что его задушила большая пестрая птица.

— Ну вот еще!

— Это классика, — сказал я. — И это понравилось бы самому Карлу, учитывая его страсть к детективам. Если ему суждено было умереть, то он бы предпочел, чтобы это произошло в запертой комнате. И не просто в запертой комнате, а в комнате, защищенной неприступным замком «Пулард», стальными стенами и окнами, которые невозможно открыть.

— Пожалуй, эта комната защищена лучше, чем Форт Нокс,[29] — согласился Криттенден.

— Несомненно, — отозвался я. — И, тем не менее, его убили.

— Причем, — продолжал я, — он умер от удушья. Когда тело будут обследовать в лаборатории, попросите экспертов поискать следы хладона.[30] Я думаю, они найдут признаки этого газа, если будут знать, что искать.

— Я никогда не слышал о таком газе, — покачал головой Криттенден.

— Многие не слышали, — сказал я. — Но об этом газе сообщали в новостях некоторое время назад, когда его использовали на станциях метро. Это была противопожарная система, в которой хладон применяется для тушения огня.

— Как он действует?

— Он вытесняет из помещения кислород, — попытался я объяснить. — Правда, я не слишком разбираюсь в этом, но конечный результат похож на действие большой пестрой птицы, о которой вы говорили. Птицы с подушкой.

— Это могло бы стать вещественным доказательством, — сказал Криттенден. — Но откуда вы узнали о том, что в библиотеке появился хладон?

— Он уже был здесь, — ответил я и показал на форсунки на стенах и потолке. — Когда я впервые увидел их, я решил, что Беллерман установил стандартную систему водяного пожаротушения, и я не мог в это поверить. Для редких книг вода хуже огня, и многие библиотеки были полностью уничтожены, когда такие системы случайно срабатывали. Я сказал Карлу об этом, но он только высмеял меня и ясно дал понять, что не стал бы подвергать свои книжные сокровища опасности быть залитыми водой.

— Таким образом, я понял, — продолжал я, — что эти форсунки предназначены для подачи газа, а не жидкости. Ну и без слов понятно, что этим газом должен быть хладон. Я слышал, что такими газовыми противопожарными системами сегодня уже оборудовано несколько лучших научных библиотек, хотя Карл — единственный человек из всех, кого я знаю, кто установил нечто подобное в своей личной библиотеке.

Криттенден поднялся на одну из библиотечных стремянок, чтобы поближе рассмотреть устройство подачи газа.

— Выглядит, как обычная форсунка, — сказал он. — Но благодаря чему оно срабатывает? Датчик температуры?

— Верно.

— Вы сказали, что это убийство. Значит, кто-то привел эту систему в действие.

— Да.

— Устроив здесь пожар? Но это невозможно, как и версия с большой пестрой птицей.

— Все, что вам нужно сделать, — объяснил я, — это воздействовать теплом на температурный датчик, и система сработает.

— Но как?

— Когда я был здесь раньше, — ответил я, — я уловил легкий запах дыма. Он был очень слабым, но, несомненно, запах был. Думаю, это и заставило меня задать Карлу вопрос о возможности пожара.

— И что?

— Когда мы с миссис Беллерман вошли сюда и обнаружили тело, этот запах исчез. Но на ковре есть как бы выцветшее пятно, которое я заметил еще раньше, и я наклонился, чтобы поближе рассмотреть его.

Я указал пальцем на табризский коврик (который, как я теперь думаю, вполне мог быть исфаханским[31]).

— Вот тут, — сказал я.

Криттенден опустился на колени около пятна, потер его двумя пальцами, которые затем поднес к своему носу.

— Выжжено, — сообщил он. — Но совсем чуть-чуть. Этого не хватило бы для того, чтобы среагировал датчик, который находится гораздо выше.

— Я знаю. Это было испытание.

— Испытание?

— Испытание способа убийства. Как повысить температуру в комнате, куда вы не можете войти? Вы не можете открыть дверь, не можете открыть окно. Как получить достаточно тепла, чтобы начал выделяться газ?

— Как?

Я повернулся к Еве.

— Скажите, как бы вы сделали это.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — произнесла она. — Вы сумасшедший.

— Вам бы не нужен был огонь, — сказал я. — Вам даже не нужно было бы много тепла. Все, что вам нужно было бы сделать — это нагреть сам температурный датчик, чтобы он сработал. Если бы вам удалось это, то отпала бы необходимость поднимать общую температуру во всей комнате.

— Продолжайте, — потребовал Криттенден.

На одной из библиотечных полок лежала лупа с ручкой из слоновой кости. Я взял ее в руки.

— Когда я был бойскаутом, — сказал я, — нас на самом деле не учили открывать замки. Но нас учили добывать огонь. Ударами кремня по стальному бруску, трением друг о друга деревянных дощечек, а также при помощи увеличительного стекла, которое фокусировало солнечные лучи в одной точке и нагревало поверхность до температуры воспламенения.

— Окно, — догадался Криттенден.

Я кивнул головой.

— Оно выходит на север, — пояснил я, — поэтому солнце никогда само не заглядывает в него. Но вы можете встать в нескольких футах от окна, поймать солнечный свет зеркалом и наклонить зеркало так, чтобы лучи прошли через ваше увеличительное стекло и через окно. И вы можете направить сфокусированный солнечный луч на какой-нибудь объект внутри комнаты.

— Например, на температурный датчик, не так ли?

— Конечно, — ответил я. — Но сначала все-таки вы должны убедиться, что все это будет работать. Вы не можете испытать свой метод сразу на датчике из-за опасения, что система сработает раньше времени. Но вы также не знаете, не помешает ли толщина оконного стекла вашему замыслу. Поэтому вам просто необходимо как-то провести испытание.

— Этим объясняется выжженный ковер, не правда ли? — Криттенден наклонился, еще раз посмотрел на пятно, затем перевел взгляд на окно. — Как только вы увидите дымок или обожженный след, вы можете быть уверены, что это работает. И вы также узнаете, сколько времени потребуется для того, чтобы температура поднялась до нужного уровня. Если вы можете подпалить шерсть ковра, значит, вам удастся привести в действие и температурный датчик.

— Боже мой, — воскликнула Ева, быстро сориентировавшись в ситуации. — Я думала, что вы сошли с ума, но теперь понимаю, как это было сделано. Но кто мог совершить это?

— Ну, я не знаю, — задумчиво ответил я. — Полагаю, это был кто-то, кто живет здесь, кто-то, кто хорошо знаком с библиотекой и знал о хладоне, кто-то, кто получил бы финансовую выгоду от смерти Карла Беллермана. Кто-то, скажем, кто чувствовал себя обделенным вниманием мужа, который обращался с ним, как с прислугой, кто-то, кто мог видеть высшую справедливость в том, что Карл расстается с жизнью в запертой комнате в окружении своих драгоценных книг.

— Вы же не имеете в виду меня, Берни…

— Вы сами упомянули об этом…

— Но ведь я была с вами! И вы, и я обедали вместе с Карлом. Потом он пошел в библиотеку, а я показала вам комнату для гостей.

— Да, все было именно так.

— И мы провели время с вами вместе, — сказала она, застенчиво потупив глаза. — Мне стыдно говорить это сейчас, когда мой муж трагически скончался, но мы были с вами в постели почти до шести часов, после чего спустились вниз и обнаружили тело. Вы можете подтвердить это, не так ли, Берни?

— Я могу присягнуть, что мы легли с вами в постель, — ответил я. — И я могу поклясться, что находился в постели почти до шести часов, если только я не страдаю лунатизмом. Но я крепко спал.

— Так ведь и я тоже.

— Я так не думаю, — усмехнулся я. — Вы не стали пить кофе, сказав, что не сможете потом заснуть. Ну а я заснул. Мне кажется, в кофе было добавлено что-то такое, что усыпило меня, и в этом причина того, что вы не стали его пить. Я также думаю, что и в кофейнике у Карла был такой же усыпляющий препарат, поэтому он тоже мирно спал, когда вы совершали манипуляции с хладоновой системой. Вы подождали, пока я усну, вышли наружу с зеркалом и лупой, нагрели датчик, тем самым выпустив газ, а потом вернулись в постель. Хладон должен был все сделать за несколько минут, и даже если бы Карл крепко не уснул, он не успел бы почувствовать неладное. Хладон не имеет ни цвета, ни запаха, а воздушная вентиляция выветрила бы его меньше чем за час. Но, я думаю, что его следы будут обнаружены, как и следы снотворного в обоих кофейниках. И этого, по-моему, будет достаточно, чтобы посадить вас.

Криттенден думал так же.

Когда я вернулся в город, на телефонном автоответчике меня ждало сообщение от Низара Гюльбенкяна с просьбой перезвонить ему. Было уже довольно поздно, но дело не терпело отлагательства.

— Плохие новости, — сказал я Низару. — Я почти было продал книгу. Но потом он заперся в своей библиотеке, чтобы общаться с духами Рекса Стаута и Франклина Рузвельта. А чуть позже он составил им компанию.

— Вы же не хотите сказать, что он умер?

— Его убила собственная жена, — ответил я и рассказал ему всю историю.

— Вот такие плохие новости, — подытожил я, — хотя плохие они, скорее всего, не для нас с вами, а для четы Беллерманов. Книга снова у меня, и я уверен, что смогу найти на нее покупателя.

— Эх, Берни, — вздохнул Низар. — Мне жалко Беллермана. Он был настоящим книголюбом.

— Да, вы правы.

— Но, с другой стороны, ваши плохие новости меня, честно говоря, радуют.

— Радуют?

— Да. Потому что я передумал по поводу этой книги.

— Вы уже не хотите продать ее?

— Я не могу продать ее, — ответил он. — Это разорвало бы мне душу. Но теперь, слава Богу, мне не придется ее продавать.

— О-о?

— Еще одна хорошая новость, — продолжал Низар. — Мне удалось провернуть одну рискованную, но весьма прибыльную сделку. Не буду утомлять вас подробностями, но результат превзошел все мои ожидания. Так что, если бы вам удалось успешно продать книгу, я теперь попросил бы вас выкупить ее обратно.

— Понимаю.

— Берни, — сказал он, — я такой же страстный коллекционер, как и бедный Беллерман. Я ничего не хочу продавать. Я хочу только пополнять свою коллекцию.

Он вздохнул, и в его вздохе чувствовалось огромное облегчение.

— Поэтому я хочу получить книгу обратно. Но, конечно же, я выплачу вам комиссионные.

— Я не могу согласиться на них.

— Вы что же, готовы работать бесплатно?

— Не совсем так, — сказал я.

— О-о?

— Я думаю, что библиотека Беллермана в конечном итоге будет продана с аукциона. Ева не сможет унаследовать ее, но наверняка найдутся какие-нибудь племянницы или племянники, которые захотят с выгодой продать коллекцию. И на продажу будут выставлены замечательные книги.

— Несомненно, будут выставлены.

— Но несколько особо ценных экспонатов не попадут на аукцион, — вкрадчиво сказал я, — потому что они каким-то образом оказались в моем портфеле вместе с «Острием копья».