Про Дуньку, которую знали все

И вдруг эту мёртвую тишину нарушил чей-то шёпот:

— Ну Цыганова! Что вытворяет!..

У Дуньки даже в глазах потемнело. Она, как выброшенная на сушу рыба, то открывала, то закрывала рот, не в силах крикнуть: «Вы что?! С ума сошли? Это не я!!» Весь её вид выражал негодование, а глаза от возмущения готовы были выскочить из орбит. Елена Сергеевна, морщась от боли, повернула голову в её сторону. И тут раздался резкий голос Руслана:

— Неправда! Это не она! Я всё видел. Бананы ел Ершов! И кожуру по полу разбросал он! Нечего на Цыганову наговаривать!

У Дуньки разом опустились плечи, как будто то, что так мешало дышать и говорить, лопнуло внутри. Из глаз брызнули слёзы. Они безудержно катились по щекам, падали на грудь и никак не кончались. А ноги потеряли силу, сделались какими-то непослушными, словно были набиты ватой. Она сидела уткнувшись лицом в парту. Успокоилась только к концу урока, но даже придя в себя, не посмела поднять на Руслана счастливых и благодарных глаз.

А Елена Сергеевна ни в чём не стала разбираться. Сказала всего две фразы:

— Никогда и нигде не делайте больше такого! Можно поскользнуться и ушибиться очень сильно!

После уроков Руслан, отсалютовав ей рукой, поспешил в спортзал. А Дуньке хотелось побыть одной. Но не дома, в четырёх стенах, а где-нибудь на природе. Побрела к парку. Там было тихо и безлюдно. Деревянные скамейки мирно дремали, слегка припорошенные колючим снегом, и только на одной из них топталась ворона, рисуя на белом покрывале трёхпалые следы. Она покосилась на Дуньку, но не испугалась: чуть распушила крылья, так, «на всякий пожарный», и что-то проворчала ей вслед. Но Дунька не обернулась — засмотрелась, как перепрыгивает с ветки на ветку шаловливая белка. Вот она спустилась на спинку скамейки, уставилась на Дуньку бусинками глаз. Ну даёт! Подкармливают их здесь прохожие, что ли? Раньше от неё, Дуньки, шарахались даже люди, не то что птицы или такие вот зверюшки. Что же изменилось теперь? На душе царил такой непривычный ей покой. Неужели всё живое это чувствует?

Навстречу Дуньке по аллее бежала какая-то большая собака. Замедлила бег, остановилась напротив, внимательно оглядела её с ног до головы и осторожно подошла ближе, обнюхивая Дунькины ноги и руки. Дунька погладила её. Собака была без ошейника. «Бездомная! — подумала Дунька. — Кто же её кормит-то?» Достала из кармана конфету «Коровка». Развернула фантик, откусила немного, остальное отдала собаке. Та благодарно лизнула ей ладонь. Но больше ничего съестного в карманах не нашлось. А собака вдруг села на задние лапы и хвост, прижав передние к груди.

— Ну циркачка! — вслух похвалила её Дунька. — Будь я взрослой, обязательно бы взяла тебя к себе. А сейчас… мама не разрешит. К тому же ты, наверное, много ешь. А у нас и так с деньгами не очень…

Собака всё поняла правильно, потому что, мотнув головой, побежала дальше, сразу потеряв к Дуньке всякий интерес.

Гуляла по парку Дунька до самых сумерек. И мысли в голове крутились разные. Вот не было раньше у неё никого, кто бы мог за неё заступиться, и пёрла из Дуньки какая-то злая сила. А появились Валерка с Русланом — и превратилась она, Дунька Цыганова, из колючего ёжика в безобидного колобка (только бы не слопал кто-нибудь!). И не хочется ей больше ни с кем воевать. Не тянет в тусовку Дятла и Шмыги.

Скорей бы лето! Да поехать в Египет, посмотреть, как там-то люди живут, а потом рассказать обо всём Руслану. Хороший он парень! Вон как сегодня выдал: нечего, говорит, на Цыганову всё валить! И в классе все будто языки проглотили. Никто не выпустил изо рта ни одного пузыря, ни одного ехидного шепотка. Она бы, конечно, тоже не побоялась и за Руслана заступилась. Вот только… только он сам с любой ситуацией может справиться. Да и не попадает он ни в какие нелепые переделки, как она, Дунька. Почему?!

А в голове явно так прозвучали слышанные от многих, хорошо знакомые слова: «Научись, милая, людей уважать!» И будто кто включил сигнальную лампочку с дребезжащим звуковым приложением: «Не вы-пен-дри-вай-ся!» А ещё баба Зоя говорит, что ей, Дуньке, нужно научиться видеть в людях хорошее, держать в памяти добрые поступки, тогда, мол, и друзья в классе появятся. Легко сказать!.. Дунька тяжело вздохнула. Попробовать, что ли?

Стала в уме перебирать своих одноклассников. Искать в них «хо-ро-ше-е»! Память услужливо подсказала. Как-то раз Галька Сорокина, ещё в первом классе, в день своего рождения принесла шоколадки в форме маленькой медальки.

Стала каждому на парту выкладывать, а Светке Тимохиной не хватило (ошибочка в мамашиных расчётах вышла!). Та губы надула, вот-вот от обиды нюни распустит. И тут Вовка Ершов ей кричит: «Светка! Лови!» — и кидает ей свою медальку. Никто не ожидал такого. Вовка целый день в героях ходил.

Колька Ручкин — горлопан ещё тот, но когда Крезик умер, он ведь первым предложил: «Дунь, хочешь я тебе другого щенка подарю?» Она, конечно, тогда огрызнулась: мол, катись ты со своим щенком, никого мне, кроме Крезика, не надо! Но целый день ловила на себе сочувственные взгляды ребят.

Или вот, к примеру, в Вике Воробьёвой что хорошего? Почесала в голове. Она пятёрками своими никогда не хвастается. Начнёт её учительница хвалить, а она сидит с таким спокойным видом, будто не про неё разговор. Раньше Дуньку это даже злило: тоже мне, нашлась тут царевна Несмеяна! Не могла поверить, что похвала была Вике «по барабану».

Стала «промывать косточки» Юрке Блохину, рыться в его добрых делах. И у него плюсики нашлись. Когда она, Дунька, в первом классе поскользнулась и упала с крыльца, подвернув ногу, Юрка сразу ей руку подал и плечо подставил, помог до скамейки допрыгать.

На душе посветлело. Надо будет о хороших поступках ребят Валерке рассказать, чтобы не говорил больше: «Зазнайства высший пилотаж!» Да и перед бабой Зоей отчитаться. Дунька всё не переставала удивляться, откуда баба Зоя столько знает? Начнёт философствовать — у Дуньки дух захватывает: мудрёно!

Однажды соседка озадачила её таким странным вопросом:

«Что лучше: ум или душа, как считаешь?»

«Что в лоб, что по лбу!» — не задумываясь, отбилась Дунька услышанной от неё же поговоркой.

«Э-э-э, милая! Не тут-то было…»

И хитро так на неё, Дуньку, поглядывает.

«Ум — это накопленный человеком жизненный опыт. Умным, конечно, быть хорошо. Ума из книжек набираемся. Но душа — важнее. Она даётся каждому от рождения. Её, как и ум, развивать надо. Случись что: ум реагирует, исходя из накопленного опыта, а душа откликается, как Бог подскажет. Чуешь разницу?»

Вот баба Зоя даёт! Дунька хлопала глазами, надув для солидности губы. А баба Зоя, как всегда, мысли её угадала.

«Откуда знаю? От бабушки своей. Она у меня мудрая была. И премудрости эти мне передавала. Начитается другой книжек и думает, что Истину познал. Невдомёк ему, что слова чужие нужно через ситечко разума пропускать. Раньше люди малообразованные были, а в жизни понимали куда больше. Жили по законам природы. С рассветом вставали, с закатом спать ложились. Жара стоит — сено косят, в дожди — по грибы идут. А нынче всё задом наперёд. Отсюда и проблем не счесть. И вечно нос кверху задираем.

А знаешь, кто кверху задирает нос? — Дунька отрицательно мотнула головой, а баба Зоя — рифмой: — „Тот кверху задирает нос, кто вверх душою не дорос!“ Вот так-то, милочка моя».

«А у меня, баб Зой, душа какая?» — тут же прицепилась с вопросом Дунька.

Баба Зоя засмеялась, даже яблочки щёк на довольном лице запрыгали: задела за живое!

«Большая и добрая. Знай это, но не возгордись».

Дунька зарделась от удовольствия. Наверное, не такая уж она и плохая, как некоторые там думают!..

…К дому подходила, когда уже совсем стемнело. На ходу придумывала, как бы перед матерью выкрутиться. Скажешь: «В парке одна гуляла» — ни за что не поверит. Дунька давно заметила странную вещь: взрослые любят, когда им лапшу на уши вешаешь. Правду говоришь — головой качают, выдумаешь что-нибудь — за чистую монету принимают.

Громко хлопнула дверью подъезда. И втянула голову в плечи. Сколько раз мама делала замечания, чтобы дверь придерживала. Как это в башку вбить? Вернулась и снова открыла дверь, чтобы закрыть тихо, не спуская «с тормозов». И тут услышала слабый писк. В тусклом свете не сразу и разглядела маленького пушистого котёнка. «Подброшенный!» — поняла Дунька. Да что же это такое сегодня с ней происходит?! То вороны, то белки, то собаки — так все к ней и льнут. Ну этого-то котёнка точно придётся домой взять. Осторожно подняла подкидыша, поднесла к самому лицу. Хорошенький какой! Сам серый, а брюшко белое. Будто в нарядном фраке. Котёнок беззвучно открывал рот. Есть просит. Придётся бежать за молоком. Ну а если мать с Валеркой будут против такого пополнения в семье, бабе Зое подарит. Та не откажется. У неё сердце доброе, отзывчивое. Будем вместе его растить.

Но котёнок и матери, и Валерке понравился. Целый вечер его с рук не спускали. И лица у всех ласковые, умильные. Как-никак живая душа. Валерка подвесил в прихожей клубок из ниток, чтобы котёнок мог играть с ним и мышцы качать. А мама поставила в туалет коробку с обрывками бумаги, чтобы Пушок, как назвали они котёнка, привыкал «культурно справлять свою нужду».

В Пушке своём Дунька души не чаяла. Даже в постель с собой рядом укладывала. Валерка сначала стал убеждать её не делать этого: мол, животное должно знать своё место. Но Дунька гипнотизировала его такими умоляющими глазами, что он не выдержал, сдался. Стоило Дуньке появиться дома, котёнок с её рук уже почти не сходил. А с Дунькиного лица не сходила блаженно-счастливая улыбка. С появлением котёнка в доме семейная атмосфера сделалась «белой и пушистой».

А перед весенними каникулами, в субботу, Елена Сергеевна пригласила родителей на генеральную уборку класса. Дунька увязалась за Валеркой. Мамы мыли окна, стены, Валерка подкручивал расшатавшиеся петли дверок шкафов, сделал несколько полок для книг в пустующем стенном проёме. Туда, как объяснила родителям Елена Сергеевна, ребята теперь могут ставить прочитанные и полюбившиеся им книги. Что-то вроде классной библиотеки. Каждый, кто будет брать книгу с полки для домашнего чтения, должен записать в общий блокнот свою фамилию, название книги, имя автора и поставить дату. Валерка идею одобрил и добавил, что коллективное обсуждение прочитанных книг будет развивать речь учащихся, что очень важно.

Елена Сергеевна не сводила с Валерки восхищённых глаз. Слушала его с таким вниманием, будто всё, что он говорил, было ей в диковинку. В душе у Дуньки заворочался червячок ревности. Перехватив её тревожный взгляд, Елена Сергеевна улыбнулась, кивнув в сторону Валерки:

— Вот если бы все папы нам так помогали, в кабинете был бы такой уют! Правда, Дуняша?

Дунька вспыхнула от гордости за отчима, но прикусила губу, понаблюдав за Еленой Сергеевной. Видела — Валерка учительнице нравится. Ещё бы! Мышцы под футболкой так и играют. И чёрные усики ему тоже очень к лицу. Но особенно красивыми были продолговатые серые глаза. Излучающий доброе спокойствие Валеркин взгляд, казалось, мог без труда проникнуть в любую душу. Не зря баба Зоя говорит, что глаза человека отражают всю его суть. Вот Дятла взять… Никогда в лицо человеку прямо не смотрит. Не зрачки, а бегающие буравчики.