Девочка из легенды

Золотая серединка

Отец называл Вальку «золотой серединкой».

В семье по счету была она третьим ребенком, а после нее родилось еще двое.

Четверо сыновей было у рабочего судоремонтного завода Сергея Ивановича Пустовойтова и всего лишь одна-единственная дочь. Валька.

Хозяйственных забот в такой большой семье было много. И большая часть этих забот лежала на Валькиных плечах. Мать, Евдокия Андреевна, свято верила в то, что и уборка, и стирка, и готовка обеда — все это дело не мужское.

Поэтому она никогда не ставила в вину сыновьям и неубранные постели, и невымытые тарелки, лишь часто жаловалась на то, что родилась у нее всего лишь одна девочка.

Отец в воспитание детей почти не вмешивался. Он считал, что самое главное, во-первых, чтобы дети слушались старших, во-вторых, не воровали, в-третьих, ходили в школу.

У Вальки всегда находились какие-нибудь дела. Большие, средние и маленькие.

Правда, братья помогали ей иногда. Один чертил за нее чертежи или решал задачи, другой писал за нее сочинение и даже, подделываясь под Валькин почерк, переписывал его набело.

Но от такой помощи у Вальки хлопот ни дома, ни в школе не убавлялось. А в школе забот было тоже порядочно: тройки и двойки так и сыпались в Валькин дневник. Староста Трехина уже давно махнула на нее рукой.

А Валька не унывала. Из класса в класс перескакивала на шпаргалках, на подсказках, на подглядках.

За двойки дома ее не ругали. Наверно, отец все-таки любил «золотую серединку» больше, чем других детей. Когда Валька каждую субботу давала дневник ему на подпись, он молча разглядывал каждую двойку, долго тер лоб крупной, крепкой ладонью и, наконец, меленько, аккуратно расписывался, стараюсь занять на просторной странице дневника как можно меньше места…

Когда Валька, отпросившись с пятого урока, прибежала на старую квартиру, все вещи уже были вывезены.

В пустой кухне на подоконнике сидела мать и плакала.

— Господи! — жаловалась она. — Как человека хороню!

Возле матери стоял один из старших Валькиных братьев Вовка и, как умел, успокаивал ее:

— Ты как маленькая! Вот Аркашка женится скоро. Ей-богу, женится! Куда ты его жену денешь? Ведь теснота же! А на новой квартире — простор!..

Новая квартира и в самом деле была просторной. У Вальки даже закружилась голова: теперь за четверть часа полы не вымоешь, за пять минут оконные стекла не протрешь.

Когда кое-как расставили мебель, приколотили багетки и вешалки, отец и старшие братья ушли. Чуть позже ушла и мать в больницу, где работала санитаркой, а Валька принялась чистить к обеду картошку.

Заглянула в кухню управдомша — пожилая полная женщина в низко надвинутом на глаза пуховом платке. Она оглядела Вальку с ног до головы, поджала губы и вслух удивилась: «Вот, думала, что въедут солидные, представительные люди из начальства, а оказывается…»

Она задержала взгляд на Валькиных брюках, поджала губы и добавила, что Валькиным кастрюлям и сковородкам придется потесниться: не одна Валька хозяйка в кухне. Рядом с ними, в этой же квартире, живет одна солидная, интеллигентная, начальственная дама. И сынок у нее очень приличный, начальственный.

Только ушла управдомша, снова позвонили.

Валька сердито крикнула братьям:

— Вы что? Оглохли? Я же не могу на двадцать частей разорваться!

В коридор затопал Василек. Он что-то там долго возился, переговаривался с кем-то, потом прибежал в кухню, тщательно осмотрел дверь, ведущую в соседскую угловую комнату (даже подставил скамейку и заглянул в замочную скважину), потом исследовал соседские кастрюльки и сковородки, стоящие на плите, и снова убежал.

Толстые очищенные картофелины выскакивали из Валькиных рук, как из хорошо работающего, слаженного автомата.

«Пять, шесть, семь», — считала Валька. Сколько-то их еще чистить!

А потом еще нужно будет подмести и вымыть пол, выгладить и развесить занавески, расстелить скатерти и салфетки.

Кто-то за Валькиной спиной тихонько покашлял.

Наверно, Димка. Набегался на коньках, простыл. Надо сказать матери, чтобы дала ему на ночь липового чаю.

Валька вздохнула и откинула за плечо косу, которая то и дело лезла пушистым кончиком в кастрюлю с начищенной картошкой.

Сзади, за Валькиной спиной, испуганно ойкнули. Валька обернулась и увидела стоящего в раскрытых дверях кухни Валю.

Она обернулась не сразу, и Валя после своего громкого «ой!» еще несколько секунд смотрел на светлую Валькину косу с пушистой метелкой и голубым бантом на конце и старался сообразить, как Валька сюда попала, почему она тут хозяйничает, и вообще, что же это за чепуха получилась.

И лишь когда Валька обернулась и Валя увидел ее страшно изумленные глаза, он сообразил, наконец, что Валька Пустовойтова теперь его соседка.

— Ты… ты ко мне? — обрадовалась Валька.

Она сорвалась с места, швырнула в кастрюлю недочищенную картофелину, вытерла мокрые ладони о брюки, воскликнула: «Господи, как хорошо-то!» — и, вытянув из угла кухни табуретку, поставила ее перед Валей.

— Вот, садись! А я только сейчас думала: «Вот никто не догадается зайти сказать, что на тех уроках задали, на которых я сегодня не была». А ты догадался. Вот здорово! А откуда мой адрес узнал? У меня ж новый теперь. Никто в школе его, небось, и не знает… Погоди, я сейчас за дневником сбегаю и все запишу. Вот ты, оказывается, какой! Вот молодец! Да ты садись, садись!

И Валя, как дурачок, уселся. На свою собственную табуретку.

А Валька, сияя от радости, притащила дневник, вынула из кармана брюк огрызок карандаша и приготовилась записывать номера задач и параграфов.

Валя наконец-то опомнился. Стало ему мучительно стыдно за то, что он и в самом деле не догадался зайти к Вальке.

— Это… это же не я… То есть, я хотел сказать, что я не пришел… То есть я не собирался. Я не к тебе, — смущенно забормотал он, вскакивая с табуретки.

Валька еще раз вытерла ладони о брюки, подняла упавшую табуретку и растерянно уставилась на Валю непонимающими, обиженными глазами.

Дверь, ведущая в коридор, внезапно открылась, и на пороге кухни появился светловолосый богатырь лет шестнадцати.

Следом за ним двигался богатырь поменьше, лет десяти.

А позади топотал малышок-крепышок, с которым Валя уже познакомился.

— Валька, — небрежно проронил старший. — Что этой кильке в очках от тебя надо?

Физиономия у «богатыря» была отчаянно-смелая, нахальная. У него были широкие плечи и большие, наверно очень крепкие, кулаки.

Валина ладонь, сжимавшая в кармане ключ от комнаты, сразу вспотела.

— Ну? — спросил богатырь и, двинувшись на Валю, лихо сплюнул через плечо.

— Вовка! — завопила Валька. — Бери тряпку, сейчас же вытирай!

Вовка-богатырь мгновенно стушевался, опустил плечи, послушно принес из коридора тряпку и старательно вытер с пола плевок.

Валя уже за дверью своей комнаты победоносно крикнул:

— Я вот… тоже имею право… на жилплощадь!

От этой глупой фразы стало совсем тошно.

Валя сел в уголок и просидел так долго, злой и голодный (котлеты-то, приготовленные мамой, находились на кухне, а в кухне появляться ему не очень хотелось).

К двери несколько раз кто-то подходил, и раздавалось странное шуршание — то ли гладили ладонью дверь, то ли терлись о нее лбом, пытаясь заглянуть в замочную скважину. Один раз даже тихонечко постучали.

Валя гордо не подавал никаких признаков жизни.

Лишь часа через два, убедившись, что за дверью никого нет, он совершил вылазку на кухню и захватил со сковородки котлету.

Трофейная котлета была холодная, покрытая застывшим жиром, и он съел ее без аппетита.