Якудза из другого мира. Том V

Глава 20

Опять лимоннорожий. Опять молчание всю дорогу и долбанные ступени, которые образуют скат. На этот раз я не шлепнулся на Арену, а приземлился на ноги. Начал привыкать к приземлениям. Хреновая привычка, скажу я вам, приземляться в том месте, где вас всегда хотят убить.

Рядом мягко опустилась Шакко. Её лицо осунулось, побледнело, как будто давно не видело солнца. Под глазами отчетливо выделились мешки. На шее всё также темнел ошейник с взрывающимся устройством внутри.

Бедолага. Похоже, что ей приходится несладко в той темнице, где её держит Сэтору. Я поджал губы. Есть слишком много факторов, чтобы просто сломать шею этому дьяволу и решить множество проблем.

— Держишься? — только и спросил, когда она выпрямилась и коротко кивнула.

— Не дождется, — зло бросила она. — Я ещё вырву сердце Сэтору Мацуда.

— У меня к нему тоже накопилось много вопросов, так что спросим вместе…

— Спросим вместе, а вот сердце я вырву сама.

— Хорошо-хорошо, — примиряюще улыбнулся. — Тогда для тебя будет музыкой звучать новость о том, что дух комиссара навеки попал в ласковые руки убитого им человека.

— Что-о-о? — протянула Шакко.

— Потом как-нибудь расскажу, — махнул я рукой. — Это длинная история.

— Обещай, что расскажешь в самых мельчайших подробностях, — ощерилась Шакко. — Обещай!

Мда, похоже, что уединение не пошло ей на пользу. Вон какой стала дикой, похожей на разъяренную лису. Лицо сморщилось, наружу показались клыки.

— Обещаю, что расскажу и не упущу ни одной детали, — кивнул я. — Как только выберемся из этой передряги и… ты вырвешь сердце Сэтору… Так сразу же расскажу!

Лицо Шакко немного смягчилось. Она взяла меня за пальцы и сжала их:

— Я буду жить в надежде на эту минуту.

Люки в противоположном конце зала распахнулись, на песок Арены спрыгнули два молодых, улыбающихся парня. Оба крепкие, мускулистые, короткостриженные. Плечи закруглялись морскими голышами, на широкой груди чуть ли не рвались белые футболки. Черные тренировочные штаны не могли скрыть выпирающих мышц. Они как будто оба сошли с рекламного армейского плаката, только надписи не хватало: «Тут из тебя сделают настоящего мужчину!»

Шакко с выдохом произнесла:

— Братья Рику…

— Что за братья такие?

Мой вопрос услышали на другом конце арены и один из близнецов произнес:

— Ты что, с Луны свалился, тупой хинин? Не знаешь, кто мы такие? Да весь Киото только и гудит о наших деяниях. А когда мы вернемся, то разнесем Киото по кирпичику.

— Я не слышал, — пожал я плечами. — Похоже, что вы известны только на своей улице, да и то только потому, что ссыте возле одной и той же сакуры в определенное время.

— Мы братья Рику! — гаркнул другой. — Мы сотрясаем Вселенную!

— Да воздух ты сотрясаешь. Вот обожрешься гороха и как давай сотрясать, — хмыкнул я. — Устроите между собой перестрелку, а потом в Киото становится дышать невозможно и объявляют красный уровень угрозы.

Оба парня недоуменно переглянулись. Похоже, что они и впрямь были какими-то особенными мудаками, раз так переглядываются. Не привыкли, что над ними так открыто стебутся.

— Это известные убийцы братья Рику, — негромко произнесла Шакко. — У них есть одна особенность…

— Да, и этой особенностью мы сейчас обязательно воспользуемся, — ощерился первый говоривший.

В это время зазвучал знакомый хриплый голос ведущего:

— Бой длится до смерти одной из групп. Если участники отказываются сражаться, то умирают все четверо.

Снова из дебрей шелковых черных полос вылетели разряды молний. Они шарахнули в песок так, что взметнули на метр фонтанчики желтого песка. Я чуть прищурился, чтобы случайные песчинки не залетели в глаза.

Братья начали неторопливо расходиться в стороны.

Уже потом я узнаю, что на их счету больше сотни загубленных жизней. Да уж, эти твари были настоящими убийцами. Им доставляло удовольствие убивать с помощью своей «особенности».

Да-да, я потом нашел информацию про них. Узнал, что они оба были потомками знатного рода, аристократами. И род Рику был в своё время известным и могущественным. Лет тридцать назад. Вот только их главе не повезло перейти дорогу другому могущественному клану. Клану якудзы Хино-хеби-кай.

Знали бы вы, как у меня тогда вытянулось лицо, когда я читал про то, как клан якудзы вырезал почти весь род. Двоих малолетних братьев отдали отшельнику Аякуде Носуроку на забаву. Тот отшельник жил в горах и редко-редко спускался в селенье, чтобы пополнить запасы спичек и купить более-менее сносную одежду. Взамен он отдавал выделанные шкуры зверей.

Аякуда держал братьев в вольере, как свиней. Также примерно и кормил, заставляя их биться за каждый кусок еды. По задумке главы клана якудзы один брат должен был бы убить другого и сдохнуть сам от голода, но родство в итоге победило изощренную месть. В одной из битв, когда брат в очередной раз должен был отобрать еду у брата, Аякуда подавился вишневой косточкой и почти задохнулся. Да-а-а, не надо было смеяться во время еды, наблюдая за грязными малышами. Братья, видя такое, сумели выбраться из унавоженного вольера, но не убежали, а помогли отшельнику, выбив слабыми ручонками косточку из спины.

За такое деяние отшельник решил подарить им жизни. Он взял на себя смелость обмануть Мацуду. Для этого ему пришлось похитить двоих мальчишек, примерно того же возраста, что и братья Рику, изуродовать и предъявить в качестве доказательства. Кто-то говорил, что это братья расправились с теми, кого потом выдали за них. В общем, мутная история, основанная на смерти и крови. Начало кровавого пути становления двоих отщепенцев.

Отшельник же стал обучать мальчишек тому, что знал сам. А так, как он жил отдельно от общества, ненавидел людей и их пороки, то вряд ли мог привить основы добра и сострадания. Зато он смог обучить оммёдо двух мальчишек, чья аристократическая кровь давала о себе знать. Братья хватали знания на лету, с каждым годом становясь злее и агрессивнее. И лучше всего им удавались техники оммёдо Земли.

Отшельник Аякуда как-то обмолвился им, что они сыновья императора, и что их специально отдали ему для обучения. Вроде как для того, чтобы в отдалении от народа они смогли научиться повелевать силами природы. А уж справившись с природой, они легко научатся управлять и людьми. С тех пор в их головах и поселилась мысль о своей избранности. Отшельник просто посмеялся, а братья запомнили и начали с удвоенной энергией изучать оммёдо. Они думали, что в скором времени настанет миг, когда они займут императорский трон.

Когда же отшельник умер, то повзрослевшие братья решили, что настала пора, и вышли в народ. Понятия добра и зла смешались в их голове так, что они четко знали только одно — весь мир принадлежит им. Они могли брать всё, что хотели без спроса. Могли поступать только так, как им вздумается… Могли лапать чужих жен и не понимали — чем те недовольны? Ведь братья вышли к народу и даровали ему великую возможность принять их лучезарное величие.

Конечно же крестьяне возмутились подобным обращением. Выступили в ответ с тем нехитрым набором оммёдо, который у них был. Братья играючи разделались с мужским населением деревни под горой Атаго и потом наигрались с женским. После этого, уверовав в свою непобедимость, они отправились покорять Киото.

Всем, кто отказывался поклониться братьям, приходилось менять место жительства. Из квартир переселялись в урны. И так продолжалось до тех пор, пока двум отрядам полиции не удалось-таки пленить разбушевавшихся братьев Рику.

Их приговорили к смертной казни, но выпустили на «Черное кумитэ», пообещав по истечении десяти боев отпустить на свободу. Мы как раз были их десятыми соперниками.

Эх, знал бы я, что у нас один общий недруг…

И что? Если бы и знал, то вряд ли выпустил этих ребят с арены!

— Что это за особенность? — спросил я Шакко.

— А ты смотри и увидишь, — прошипела та в ответ.

Братья отступили друг от друга на шаг, быстро сделали кудзи-кири и начали… Они начали погружаться в песок. Да-да, вот прямо на месте начали уходить в песок почти также, как это делал жидкий Терминатор, растворяясь каплей на полу. Хотя нет, скорее как Песочный человек в Человеке-пауке. Да, точно — прямо брали и уходили вниз.

— Подумаешь, — фыркнул я, когда от братьев остались только половины туловищ. — И не таким пиздюлей давали.

— Опасайся за свой тыл, — бросила Шакко и быстро-быстро сплела оммёдо.

Огненная птица размером с орла вырвалась из её рук и понеслась по направлению правого брата. Тот лучезарно улыбнулся и…

И рассыпался песчаной кучей, стоило только птице коснуться его лба. Тысячи песчинок взлетели в воздух, чтобы через миг соединиться с братьями и сестрами на поверхности арены. Второй брат только приветственно помахал нам рукой перед тем, как полностью раствориться в песке.

Сказать, что воцарилась тишина, означало бы ничего не сказать. Только наше с Шакко дыхание и еле слышный шорох песка. Не знаете, как шуршит песок? Попробуйте пересыпать в полной тишине горсть из одной руки в другую, тогда услышите.

Зловещий шорох… Как будто змея подползает ближе, а вы её не видите.

— Где они? — задал я глупый вопрос.

Почему задал? Потому что молчать надоело. Стоим, молчим, осматриваемся.

— Где-где, в п… — поджала губы Шакко, а потом проглотила невысказанное слово и ответила. — В песке. Они обожают выскакивать незаметно, так что следи за всем, что движется под ногами.

Следи… Так просто сказать, а вот как выполнить? Смотришь в песок и видишь песок. Ничего, кроме песка. Мелкого, словно просеянного через сито.

— Как с ними сражаться?

— Я сама не знаю. Видел же, что они от оммёдо просто разлетаются.

Я покачал головой и в этот момент возле моей правой ноги что-то дернулось.

Тут же отскакиваю в сторону, а в воздух взлетает копьё из песка. Невысоко взлетает, всего на полметра, а потом от наконечника в сторону отходит песчаное лезвие, похожее на изгиб косы, и копьё снова пропадает в песке. Если бы там оставалась моя ступня, то я мог бы потом подбирать правый кроссовок на пару размеров меньше.

— Земляной Меч! — выкрикиваю я, создавая то, что мне лучше всего удавалось.

Когда знакомая рукоять появляется в ладони, то тут же направляю острие вниз. Туда, куда ушло копьё. И ничего…

Лезвие Земляного меча втыкается в песок, застывает там на пару секунд, а потом, повинуясь моему движению, вылетает обратно. Никаких фонтанов крови, бьющих из арены, не предвидится.

— Хорошая попытка, — кивает Шакко. — Пробуй ещё, может быть и полу…

Она не успевает договорить — из песка между её ногами выпархивает очередное копьё. Только сверхскорость спасает Шакко — она танцевальным пируэтом уворачивается от острия, а потом хватается за древко. Мускулы напрягаются на тонких руках, когда она пытается вырвать копьё из земли.

Копьё выскальзывает, как будто тот, кто был снизу, решил расстаться со своим оружием. Впрочем, через секунду казавшееся твердым предметом копьё распадается на тысячи песчинок.

Глядя на всё это, я едва не прозевал удар по мне. Только рефлексы помогли отскочить в сторону, когда новое остриё вырвалось из земли.