Якудза из другого мира. Том V

— Мой голос мало значит в Казено-тсубаса, но я могу обещать, что мы найдем Сакурая и довершим начатое прежде, чем развернутся боевые действия, — твердо сказал я.

— Ты напоминаешь меня в этом возрасте, — улыбнулся оябун. — Такой же самоотверженный и встающий горой за близких. Но сейчас и я должен встать горой — тануки должен умереть, а его труп надо отдать Хаганеноцуме. Молчите! Так мы избавим Токио от сотен смертей. Малыш, ты совершил ошибку… Ты должен ответить за эту ошибку.

Киоси взглянул на меня так жалобно, что в горле встал упругий комок, который никак не хотел проглатываться. Мизуки смотрела на нас с сожалением, но молчала. Она ничего не могла возразить. Я и сам понимал, что жертва тануки избавит клан от войны с Хаганеноцуме, но…

Я не могу просто так отдать этого мелкого раздолбая!

Эх, не зря всё-таки я присматривался по дороге к предметам мебели. Видимо пришло время использовать знания и память прошлой жизни…

— Сато-сан, я не зря сказал, что мы в ответе за тех, кого приручили. Значит, я тоже виноват в случившемся. Значит, мы будем сражаться плечом к плечу прежде, чем падем мертвыми, — проговорил я глухим голосом.

— Да ты в своём уме, ублюдок? С кем ты так разговариваешь? — вскочил Иширу Макото.

Другие якудза тоже зашевелились, удивленные и ошарашенные моими словами.

— Я в своём уме. И не отдам Киоси, — всё также глухо проговорил я.

— Долбоёб! Да ты…

— Тихо! — рявкнул оябун и остальные якудза тут же замолчали.

Кейташи Сато встал и обошел стол. Он остановился напротив нас. Я взглянул в его глаза открыто. Плевать на традиции и обычаи. Я не собирался отступать.

— Значит, ты ради маленького пиздюка готов пожертвовать всем? Готов подставить под удар старого учителя? Готов навлечь гнев на Мизуки? Готов опозорить меня в глазах остальных членов клана?

Я не отводил глаз. Пауза затягивалась. Мы играли в «гляделки» долго. Наконец я моргнул и произнес:

— Оябун Казено-тсубаса, Сато-сан, я с этим маленьким тануки прошел немало. Он спас мне жизнь на «Черном кумитэ». Он не отступал, когда была опасность. Он не ныл, когда было тяжело. И пусть он самый великий раздолбай изо всех в этом мире живущих, но я не оставлю его. Он мой подопечный. Он тот, кого я могу отнести к родным. И я не смогу его предать.

Оябун покачал головой, потом положил руку на моё плечо:

— Такаги-сан, ты мне нравишься своей упертостью. Есть в тебе что-то от того мальчишки, каким когда-то был я. И если ты ручаешься за своего подопечного…

— Ручаюсь! — вырвалось у меня.

Хлесь!

Широкая ладонь оябуна ударила по щеке. Коротко, без размаха. Не больно, но достаточно, чтобы я понял — старших прерывать нельзя. Киоси невольно втянул в себя воздух, я же потупился. В сотый раз проклял несдержанность молодого тела Изаму.

— И если ты ручаешься за своего подопечного как за самого себя, то я готов дать вам шанс, — ровным голосом, как будто ничего не произошло, проговорил оябун и повысил голос, глядя на своих возмущенно забурчавших вакагасир. — У вас будет пара недель, чтобы найти и ликвидировать Ёсимасу Сакурая. До конца месяца мы потянем время, поездим на встречи, будем притворяться незнающими ничего о малыше-тануки. Однако, Такаги, чтобы тебе жизнь раем не казалась, я даю в нагрузку ещё двоих человек…

— Сато-сан, но как же Хаганеноцуме-кай? Мы ещё… — начал было Иширу, но оябун не дал ему закончить.

— Приказ оябуна мы обсудим позже. Хино-хеби-кай уже плачет кровавыми слезами от действий этого белобрысого мальчишки. А ведь он обычный кобун, — потрепал Кейташи Сато меня по щеке. — И сдается мне, что такими же слезами будет плакать и Хаганеноцуме. А может и вовсе исчезнет, узнав, что этот мальчишка стал вакасю.

— Что??? — одновременно воскликнули Мизуки и Норобу. — Изаму стал вакасю?

— Да, я назначаю его командиром небольшого отряда. В отряде будут тануки и ещё двое людей. Это не обсуждается! — оябун подмигнул мне. — Вы пока идите. Возле выхода тебя будут ждать новые подопечные. А мы тут ещё немного с сэнсэем Норобу поговорим. Идите-идите, ничего с вашим драгоценным сэнсэем не случится.

Мы с тануки резво поклонились, досчитали до трех, а потом выскочили, не веря своему счастью.

Мы остались живы! И это в то время, когда я уже начал было вспоминать молитву «Отче наш». Я радовался так, что даже не стал подкалывать охранников у двери. Светился улыбкой ярче солнышка.

Я стал вакасю, а это уже повышение! Это как старший смены на предприятии, если вы понимаете, о чем я, или как ефрейтор в армии. То есть шел на получение звездюлей и возможную смерть, а получил повышение. Как же забавна порой бывает жизнь. Как же смешна… Мне хотелось смеяться в голос, но я сдерживался — теперь я небольшая, но шишка на теле клана якудзы. Надо вести себя соответствующе. Только улыбался изо всех сил.

Правда, улыбка померкла, когда увидел тех двоих, что ждали меня у выхода…