Дом без чёрного хода

Железная коробочка

Ссориться с товарищами Пете приходилось и раньше. Чаще всего это были словесные поединки. Порой, когда не хватало слов, в ход пускались кулаки. Но все ссоры, как правило, кончались быстрым примирением. Если столкновения происходили на особо принципиальной основе, то стороны приходили к соглашению в крайнем случае на следующий день.

Ни к каким формальностям при заключении перемирия Петя не прибегал. Даже после крупного столкновения он быстро остывал и говорил:

— Охламон ты.

— Сам ты охламон, — отвечал соперник.

— А ты не лезь в следующий раз.

— И ты не лезь.

После драки в Удельнинском парке Петя подошёл на улице к Денису и добродушно сказал:

— Охламон ты.

Денис посмотрел на Петю так, словно увидел его впервые.

Петя обиделся.

— Подумаешь, рояль с арбузами! — крикнул он вслед Денису. — Строишь из себя!

Но через день Петя снова разыскал Дениса и опять назвал его охламоном. Денис презрительно сжал губы и прошёл мимо. Пете даже показалось, что Денис прошёл сквозь него, точно Пети вовсе и не было, а была только Петина тень, разговаривать с которой по меньшей мере глупо.

Пете стало не по себе. Он поклялся, что ответит Денису тем же. Целых два дня он ходил мимо Дениса с гордо поднятым носом. Но хорошо ходить с поднятым носом мимо человека, на которого такой вид действует. На Дениса Петин нос не действовал.

И Петя снова не выдержал. Он подошёл к Денису, толкнул его локтем и сказал:

— Ты! Чего ты?

Денис посмотрел на свой локоть в том месте, где до него дотронулся Петя, стряхнул что-то невидимое с рукава и ушёл.

У Пети от обиды задрожали губы.

— Ладно, — шепнул он, — посмотрим.

И с тех пор Петя больше не замечал Дениса.

А теперь Денис назло сел на первую парту, чтобы подставить Пете свой дурацкий затылок. И Петя вынужден был смотреть на его затылок, потому что больше смотреть было некуда. Как Петя ни ловчился, он всё равно видел упрямый стриженый затылок. А если Петя отворачивался к окну или назад, то сразу получал замечание.

В общем, учебный год для Пети начался сплошными мучениями. Ни один предмет в голову ему не лез, даже история и география. По алгебре он уже успел схватить две двойки, и в стенной газете «ёжик» на него нарисовали карикатуру.

Олю прикрепили к Пете, чтобы подтянуть его. Однако алгебраические премудрости отскакивали от Петиного лба, не оставляя абсолютно никаких следов. Оля терпеливо готовила вместе с ним уроки. Но от сидения на одном месте свыше десяти — пятнадцати минут у Пети начинали болеть голова, рука, живот или ещё какая-нибудь часть его длинного тела.

Отмучившись с Петей, Оля спешила в кабинет естествознания, где могла целый вечер возиться с рыбками, птичками и черепахами. А счастливый Петя мгновенно выздоравливал, хватал перчатки и мчался на футбольное поле. Он был незаменимым вратарём и брал самые мёртвые мячи.

Яшка в районе Ланского больше не появлялся, словно примирился с пропажей своих золотых монет, и Гоша совсем уже было успокоился.

Но однажды случилось вот что.

После уроков Гоша и Оля зашли в маленькое кафе-мороженое на проспекте Смирнова. Они сидели за круглым столиком. Их портфели стояли на полу у стены. Один портфель прислонился к стене, другой прижался к нему. Ручка Гошиного портфеля свесилась набок и легла на другую ручку.

Сердитая буфетчица в белом халате протёрла пустые столики, швырнула под них стулья и ушла за стойку.

Земляничное мороженое лежало в вазочках розовыми шариками. Над ними вился вкусный парок.

— Как всё равно от горячего, — шепнула Оля. — Правда?

— Угу, — согласился Гоша, отправляя в рот ложечку. — Ты ешь, я ещё возьму.

Они разговаривали очень тихо, чтобы их не услышала буфетчица, и подбородками почти касались вазочек. Лица их были совсем рядом. Оля даже разглядела, какие у Гоши зрачки. Внутри чёрная точечка, от неё коричневые трещинки, а вокруг зелёный ободок.

— У тебя симпатичные глаза, — шепнула Оля. — Я раньше не замечала, что они такие.

— И у тебя красивые, — сказал Гоша.

— Правда?

— Ты мне больше всех девочек нравишься. Я бы кроме тебя никого не пригласил.

— А ту?

— Какую?

— Которая хотела быть как Анна Каренина.

— Риту бы тоже не пригласил.

— У неё красивые глаза были?

— Так себе.

— Я тоже буду как Анна Каренина.

— Нравится мороженое? — спросил Гоша.

— Очень вкусное. А ты с Ритой дружил?

— Мы были просто как товарищи.

— Она тебе нравилась?

— Нет, ты же знаешь.

— Знаю, — шепнула Оля и посмотрела на портфели, которые стояли у стены.

Потом она вдруг спросила:

— Как ты думаешь, неужели это действительно Петя стащил Яшкины монеты?

Ложечка с мороженым чуть не выпала из Гошиных пальцев. Внутри у него что-то оборвалось. Он даже не успел подумать, как ответить. Ответ явился сам собой, простой и спокойный:

— Конечно, Петя. А кто же ещё? Я даже коробочку у него видел.

— Какую коробочку?

— В которой они лежали. Круглая такая, и на ней буква «я» нацарапана.

— Вот бы никогда не подумала, — проговорила Оля. — Противно как. Даже тошнит. Правда?

И Гоше стало страшно. Он представил, что всё раскрылось, что Оля смотрит на него и глаза у неё удивлённые и ненавидящие.

…На следующий день, во время большой перемены, Гоша прокрался в пустой класс, сел за Петину парту и сунул ему в портфель пустую коробочку от леденцов.