Тумас и Трассель

Доброе утро!

Рано утром Тумас проснулся в сером сарае.

Он протер глаза и не сразу вспомнил, где он. Ему снилось, что он лежит в большой роскошной кровати большого роскошного номера городской гостиницы. Тумас как раз прикидывал, сможет ли заказать в номер шоколад, булочки и жвачку — и тут проснулся.

Ну конечно! Теперь он все вспомнил.

Как хорошо, что уже рассвело! Теперь нетрудно будет найти дорогу к проселку, а там подойдет автобус, и Тумас вернется в город.

А дома, конечно, все волнуются. Может, и сердятся тоже. В каком-то смысле мама и папа были правы. Маленькому мальчику нельзя в одиночку гулять по улице. Хотя мама и папа говорили ему про опасные машины и недобрых людей, Тумасу повстречались только симпатичный автобус и добрые люди. Но с другой стороны, он заблудился. Потому что, когда человек не может найти дорогу к автобусу и спит в сарае с сеном, это значит, что он заблудился.

«Неужели никто не скажет мне “доброе утро”? — подумал Тумас. — Тогда я сам скажу».

— ДОБРОЕ УТРО! — громко сказал он.

Никто ему не ответил.

В лесу стояла тишина.

«Тогда я и отвечу сам», — подумал Тумас.

— И тебе доброе утро, — громко ответил он.

В сене, там, где он спал, осталась большая яма. А к одежде Тумаса пристала сухая трава и солома. Тумас почистился как мог.

Просто ужас, как ему хотелось есть.

И пить.

Накануне вечером, прежде чем уснуть, он слышал, что неподалеку журчит ручей. Он и сейчас журчал, если хорошенько прислушаться.

«Сначала пойду попью, — решил Тумас. — А потом вернусь на проселок».

Он захватил с собой косметичку и отправился туда, откуда доносилось журчание.

Идти оказалось дольше, чем он думал. Иногда звук отдалялся, иногда приближался. Но вот наконец Тумас пришел к ручью. Он сложил ладони ковшиком и напился воды. Какая она была холодная и вкусная!

— Какая жалость, что у меня нет с собой МЫЛА! — сказал Тумас. — И ЗУБНОЙ ЩЕТКИ! Вот досада! Ни умыться, ни зубы почистить. А, какая разница. Заблудился — так уж заблудился. Когда заблудишься, будь готов к решениям, или как там это называется.

(Думаю, он имел в виду лишения.)