Краснодар: годы испытаний 1942-1943 годы. Книга первая

В 8 часов утра 11 июня в Краснодар на имя секретаря крайкома партии поступила правительственная телеграмма от заместителя председателя Совета народных комиссаров СССР Л. П. Берии. В ней требовалось:

«ГКО постановлением № 1849 с с, от 3 июня, принял решение о значительном увеличении производства корпусов 82мм мин. Заводам Краснодара установлен план сдачи: Компрессорный завод (НКМВ) на июнь – 10 тысяч штук, июль – 15 тысяч штук.

Завод «Краснолит» (НКМВ) на июнь – 25 тысяч штук, июль – 40 тысяч штук. Ввиду особой важности этого задания прошу Вас лично взять под контроль указанное решение и оказать необходимую помощь заводам в его выполнении и дальнейшем расширении производства, а также незамедлительной отгрузке готовой продукции снаряжательным заводам»65.

«За 25 дней июня компрессорный завод месячное задание по производству корпусов мин перевыполнил: вместо 10 тысяч штук сдано военному представителю 12 726, «Краснолит» же выпустил только 13 156 штук корпусов мин вместо запланированных 25 тысяч. Недовыполнение плана объяснялось отсутствием на предприятии металла.

В военных госпиталях и на передовой линии скопилось большое количество грязного, требующего ремонта армейского обмундирования. 12 июня Краснодарскому краю были установлены задания по стирке, чистке и ремонту армейского обмундирования. Этим занимались Краснодарский баннопрачечный трест и артели промкооперации. Объемы этой работы были запредельны для имеющихся мощностей Краснодара. Так, ремонту подлежало 15 тонн обмундирования, и первоначально прачечные и мастерские с планами не справились»66.

Начало решительного наступления на Кавказ гитлеровцы намечали в соответствии с директивой № 45 на 15 июня. Однако завершить подготовку своих войск к намеченному сроку им не удалось. Кроме того, чрезвычайное происшествие с потерей 19 июня самолета, в котором немецкий майор Рейхель – начальник оперативного отделения 23й танковой дивизии, действовавшей в составе 6й армии генерала Паулюса, на воронежскосталинградском направлении, доставляя секретнейшие подробные планы летнего южного наступления «Блау», чуть не спутало все карты67.

Молодому читателю хотелось бы напомнить динамику и сущность происходивших событий, тем более что они повлияли на боевую обстановку СевероКавказского фронта. А ошибка в анализе происшествия Ставкой ВГК помогла врагу нанести главный удар на Кавказ. Вот как данный эпизод изложил в воспоминаниях генерал С. М. Штеменко: «В ночь на 20 июня с ЮгоЗападного фронта сообщили, что захвачен оперативный план немецкого командования. В Генштабе, конечно, взволновались: такое случалось не часто. Оказалось, что самолет противника изза плохой погоды потерял ориентировку, попал под огонь нашей артиллерии и был сбит. Два офицера сгорели, а один – майор – остался жив. Он пытался уничтожить документы и скрыться; наши солдаты настигли его, и в перестрелке он был убит. Так к нам попали карта с нанесенными на неё задачами 40го танкового корпуса и 4й танковой армии немцев и много других документов, среди них шифрованные. К шифру быстро удалось найти ключ. [Советская разведка к тому времени была неплохо осведомлена о достижениях польских и британских криптографов, разгадавших тайны немецких шифровальных машин «Энигма»]. Начальник Генерального штаба Красной армии генерал А. М. Василевский немедленно доложил об этих документах Верховному Главнокомандующему [Сталину]. Тот заподозрил, что бумаги подсунуты нарочно, чтобы обмануть нас относительно подлинных замыслов немецкого командования, и вызвал по телефону командующего фронтом. К аппарату подошли все члены Военного совета. Говорил С. К. Тимошенко. Он [уже знал о догадке начальника штаба фронта П. И. Бодина об истинных намерениях врага] твердо заявил, что документы не вызывают сомнений, высказал свои соображения о намерениях противника и доложил о принятых мерах.

И. В. Сталин потребовал держать в секрете то, что мы узнали о планах немецкого командования. «Возможно, – продиктовал он телефонисту, – что перехваченный приказ вскрывает лишь один уголок оперативного плана противника. Можно полагать, что немцы постараются чтонибудь выкинуть в день годовщины войны и к этой дате приурочивают все свои операции»…

С. К. Тимошенко остался доволен переговорами [если учесть провал Харьковской операции и возможные для него последствия, где только в плен попало 240 тысяч советских солдат, командиров и генералов… На этот раз вроде бы пронесло!]. Но все же под конец попросил: «Было бы хорошо, если бы в районе Короча можно было бы от Вас получить одну стрелковую дивизию…». Сталин ответил: «Если бы дивизии продавались на рынке, я бы купил для Вас 5–6 дивизий, а их, к сожалению, не продают»68.