Фиаско «Победителя»

Став в дверях с нацеленным в грудь вошедшему револьвером, Сумаев лихорадочно искал выхода. Он уже и протрезвел, и проснулся, но от нервного напряжения подрагивало все тело. Особенно заметно дрожала рука, сжимавшая оружие.

Напротив него спокойно стоял и ухмылялся в глаза невысокий, плотный, скорее даже толстоватый человек примерно его же возраста. Плотно застегнутый плащ скрывал его фигуру и руки, глубоко засунутые в карманы. Голова с короткими, слегка вьющимися и тронутыми сединой волосами казалась маленькой на короткой шее, выросшей из мощного туловища. Чуть прищуренные глаза, казалось, насмехались над нелепой позой Сумаева, стоящего босиком и без рубашки, с мрачной физиономией и дрожащим наганом.

Таким предстал перед издерганным Сумаевым уже успокоившийся Юрий.

— Вот уж не думал, что из-за этой бабенки на мушку попаду, — попытался завязать непринужденный разговор Кучаев. — Муж ты ей, что ли, что так охраняешь? В прошлый раз она одна была и сама говорила, что у нее нет мужа. Или я не к ней попал, а?

— Заткнись! — визгливо оборвал его Сумаев. — А ну, руки из карманов! Чуть что — стреляю! — И только увидев, что у нежданного ночного гостя ничего нет в руках, чуть спокойней продолжил, держа палец на спусковом крючке готового изрыгнуть тупую пулю револьвера: — Ты, парень, уже попал туда, куда очень хотелось. Только тебе еще очень хотелось меня спящим застать. Не вышло! Живой или мертвый, но ты можешь остаться здесь, а я выйду. Хотя нет, выйдем вдвоем. И зря мне не бреши. Я уже понял, что ты из ментовки и наверное не один здесь по мою душу. Я мог бы убить тебя сейчас, но на шум сбегутся твои, и кто-то сможет, наверное, угрохать меня. Так вот, слушай сюда, если хочешь жить! — Его сумбурная речь была начинена грязным тюремным жаргоном. Чувствовалось долгое пребывание среди подобных себе. — Ты выведешь меня отсюда до своей машины, и мы сядем в нее вместе. За городом я тебя высажу, и ты останешься живой. И машину свою потом подберешь на дороге. А что упустил меня, не огорчайся. Под дулом любой согласится на такие условия. Понял? Чуть что не так сделаешь — смотри. Уж тебя-то я точно успею прикончить.

Не опуская руки, Сумаев обулся, потом накинул куртку и, просунув левую руку в рукав, переложил револьвер.

— Мне что, так и идти с поднятыми руками? — съязвил Кучаев, думая теперь лишь о том, где удобнее обезоружить Сумаева. Здесь, в тесном коридоре, или на лестничной площадке, где условия для маневра были намного лучше?

Не отвечая, Сумаев заставил его повернуться спиной, подошел к Кучаеву справа и приоткрыл входную дверь. На лестнице никого не было. Постоял, словно принюхиваясь, но ничего подозрительного не заметил. Револьверный ствол все это время упирался в бок стоящего неподвижно Кучаева.

Уже спускаясь по второму лестничному пролету, Юрий вдруг почувствовал, как Сумаев неожиданно напрягся и подался чуть назад. Еле заметно выделилась впереди и внизу тень оперативника, блокировавшего выход из подъезда.

«Сейчас выстрелит», — промелькнуло в голове Кучаева, и он резко развернулся к преступнику, пригнулся, сделав ложный замах. И одновременно левой перехватил кисть, сжимавшую оружие.

Сумаеву казалось, что он успел нажать на спусковой крючок, выстрелить прямо в грудь сыщика. Но в этот же миг сильным боковым ударом его отбросило к стене. Вниз через перила лестницы отлетел револьвер. Снизу послышался топот, и согнутый вниз с закрученной за спину рукой преступник как-то сразу обмяк.

Подбежавшие снизу сотрудники приняли его от Кучаева, и тут же щелкнули наручники.

Ошеломленный Сумаев растерянно глядел на Кучаева, отдававшего короткие распоряжения своей группе. На груди у него грязным пятном выделялась опаленная дырка на плаще. Но ни крови, ни слабости в его голосе Сумаев не замечал.

Словно завороженный, впился он глазами в эту дыру на груди. «Как же так? Ведь я стрелял в упор! Как же так?» — билось лихорадочно в висках.

Словно поняв сейчас состояние Сумаева и то, что его больше всего мучит, Юрий медленно, разделяя слова, произнес:

— Все, Абдул. Отстрелялся ты. И отбегался. Это твой последний выстрел. Так-то.

И только когда Юрий снял плащ и обшитый капроном защитный жилет с дыркой до самой титановой пластины, расплющившей пулю, Сумаев низко опустил голову, безучастный теперь ко всему, что делалось вокруг него.