Терапия

Пока омлет поднимается под стеклянной крышкой, ты вспоминаешь беременность. Ужасный токсикоз на первых порах и то, как сильно хотелось лимонов. Ты посылала мужу патронуса, чтобы он купил свежих цитрусовых по пути с тренировки, а он забывал. Гормоны вынуждали тебя до слёз обижаться, но разум всё ещё брал верх. Ты никогда не показывала тех слёз. Вместо этого вечерами вы медленно и ужасно долго прогуливались к ближайшему минимаркету и покупали целую дюжину кислых фруктов. Первый ты съедала прямо с кожурой, словно это яблоко. Рона била оскомина от одного только взгляда на тебя. Ты же смеялась и тянулась к бумажному пакету за следующим. В такие моменты ты и правда верила, что у вас всё получится.

* * *

— Я даже не предполагал, что всё может быть настолько… серьёзно, — мямлит Поттер, отводя взгляд в сторону.

— А её муженёк? Думаешь, я поверю, что за столько лет он не догадался?

— Полагаю, Рону тоже было нелегко. Разница в том, что он принял решение жить дальше. Я не одобряю, что он бросил Гермиону, но…

— А ты? Скажи, Потти, ты бросал её?

— О чём ты? Годами я старался быть ей лучшим другом. Сложно влезть человеку… женщине в душу после такого.

— Так всё-таки ты видишь в ней женщину?

— К чему ты, мать твою, клонишь, Малфой?

— Да нет, ни к чему. В Хогвартсе все только и обсуждали вашу странную дружбу. Но я никогда не верил глупым сплетням. Однако, трое подростков в лесу, ночующие вместе. А затем в какой-то момент лишь парень и девушка. Оторванные от привычного мира, находящиеся в постоянном стрессе… наедине…

— Тебе Гермиона сказала? — Поттер больше не прячет глаз, но смотрит с вызовом.

— Что бы она ни сказала — я не имею права это обсуждать с тобой. Но ты мог бы мне помочь, если б рассказал сам. Ради блага твоей лучшей подруги. Что-то было между вами там, в палатке?

— Я не понимаю, какое отношение всё это имеет к…

— Самое прямое. Я должен понимать, что действительно происходило с ней, а что — она лишь думает, что происходило.

Он снова вздыхает и лохматит свои ужасно торчащие волосы:

— Что-то… почти произошло в палатке, когда Рон ушёл. Мы не переспали, но почти сделали это. Я не смог предать Джинни с Роном, как и Гермиона. Но медальон всячески пытался нас сломить. Я до сих пор помню сны, что видел, пока спал в нем. Они были такими, знаешь, странно-приятными. В них мы с ней жили семейной тихой жизнью, растили детей… иногда снилось, что мы просто ужинали. А иногда… делали то, что по ночам делают супруги. Просыпаясь, хотелось бросить всё, забрать Гермиону с собой и тихо устроиться где-то на краю света. Не в Англии. Может, даже среди магглов. Просто жить там и больше не бороться, не искать, не пытаться уничтожить этот долбаный крестраж. Я никогда не говорил ей, что видел в тех снах, после которых просыпался со стояком, а она не спрашивала. Пока однажды мы не начали танцевать. Танец перешёл в объятия, а те в свою очередь — в ласки. Но… Гермиона тогда остановила меня. Посмотрела так строго, как МакГонагалл, и спросила, я это или воздействие медальона.

— И это было его воздействие?

— Сейчас я понимаю, что да.

Дверная ручка приходит в движение, и Поттер ловко применяет отпирающее заклинание. Джинни Поттер не выглядит радушной хозяйкой, но уж точно ощущает себя хозяйкой положения.

— Гарри, дорогой, ты почему не сказал, что у нас гости? — Её тёплый взгляд вмиг леденеет, когда рыжая смотрит на меня. — Малфой.

— Это насчёт Гермионы, — лепечет Поттер, взглядом умоляя меня не развивать при ней недавнюю тему.

Я не смог бы при всём желании — не за этим пришёл.

— Пытаюсь сообразить, — обманчиво учтиво обращаюсь к рыжей: — Что вы за друзья такие, годами не замечающие её состояния.

— Она в таком состоянии не больше двух месяцев, — отрезает поттерова жёнушка, сверля меня взглядом.

— По меньшей мере три года. Ладно бы только Уизел, о его умственных способностях я ещё со школы имею представление. Но ты, твой муж, твоя мать, в конце концов. Как все вы не замечали, что с ней происходит? Что она начала пропадать на работе, которая… ей даже не нравилась! Где были все вы, когда она нуждалась во внимании и заботе?! Годами!

— А ты думаешь, всем нам было легко? — тут же завелась Уизлетта. — Рону, по-твоему, не было тяжело? Нам с Гарри? Моей матери?! Это стало для всех ударом… Мерлин упаси, чтобы подобное случилось с кем угодно, но это случилось.

— Вот только она одна не смогла этого пережить, а вы делали вид, что так и надо!

— Мы лишь пытались сами справиться с произошедшим. Мы ничего не делали!

— Вот именно! Твой брат годами игнорировал проблему, а потом просто… бросил её! В который раз!

Меня снова понесло, не стоило ходить к Астории сегодня. Посещение её могилы делает меня взвинченным. Я едва концентрирую внимание на том, что Джинни Поттер визжит в ответ:

— Это и его касалось! Чёрт, да семьдесят девять процентов пар разводятся после такого. Это нормально, что он устал её тянуть.

— Тихо! — гаркнул Поттер, и я, наконец, очнулся. Какого хрена я здесь устроил? Перед кем? — Мы поняли, Малфой, что ты очень… серьёзно относишься к своей работе. И правда ценим, что ты так сильно хочешь помочь Гермионе. Но и я, и Джинни, и Рон тоже хотим ей помочь. Не нужно обвинять нас. Мы понятия не имели…

— Я и верно несколько вспылил, — беру себя в руки так же быстро, как и потерял контроль. Грёбаные гриффиндорцы всегда умели выводить меня из себя. — Семьдесят девять процентов пар, миссис Поттер, — говорю это абсолютно спокойно, — разводятся в первые два года после случившегося. Не через четыре.