На краю боли

Глава 28

Максим резко вильнул вправо, съехал на обочину и остановился. Уронил голову на руки, лежащие на руле.

— Ты, Шумахер хренов! Совсем с катушек слетел? Ты что творишь? — голос у Алины срывался, а губы дрожали то ли от испуга, то ли от обиды.

— Алина, доедешь домой на такси? — голос Максима был глухим, а сам он так и не пошевелился.

Алина поджала губы, отстегнула ремень, выбралась из машины. И прежде чем хлопнуть дверью, презрительно хмыкнула и процедила:

— Поедешь замаливать грехи? Ну-ну, желаю, чтобы она тебя послала к чертям!

Максим усмехнулся про себя: “К чертям? Да я вроде и так там”.

По городу несся, наплевав на все правила. И это просто чудо, что все обошлось без аварии. Никого не сшиб, никуда не влетел сам, ни одна патрульная машина не устремилась следом. Камеры, конечно, зафиксируют нарушения, но Максиму было на все плевать.

Поворачивая к дому Любы, он чуть опять не дал по тормозам. И было от чего.

Картина-идиллия: трое стоят в кружочек, Кирилл пожимает руку кхм… отцу Яны и сама Яна, хлопающая по плечу “нашего пострела” Кирилла. Потом вся троица вошла в подъезд, а Максим неторопливо подъехал к дому. Заглушив мотор продолжал сидеть в тишине, успокаивая разбушевавшиеся эмоции.

Алина не стала вызывать такси, а шла пешком, ибо до дома оставалось совсем немного. Можно было и проехать на маршрутке эти три остановки, но ей, как и брату, требовалось немного времени и тишины для того, чтобы уложить в голове последние события. И все-таки она решила позвонить подруге и предупредить, что Максим едет к ним. Яна отнеслась к этому известию скептически:

— А ты точно уверена, что он поехал сюда или это только твои предположения?

Алина растерялась:

— Знаешь, Яна, когда я предположила, что поехал замаливать грехи, он ничего не отрицал.

— Ладно, Алинка, спасибо. Будем разбираться на месте. Приедет — встретим. До завтра.

— До завтра… — прошептала Алина, убирая телефон от уха.

Максим дождался попутчика, чтобы войти в подъезд, номера квартиры он не знал, а звонить Алине или самой Яне не счел нужным. Поднялся на этаж и остановился перед дверью. Постоял, прислушиваясь, но ничего не услышал. Нажал на звонок и, закусив губу, уставился на дверь, гипнотизируя ее, чтобы открыла сама Яна. К разговору ни с новоявленным отцом девушки, ни тем более с Кириллом он не был готов.

Люба была на работе и Яна, оставив мужчин на кухне, пошла открывать дверь. И моментально оказалась на площадке с помощью гостя. Прикрыв дверь за девушкой, Максим прижал ее к стене, уставившись немигающим взглядом в лицо. Запрокинув голову, простонал:

— С каждой нашей встречей лицом к лицу, ты неуловимо меняешься. Ты не просто становишься краше, а переходишь на другой уровень. Ты вновь другая, загадочная, непостижимая.

Он прислонился лбом ко лбу девушки:

— Яна, что ты вытворяешь? Я с ума схожу.

Яна не успела ответить, как ее губы оказались в плену горячих и настойчивых губ Максима. И куда-то подевались колкие слова, которыми она приготовилась дать отповедь, да и вообще какие-либо мысли покинули голову, которая кружилась и кружилась в огненном вихре наслаждения. Яна не заметила, как сама обхватила парня за шею и вжалась своим худеньким телом в него. Больше ничего не имело значения, только вот этот миг наслаждения, миг всепоглощающей любви.

Звук открывающейся двери заставил их отпрянуть друг от друга, они расхохотались, как нашкодившие школьники. Соседка, вышедшая из квартиры напротив, укоризненно покачала головой и стала молча спускаться по лестнице.

Миг единения закончился, растаял, как дым. Отрезвление накрыло Яну одеялом стыда. Как она могла позволить опять втянуть себя в какие-то отношения с человеком, который только сегодня на ее глазах целовался с другой? Ей вдруг стало противно и она демонстративно провела ладонью по губам, стирая эти отношения. Насмешливо взглянула на Максима:

— Все сказал? Долго репетировал? А как же Ирина? Может ты адрес перепутал?

И, не давая парню опомниться, толкнула его в грудь обеими руками:

— Иди отсюда и никогда не приходи больше! Зачем ты пришел, зачем были все твои слова, извинения? Очередной акт твоего личного спектакля? Так у тебя сейчас нет зрителей. Надо было завтра это перед столовой разыграть.

Максим схватил Яну за плечи и тряхнул:

— Остановись, Яна! Я не знал, что это твой отец и меня понесло, вот Ираидка и попалась под руку!

Оба уже были на взводе и не замечали, что почти кричат. Дверь Любиной квартиры открылась и выглянул Андрей.

— Что тут за разборки, за закрытыми дверями? Мы с Кириллом заждались тебя. Яна, приглашай гостя за стол, я так понимаю, это Максим?

При этих словах Максим выдавил из себя кривую ухмылку и сказал мрачным тоном:

— Ну, что же ты, иди? Тебя ведь тоже ждет своя Ириада, то есть Робин Гуд.

Яна не глядя на удивленное лицо отца, ответила:

— Пап, я сейчас приду, ты иди.

Андрей молча прикрыл дверь.

Яна сдула челку уголком рта, сложила руки на груди:

— Я с ним не сосалась при всех и вообще, он просто друг и ничего более.

А Максим, закусив губу, смотрел на маленькую, худенькую фигурку, которая магнитом притягивала к себе и просто требовала защитить, закрыть ее от всего мира. И ничего не слышал из того, что говорила Яна. Ему уже было по фиг и на Кирилла, и на отца, ему просто жизненно необходимо было вновь обнять и целовать. Целовать до одури, до припухших губ. И он не выдержал, прижал ее к себе со всей силой, обхватив руками:

— Янка, не уезжай, я прошу тебя. И даже прощения просить не буду, знаю, что налажал. Только не уезжай.

И принялся покрывать поцелуями лицо девушки. Яна всхлипнула и уронила голову на грудь Максима.

— Я не понимаю тебя. То я нужна тебе, то ты прилюдно даешь понять, что я никто, словно наказываешь за что-то.

Она отодвинулась от парня, утерла слезы ладошкой:

— Хотя нужна я тебе по каким-то закоулкам, а унижаешь ты меня прилюдно. — Покачала головой. — Я не знаю что делать.

— Не плачь, родная, ты только не плачь. Ты только моя и ничья больше и я никому тебя не отдам. Хочешь завтра объявляю всем, что ты моя девушка?

У Яны от изумления даже слезы высохли.

— Ты серьезно? Максим, кому из нас 17 лет, тебе или мне? Ты смерти моей хочешь? Мало в меня пальцем тычут, еще ничего не зная, а только подозревая, так ты решил объявить всем, что вот вам игрушка для битья? Да твоя Ирина меня первая со свету сживет.

— Она не моя и ничего тебе не сделает, я проведу беседу.

Сил у девушки не осталась, чтобы рассмеяться, она только улыбнулась печально:

— Ну, да. Ты ей погрозишь пальчиком и поставишь в угол.

Положила руки на грудь Максиму, провела ими сверху вниз, вызывая у него судорожный вздох:

— Помнишь наш разговор о разных берегах? Так вот, на твоем берегу всегда будут такие вот Ираидки и мне со своего берега не докричаться до тебя. Мой это только мой и ничей больше, не общего употребления молодой человек.

Максим взял в руки ладони девушки и принялся целовать пальчики:

— Я давно твой, с той минуты, как заглянул в твои глаза. Только не сразу понял и сопротивлялся самому себе, пока не стало поздно и ты собралась уехать. Я давно уже на твоем берегу.

— Мы с тобой не просто разные, а абсолютно разные, я не тусовщица, в клубах не бываю, на мероприятия не хожу. А ты вырос в этой среде, это твоя жизнь.

Максим замотал головой:

— Нет, я уже наелся этой жизни. У меня скоро начнется серьезная, настоящая жизнь. Я заканчиваю учебу и начинаю работать. Яночка, у нас все будет хорошо, вот увидишь.

— Максим! — чуть не взывала Яна. — Ты меня слышишь? Сейчас ты наелся этой жизни, пройдет время и тебя туда потянет снова, да и работать ты будешь не на заводе, а там, где стиль жизни определен однажды и на всю жизнь.

Яна оглядела площадку:

— Боже мой, мы с тобой ведем серьезный разговор о жизни на лестничной площадке хрущевской пятиэтажки? Какой-то сюр.

Максим посмотрел вокруг и, подхватив Яну на руки, ринулся вниз, перепрыгивая через ступеньку.