На краю боли

Глава 45

В деревне Яна нашла дом бабки Нюры. Оказалось баба Нюра живет одна, дед Захар помер, дочка и сын в городе давно и внуки там же. К бабке ездят раз в год и то не каждый, уже выросли и им не до деревни. Нюра по паспорту Анна, доводилась двоюродной сестрой деду Матвею — отцу Инны. То есть Яне она то ли двоюродная, то ли троюродная бабка. Ближе родни уже не было в деревне. Кто уехал давно, кто помер.

Бабка Нюра очень обрадовалась Яне и с превеликим удовольствием усадила её за стол.

— Я как раз ужинать собрала на стол. Гость к столу — хорошая примета. Ничего спрошать не буду. Вот как поешь, так и сама все расскажешь.

Максим тем временем спал и снилась ему Яна. Он пытался с ней заговорить и подойти, но она всё отдалялась от него и, странно улыбаясь, молчала. Он вроде понимал, что это сон и раз за разом предпринимал попытки проснуться. И с облегчением вздохнул, когда ему это удалось.

Он очень удивился, что за окнами уже горят фонари, ведь последние воспоминания были о раннем утре. Сел на диване, огляделся и наткнулся на взгляд Ирины. Глаза её блестели и блеск этот был каким-то сумасшедшим.

“Короче, окончательно свихнулась Ираидка. Ну и попадалово”.

Молчала Ирина, молчал и Максим. Желания с ней разговаривать не было от слова совсем. Вечером она устроила настоящую истерику и он, пожалев мать, просидел с ней почти всю ночь. Хоть и напичкали больную успокаивающими уколами, только похоже не особо они и действовали, по крайней мере, на неё. Утро и пришедшую медсестру с уколами помнил. Помнил, как в полудрёме сидел на диване, то засыпая, то просыпаясь. А вот как заснул полностью уже не помнил.

Встал и пошёл на выход. Ирина следила за ним настороженным взглядом, но так ничего и не сказала. Только внизу, получив в автомате стаканчик кофе, Макс вздрогнул и чуть не расплескал его.

“Яна, Яночка, как же я мог о тебе забыть? А всё эта придурошная, из-за неё все мозги набекрень”.

Максим судорожно зашарил по карманам, но телефона не было. Подумал, что выронил, когда спал и пошёл обратно, в палату.

Зашёл, поставил на стол стакан с кофе и принялся искать телефон на диване и за диваном.

— Не его ищешь? — Максим вздрогнул от хриплого голоса.

Оглянулся и глаза его хищно сузились, вот теперь стало понятно почему Ирина молчала. Подошел, чтобы взять телефон из рук, но она изо всех сил кинула его об стену.

— Не получишь, ничего и никого не получишь, раз не желаешь быть со мной! — закричала Ирина и в голосе вновь проявились истерические ноты. — Теперь-то ты её точно не получишь! А знаешь, это ведь я её хотела задавить, раздавить, как таракана. Я искала ее по улицам возле университета и дома. И вообще везде и решила, что мне повезло, когда увидела похожую девицу. Но не повезло с машиной, с гадской машиной, которая в нужный момент подвела меня! Аааа!!!

Ирина принялась метаться по кровати, стучала кулачками, сучила ногами, потом принялась, как и вчера, выдергивать катетер, крушить всё на тумбочке.

Максим нажал кнопку вызова, потом подобрал телефон и вышел из палаты. К палате быстрым шагом шла медсестра. Вопрошающе глянула на парня. Он пожал плечами:

— Продолжение вчерашнего, второй акт марлезонского балета.

Сестричка понятливо кивнула, развернулась пошла обратно, чтобы взять лекарства.

Максим спустился вниз, ещё раз взял стаканчик кофе и пошёл на выход.

На крыльце столкнулся с родителями. Мать Ирины кинулась к нему:

— Ты уходишь? С Ириной всё хорошо?

Отец отвернулся, ему было неловко и за жену и за дочь, устроившую вчера не пойми что. Он был против того, чтобы жена звонила Максиму, но она его не послушала. Уж отец-то немного лучше знал свою дочь.

Максим пожал плечами:

— Да ухожу. Мало того, уезжаю. С вашей дочерью физически почти все в порядке, собрали её хорошо, восстановится и будет вновь бегать. А вот голову ей надо лечить. Психически неадекватна.

И, глядя на Смурыгина — старшего, добавил:

— Мне больше не звоните. У меня диплом и своя жизнь.

Мужчина кивнул и, предупреждая возмущение жены, взял её под руку, решительно ведя к дверям больницы.

Максим забрался в машину на стоянке, откинулся на спинку сиденья, посидел немного, успокаиваясь, выпил кофе и стал изучать телефон. Чисто внешне ничего с ним не случилось, в чём он и не сомневался. Включил, проверил звонки, но можно было и не проверять. Понятно, что Ираидка удалила всё, что можно. Он даже номера Яны не нашел. Стукнул кулаком по рулю и набрал сестре.

— Аленький, не спишь ещё, дай мне номер телефона Яны.

— Ой, братик, ты куда пропал, ни на один звонок не ответил? И как ты меня хорошо назвал забытым именем, как в детстве. Сейчас поищу, а что случилось, что у тебя номер Яночки пропал?

— Ираидка случилась, — буркнул Максим. — Тебе Яна звонила?

Алина растерялась:

— Нет, не звонила. Слушай, значит она тоже не дозвонилась до тебя? Ой, ё-моё, чует мое сердце беду.

— Не каркай!

— Не буду. Пиши. Потом позвони. А ты где сейчас и когда приедешь?

Максим вздохнул:

— Я еще в Москве. Не знаю, Аленький, когда приеду, думал сейчас выехать, но надо дозвониться до Яны. Может быть к ней заеду. Ладно, давай прощаться, Позвоню, не переживай. Родителей предупреди.

— Да я уже сказала. Жду звонка, братец.

Месяц в деревне для Яны прошел, как в сказке. Стараясь отвлечься от своих дум, она стала помогать бабе Нюре управляться с небольшим хозяйством. А баба Нюра, выслушав исповедь Яночки, не отнекивалась, понимая, что девушке так легче переносить тоску-одиночество. Да и самой ей повадней с девчушкой вместе.

Бегала на речку купаться, как-то с местной ребятнёй увязалась в лес за ягодами, да зареклась больше ходить. Мошкара, жара, пот, заливающий глаза — все это не пришлось ей по вкусу.

Ей было хорошо, радостно, словно в детство попала. Вечерами падала на кровать и засыпала, как убитая, Утром вскакивала вместе с бабкой Нюрой, завтракала и бежала поливать грядки, пока нет сильного солнца. Потом наблюдала за бабкой, как она доит козу. Нюра заставляла её каждый день выпивать по стакану козьего молока:

— Пей-пей, где в городе ты будешь его пить, польза от него агромадная.

Лучики морщин разбегались у глаз от доброй улыбки и бабка Нюра сама за компанию с Яной выпивала молоко.

Отец радовался Янкиным новостям о деревенской насыщенной жизни и не тревожил её известием о том, что Максим сходит с ума, разыскивая свою любимую, и периодически бомбардирует его звонками и сообщениями, пытаясь заставить сжалиться и дать координаты девушки.

Но в одно прекрасное утро, проснувшись, Яна почувствовала себя не очень хорошо. Подумала, может, перегрелась вчера на солнце и продолжила утренние процедуры, но после завтрака стало совсем худо и она еле успела добежать до тазика в чулане, как её вырвало.

Бабка Нюра захлопотала сразу вокруг Яны:

— Иди, приляг, красавица. Я и без тебя управлюсь хорошо, а ты поспи пока. Я приду, разбужу.

Разбудила она Яну, как и обещала, около полудня. И была она не одна, а привела с собой фельдшерицу, чтобы послушала и посмотрела девоньку, а то не дай Бог что случится, а Нюра в ответе за неё. Хотя она уже догадывалась, что могло случиться. Так и вышло примерно. Фельдшер сказала, что без анализов, конечно, нет полной уверенности, но похоже, что Яна беременна и надо бы ей провериться в городе у гинеколога.

Новость эта словно обухом по голове Яну ошарашила. “Как же так?” — дрожащими губами шептала она себе вопрос, ответа на который не было.

А Нюра ходила по дому и бормотала себе нос:

— А так вот она любовь-то головы кружит, что забывают обо всем и об осторожности тоже. А ничего страшного и не произошло, все бабы через это проходят. Это не болезнь и не лихо, а Богом данный ребятёнок.

Яна наотрез отказалась ехать куда-либо, чтобы убедиться в правильности слов фельдшера.

— А зачем мне ехать? Если и правда будет ребёнок, то пусть будет, избавляться не собираюсь. А тошнота, баба Нюра, ты говоришь у всех бывает, так что я переживу. Но вот как мой папка переживёт? — тяжело вздохнула Яна. — Подвела я его, оказалась плохой дочкой.

Бабка подошла и легонько стукнула Яну по голове:

— Ты пошто так отца своего? Зачем на него напраслину возводишь? А говорила он тебя любит, раз любит, значит всё поймёт. А вот хлопцу твоему тоже надо сообщить, него же это отца своего будущего ребятёнка держать в недоверии.

Яна похудела, побледнела так нелегко ей давалось состояние беременности. Ела через силу, еда просилась обратно буквально сразу же. Баба Нюра сходила в дальнюю деревню к какой-то знахарке и принесла травы. Заваривала их и стала поить Яну по утрам, перед завтраком. Как ни удивительно было для Яны, но через пару деньков ей полегчало, тошнота стала отступать, а через неделю и вовсе пропала.

— Теперь девонька будем возвращать тебя к жизни, а то не пойми на кого похожа стала.

И кормила её, словно на убой. Яна только смеялась, что наберет такой вес, что ходить не сможет, а не то, что родить.

— Вот ты и смеяться стала, хорошо, красавица. Значит тебе полегчало и ты теперь должна, нет просто обязана решать все свои вопросы. Позвонить отцу и всё ему рассказать. И хлопцу своему тоже. Да и надобно уже тебе ехать в больницу и вставать на учет, как всем беременным. А учиться как ты будешь дальше? С пузом ходить на учебу? Значит надо решать и этот вопрос.

Яна посмурнела и заворчала:

— Я никому ничего не должна и не обязана. Может я с тобой останусь и буду тут жить.

Нюра зашлась мелким бисерным смехом:

— Иэх, девонька, не всё так бывает, как нам хочется. В первую голову ты должна своему ребятёнку. Ты ему много чего должна — хороший уход во время своей тяжести, потом семью, в котором будут и папка, и мамка. Так что давай не взбрыкивай, а составляй для себя план, ежели не хочешь, чтобы я занялась твоими делами. Думаешь, если я старая, то ничего не соображаю и не сумею найти отца и хлопца твоего. У меня зять работает в главном управлении полиции в городе. Большая шишка. Так что он мне поможет, не откажет.

Яна с недоверием посмотрела на бабку Нюру:

— Бабуль, а зачем тебе мои проблемы? Я вот соберусь и уеду, а ты живи себе спокойно и забудь про меня.

— Ох и глупая ты, Яна, хотя что с тебя взять, молоденькая еще. Ведь мало того, что ты мне какая-никакая родня, так ведь прикипела я к тебе душой. Наделаешь ошибок, потом ох как трудно будет исправить. А всё ваши гордыни. Вот говорила ведь я тебе, да и сама ты это понимаешь, но только гордыня вперёд тебя бежит. Не поверила ты Максиму, разом записала его в предатели, а повод-то смешной — написал по телефону тебе что-то не так. Да разве же так любят. А найти его, а поговорить с ним и самой услышать правду? Вот, то-то же. Так что берись-ка за ум и начинай исправлять свои косяки, как говорят у нас мужики. Сама накосячила, сама и исправляй. А я пойду еще раз схожу к знахарке, туда как раз соседка едет к матери, вот с ней и доеду. Наберу тебе ещё травы про запас с собой, пригодится.