Обнародовать нельзя уничтожить

Найти Ванду было непросто. Тони ее прекрасно понимал. На ее месте он с тем, кто был виноват в смерти всей его семьи, видеться лишний раз бы тоже не захотел. Но он ее все-таки отыскал. Побегать пришлось немало.

Ванда сидела одна с какой-то книгой. Тони прокашлялся, вежливо постучал в открытую дверь, мол, можно войти? Ванда подняла голову, с минуту-другую смотрела на него, поджав губы. Понятно, не рада. Тони и не рассчитывал на теплый прием.

— Заходи, — она закрыла книгу, загнув уголок страницы, чтобы не потерять то место, на котором остановилась.

— Я... — Тони снова прокашлялся. В голове, когда он репетировал, все было проще. — Я не собираюсь извиняться — словами ничего не исправишь. Я не думал, что все так обернется.

— Я тоже, — непонятно, кому сейчас она это сказала — ему или себе.

— Я не хотел, чтобы кому-то было плохо, — Тони знал, что это прозвучало по-детски.

— А вот я хотела.

И от этого ему стало сразу и грустно, и больно, и страшно. Что значит — хотела? Тони сжал кулаки, сдержал глупый и неуместный вопрос. Что сделано, то сделано.

— Я не могу ничего изменить, — он так и остался стоять в дверях, теребя запонку. — Но я сделаю все, что смогу, чтобы такого больше не случилось. Слово даю.

— Верю, — Ванда сейчас смотрела ему прямо в глаза, и в ее зрачках никакие красные огоньки не плясали. Значит, вот так вот, запросто верит? Ему? Даже не попыталась прочесть мысли?

Он не знал, что добавить, постоял еще в дверях, чувствуя себя последним идиотом, потом пожал плечами и решился — просто перешагнул порог, взял свободный стул и сел так, чтобы ее видеть. Она потянулась за книгой, но так ее и не открыла.

Так они просидели часа два. Или больше. Для Тони время не имело значения. Казалось, что этого времени у него теперь больше, чем нужно. И можно потратить его на то, чтобы вот так вот сидеть рядом с кем-то, молчать, прислушиваться к себе и с удивлением понимать: а ведь на душе стало легче.

Запищал будильник, Ванда вздрогнула, потянулась, словно стряхивала дремоту.

— Мне пора на тренировку, — она поднялась и протянула ему руку.

— Понял, — он тоже встал и осторожно сжал ее ладонь. — Мир? Или хотя бы перемирие?

— Мир, — Ванда улыбнулась в первый раз за все это время. — Можешь приходить в гости, еще посидим, помолчим.

— Спасибо, — выдохнул Тони и улыбнулся.

*

Тони убил весь вечер на то, чтобы найти хоть что-то из архивов Щ.И.Т., то, что могло бы ему хоть как-то помочь выяснить, в чем же дело. Но не вышло. Похоже, подход у Фьюри к защите информации теперь выглядел просто: нельзя взломать то, что не подключено к интернету. Тони испробовал все способы, которые знал, даже придумал парочку новых — никакого толку. Если он не смог найти, значит, никто не сможет. Пару раз в голову приходила мысль попросить Вижена помочь, но Тони ее отмел. И так уже слишком много людей он в это втянул. Да и с Роджерсом на тему отцовских исследований зря затеял разговор. Теперь придется быть осторожнее. За Нат можно не беспокоиться — она и не таких, как кэп, за нос водила. А вот Вижен явно не мастер интриг — возьмет и выложит все как на духу. Значит, остается только выяснять все самому. И решение напрашивалось одно — засесть опять за файлы Штрукера и самому восстанавливать. Авантюра, но других вариантов нет.

Пеппер не дождалась его и легла спать. Тони прокрался в собственную спальню тихо, как кот... Или как вор. Не включая свет, на ощупь переоделся, устроился рядом, стараясь ее не разбудить, а потом лежал тихо-тихо, слушал, как она тихо и ровно дышит во сне. Его так и подмывало встать, вернуться обратно в лабораторию, снова открыть те самые файлы.

«Держи себя в руках», — скомандовал он сам себе, закрыл глаза и начал считать до десяти... Потом до сотни. Не помогло.

«Завтра будешь на привидение похож, — Тони зажмурился, постарался дышать глубоко. — Спи».

Все равно сон не шел. А вместо сна вертелась одна навязчивая мысль: во что ты ввязался, папа?

Тони проворочался так до утра, то проваливаясь в тяжелую дрему, то просыпаясь. С утра он и правда был похож на привидение — бледный, с кругами под глазами. Пеппер, как всегда свежая, идеально причесанная, сказала только:

— Поесть не забудь.

Тони скривился, но кивнул. Хорошо, когда о тебе заботятся, чисто теоретически хорошо. А вот на практике иногда бесит. Почему никому в голову не приходит спросить, почему он плохо спал ночь, над чем думал, на чем запнулся, какое решение не дается... И «никому» означало одного конкретного человека. И, похоже, этому человеку по-настоящему и не было дела до того, чем он, Тони Старк, живет.

Спасался от этих паршивых мыслей Тони уже привычно в лаборатории.

— Доброе утро, мистер Старк, — Пятница развернула на экране то, над чем он работал вчера.

— Убери, — команду отдавать было необязательно, легкое движение пальцев — и жалкие попытки взломать то, чего нет, с экрана исчезли сами. Но надо же хоть с кем-то поговорить. — Верни все, что у нас по Штрукеру, весь архив.

— Весь? Или только то, над чем вы работали в последнее время?

Молодец, девочка, учится. Может, не стоит копаться у нее в коде. Тони согласно хмыкнул и с головой ушел в работу.

Восстанавливать чужое Тони всегда было сложнее, чем придумывать свое — приходится отсекать свои теории, узелок за узелком расплетать чужую мысль, бить себя по рукам, чтобы не подсунуть свою гипотезу, свое объяснение. Кто сказал, что гением быть здорово?

К вечеру Тони забыл, сколько чашек кофе выпил. Но его это заботило в последнюю очередь. Потому что у него была гипотеза. Одна, но такая, от которой волосы на голове вставали дыбом и шевелились, как живые. Отец исследовал электромагнитное излучение на людях. Ставил опыты. Проводил эксперименты. У Тони не было точных цифр, но он хорошо себе представлял, сколько было неудачных попыток. И как эти неудачные попытки выглядели. Скупые заметки отца, а дальше дополнить несложно, если ты разбираешься в вопросе. Тони убил весь вечер и часть ночи на то, чтобы найти другое объяснение. Не получилось. Другого не было. Если собрать все факты и отсеять все невероятные теории, ты получишь истину, сколь бы невозможной она ни была. А тут — все очень даже возможно. Тони погасил монитор, откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза. Значит, с папиной легкой руки получилось сделать такими Ванду и ее брата.

— И что нам с этим делать, Пятница? — на душе кошки скребли.

— Вас интересует этическая сторона вопроса? — спокойно поинтересовалась Пятница.

— А с этим — не к тебе, — он тяжело вздохнул.

Ты совершаешь ошибку, Тони. Кажется, на такие фразы он отвечал: «Я Старк, для меня это нормально». Обычно его убеждали, говорили, что мысль идиотская, а он упрямо шел напролом. Теперь спорить не с кем. Только с собой.

— Ты идиот, — Тони пожалел, что не видит своего отражения в мониторе.

Легче не стало. Получилось неубедительно. А вот аргументов в пользу того, что Ванде рассказать стоит, было слишком много. От красивых, рыцарских, мол, честность — это так важно, расставить все точки над «и». До тех, в которых Тони и самому себе признаваться боялся — он должен был узнать правду. Даже если для этого придется прогнать кого-то через кошмарные воспоминания. Он должен проверить гипотезу. На бумаге все выглядит обычно прекрасно. А вот когда доходит до внедрения... Тони хотелось получить доказательства, что у отца не получилось, что Штрукер придумал все сам, что Старки хотя бы тут ни при чем.

— На сегодня закончили, — он погасил свет.

Пятница промолчала.

*

Тони уже пять минут стоял перед комнатой Ванды как полный дурак. В который раз он собрался постучать, но опять опустил руку.

— Входи уже, — сказала Ванда, и дверь распахнулась.

— Я пришел все испортить, — Тони попытался пошутить. — Это же я.

— Ты цитируешь фильмы, когда все совсем паршиво, — Ванда, похоже, сегодня спать не ложилась. — Порти, чего уж.

— Можешь рассказать, — он прочистил горло, — как ты стала такой. Как все было.

— Больно, — Ванда пожала плечами, отвернулась. — Больно и долго.

— А подробнее? — Тони от всей души хотел, чтобы она сейчас не включала свет. Пока лиц не видно, все вроде бы не всерьез.

— Тебе зачем? — она все-таки повернула выключатель. — И не ври, что просто научный интерес.

Да, тяжело врать с такой рожей. Тони себя со стороны не видел, но представить выражение своего лица вполне мог.

— Мой отец мог приложить к этому руку, — он опустил голову, не хотелось смотреть Ванде в глаза. — Невольно. Понимаешь...

— Понимаю, — неожиданно согласилась Ванда. — Ты и это принимаешь на свой счет.

— Еще бы! — не выдержал Тони. — Твои родители, брат, а теперь и папины исследования!

— Ты еще завернись в мефистофелевский плащ и объяви себя моим злым гением, — хмыкнула Ванда, но вышло не очень убедительно.

— Не смешно, — вскинулся Тони. — И да, я просто хочу знать...

— Слушай, — неожиданно просто согласилась Ванда. — Начнем с начала.

И Тони слушал до самого утра, почти не перебивая. История вышла долгой. И она была намного страшнее, чем он себе представлял. Почему-то больше всего его удивило, что Ванда неплохо разбирается в физике.

— Пришлось, — она развела руками. — И нет, я мысли не читаю. Просто людей знаю неплохо. Это нормально — цепляться за ерунду, когда...

— Я сам знаю, что это нормально, — перебил Тони. — К черту психологию. Давай с физикой закончим.

Закончили, когда за окном уже светало. Солнце торжествующе плеснуло золотом на траву, дорожки, стены и крыши.

— Мне пора, — Тони поднялся. — Еще раз изви...

— Брось, — Ванда устало откинулась на подушку. — Не за что извиняться. Я бы на твоем месте даже разрешения не спрашивала.

— Тебе проще, — Тони мрачно хмыкнул. — А мне вот приходится.

— Проще, — согласилась Ванда. — Но если бы не надо было?

— Твоя взяла, — Тони невесело усмехнулся и кивнул.

— Тут мы похожи, — медленно протянула она. — Знал бы ты, как меня это поначалу бесило — сходство такое. Еще и с тобой. Нет бы с кем-то другим.

— А теперь смирилась? — Тони всегда шутил, когда его заставали врасплох.

— Что-то вроде, — Ванда вернула усмешку. — Но я научилась находить в этом положительные стороны.

— Сейчас я должен сказать что-то про миллионы и поклонников, — Тони снова пододвинул к себе стул и сел.

— Неплохой возможный бонус, — фыркнула Ванда, но тут же посерьезнела. — Помочь тебе сегодня заснуть?

— Ты понимаешь, как это со стороны звучит? — второй раз за пару минут приходилось отшучиваться.

— Ага, — кивнула она. — Но ты иллюзий не строй — обычный гипноз. Хоть выспишься. А то опять изобретешь неизвестно что, отдашь не ту команду...

— Все, проехали, — Тони скривился. — Сам знаю.

Ванда прищурилась, в глубине зрачков блеснул красный огонек, но Тони хотелось верить, что это просто блик от солнца.

— Готово, — сказала она через минуты две. — Придешь домой — сразу спать. И я не злопамятная, просто обозначила самые вероятные риски.

— Я бы сказал, — Тони уже второй раз за это утро поднялся и пошел к двери, — но промолчу. Хорошего дня, что ли.

— И тебе, — Ванда устроилась на кровати с ногами. — Заходи еще.