Комедии

К нему подходит М а р и я М и х а й л о в н а.

М а р и я М и х а й л о в н а. Взгляни-ка на дочку. Письмо-то, а?

В а с и л и й М а к с и м о в и ч. А где она? (Сразу не узнает Любу среди танцующих.) Ну-у! Это она в себя поверила. (Осматривается кругом.) Какую школу выстроили… А я еще в городском учился… (Подходит к глобусу.) Ну, что, школьный земной шар, крутишься? Ничего-ничего, как-нибудь выкручивайся. Эй, ребятишки!

Молодежь подходит к Василию Максимовичу.

Что вы на этом пыльном шарике делать собираетесь?

В е р а. Дома строить, школы, театры, дворцы.

В а с и л и й М а к с и м о в и ч. Хорошая барышня.

А л е ш а. Я буду работать вот здесь. (Показывает на пол-аршина выше глобуса.)

В а с и л и й М а к с и м о в и ч. Это где же? В пространстве?

А л е ш а. Конечно, я буду иногда приземляться, но основная работа — в воздухе.

Ж е н я. Я буду только петь. (Указывает разные точки на глобусе.) Здесь, здесь, здесь…

П е р в ы й м о л о д о й ч е л о в е к. Вот нахал: он весь мир показывает.

В а с и л и й М а к с и м о в и ч. А ты, дочка?

Л ю б а. Вера выстроит прекрасную школу, а я буду в ней преподавать. Я хочу, чтобы дети были умными, красивыми и щедрыми во всем. Я буду много, хорошо работать. Я научусь быть счастливой и постараюсь объяснить детям, что значит это слово.

С т р а х о в. Спасибо, Люба…

Подруги обнимают Любу.

В а с и л и й М а к с и м о в и ч (над глобусом). Мальчики, девочки! Вы вступаете в мир. А мир сделан из разных кусков. Так вот, если на вашем пути попадется пыль, мусор, грязь, не ругайте за это землю. В глубине ее — золото, самоцветы, руда! И если осенью вам придется идти по скучным стоячим лужам, вспомните, знайте, что в мире есть, существуют, в мире текут и бушуют реки, озера, моря!

А л е ш а. Вы говорите, как поэт!

В а с и л и й М а к с и м о в и ч. Почему — как? Что значит — как поэт? Может быть, я на самом деле поэт?

С т р а х о в. Ну-с, теперь расскажите, как собираетесь провести лето. Вот, Люба, вы, например?

Л ю б а. Я думаю поехать на Кавказ или на Урал. Там попрошусь в горный поход. Товарищи, мне хочется идти вверх по трудной дороге, по тропинке, где с одной стороны отвесная скала, а с другой — обрыв. Чтобы камни из-под ног срывались в гулкую пропасть. Вы не думайте — я выносливая. Мы будем подыматься выше, выше и дальше, шире увидим зеленую туманную землю. На привалах — родниковая вода — самая прозрачная, самая холодная в мире. И мы дойдем до вершины. Вершина — скала, древняя, темная, морщинистая. Мы будем смотреть на нее с уважением. Я непременно дойду до вершины!

С т р а х о в. Очень хорошо. Теперь Алеша.

А л е ш а. Я насчет лета еще не решил… Я, пожалуй, тоже с Любой.

П е р в ы й м о л о д о й ч е л о в е к. Люба, если наскребу денег, и я с вами.

В е р а (Любе). Ты так всех мальчиков за собой уведешь.

С т р а х о в (беря Василия Максимовича под руку). Пойдемте, Василий Максимович, я вам новый зал покажу.

Уходят вдвоем. Нина проходит с Женей мимо Ильина.

И л ь и н. Нина, послушай…

Нина, отвернувшись, проходят мимо, Ильин уходит в угол. М о л о д е ж ь, взявшись за руки и увлекая за собой М а р и ю М и х а й л о в н у, цепью выбегает из класса.

Р о з а н о в (кроме него в комнате только Ильин, угрюмо сидящий в стороне). Очень тактично танцевать без меня под мою музыку. Вот обижусь и унесу патефон к черту! До чего Любочка изменилась! Смотрю и верю в чужое счастье. А мое где? Кого ввести в дом? Современные женщины в доме не умещаются. Все они с официальными приставками. Женщина — плюс какая-нибудь неприятность. Например, женщина-врач… Вся в белом, накрахмаленная, в руках — хирургические инструменты. От таком издали холодно. В больнице она за день человек двадцать перемучает, — что же на долю мужа останется? Или женщина-бухгалтер. Ну как поцелуешь бухгалтера? А бывает — и главный бухгалтер. Нет, это для меня слишком ответственно. А вдруг женишься на народном судье! То есть на женщине-судье. Входит она в дом — суд идет! Домой вернешься, отдохнуть сядешь — и как будто бы сел на скамью подсудимых. Жена — судья, ужасно! И, если она глупостей наделает, я могу ее обругать только в верховной инстанции! Какая волокита! Встретить бы простую девушку как таковую. Чтоб сохранилась в ней краска стыда, чтобы она застенчиво варила варенье… Ах, если и осталась такая, то мне нипочем не узнать ее адреса!

М о л о д е ж ь шумно возвращается. Розанов плетется к столу, ставит новую пластинку.

Танцуйте, мне не жалко. «Предсмертное танго».

Танцы возобновляются. Нина танцует с Женей. Она молчалива и озабоченна. Ильин подходит к Вере.

В е р а. Ты, Степа, будто по найму танцуешь.

И л ь и н. Я не танца, а товарищеской услуги прошу.

Вера и Ильин танцуют.

М а р и я М и х а й л о в н а. Алеша, вы знаете, какое письмо Любочка получила?

Л ю б а (подбегает к Марии Михайловне). Мама, милая, отдайте! (Прячет письмо, отходит.)

Нина бросает своего кавалера, подбегает к танцующему Ильину.

Н и н а. Гражданин Ильин, подите сюда…

Отходит, Ильин — за ней.

Танцуйте, пожалуйста, но я вас презираю, и не смейте попадаться мне на глаза. Прощайте!

Бежит к двери, но останавливается, так как на пороге появляется В е р х о в с к и й. Пары одна за другой превращают танец. Патефон продолжает только что начавшееся танго. Несколько секунд молчание. Ильин отходит в дальний угол.

В е р х о в с к и й. Здравствуйте!

М о л о д е ж ь (негромко). Здравствуйте, Павел Николаевич.

М о л о д ы е л ю д и, кроме Ильина, Нины и Любы, выходят из комнаты.

В е р х о в с к и й. Здесь веселятся? Я бы хотел видеть…

Входят С т р а х о в и В а с и л и й М а к с и м о в и ч.

Я бы хотел поговорить с вами, Антон Иванович.

С т р а х о в. Я вас слушаю.

В е р х о в с к и й. Антон Иванович, я не похититель чужих жен и пришел разъяснить это тяжелое недоразумение. Вот правда: Мария Михайловна вручила мне рукопись своего мужа для пересылки в редакцию, что я и сделал.

Василий Максимович рванулся вперед, но Верховский жестом его останавливает.

В е р х о в с к и й. В этой рукописи Наталья Петровна обнаружила черновик вашего письма к Любе Зверевой. (Оглядывается и не замечает Любы.) Это письмо действительно написано вами как любовное.

Люба, прижимая письмо к груди и глядя на Страхова, медленно делает к нему несколько шагов.

И это было причиной отъезда Натальи Петровны. Но теперь мне совершенно ясно, что анонимное письмо к этой несчастной хромой…

Люба замерла.

…вы написали, чтобы ну… хоть временно поддержать ее. Да-да, вы написали из жалости… и я пришел, чтобы…

Все смотрят на Любу. Василий Максимович подходит к Верховскому.

В а с и л и й М а к с и м о в и ч. Уходите отсюда, ну!

В е р х о в с к и й, пожав плечами, уходит.

Василий Максимович, подняв кулаки, идет к Мария Михайловне.

Моя рукопись! Так предать!.. Так предать может только старая верная жена. (Останавливается.) Люба, нас с тобой обокрали, ограбили нас. (Уходит.)

М а р и я М и х а й л о в н а и Н и н а бегут за ним. Страхов подходит к Любе.

Л ю б а. Не надо, не надо… Уйдите! Уйдите все!

Страхов уходит. Люба одна. Она выходит на середину комнаты, медленно распускает ленту в волосах и разжимает пальцы опущенной руки. Скомканное письмо медленно падает. Люба стоит неподвижно.

Занавес

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Ночь. Мост через Москву-реку. За мостом, на берегу, очертания зданий. Огни. На мост входят Н а т а л ь я П е т р о в н а и В е р х о в с к и й.

В е р х о в с к и й. Из гостей ночью пешком…

Н а т а л ь я П е т р о в н а. Нет, здесь хорошо. Давай постоим. Я не виновата, что не понравилась твоим родственникам. Ну не сердись на меня.

В е р х о в с к и й. Мои родственники смеялись над тобой, и они правы. Нельзя же путать мадам Бовари с мадам Дюбарри. Если не знаешь — лучше молчать.

Н а т а л ь я П е т р о в н а. Твоя сестра с мужем мне тоже не понравились. А у их сына никакого сходства с отцом, и нос у него — вылитый нос какого-то постороннего мужчины.

В е р х о в с к и й (оскорбленно). Моя сестра…

Н а т а л ь я П е т р о в н а. Святая, святая, не спорю. Это какая звезда?

В е р х о в с к и й. Юпитер.

Н а т а л ь я П е т р о в н а. Вчера у тебя Юпитер был там, а сегодня здесь.

В е р х о в с к и й. Невероятно, но это так. Вчера ты меня спрашивала в десять вечера, а сейчас два ночи.

Н а т а л ь я П е т р о в н а. Правда? Это какой Юпитер?

В е р х о в с к и й. Планета Юпитер. Созвездие Змееносца. Минимальное расстояние от земли пятьсот девяносто один миллион километров. Что тебя еще интересует?

Н а т а л ь я П е т р о в н а (глядя на небо). Антон о звездах лучше говорил.

В е р х о в с к и й. Идем домой, мне холодно.

Н а т а л ь я П е т р о в н а. Ты придешь, согреешься, а я в твоем доме за одни сутки озябла.

В е р х о в с к и й. Я не особенно настаивал на твоем переезде.

Н а т а л ь я П е т р о в н а. Не говори так, Павел, милый… (Хочет обнять его.)

В е р х о в с к и й (останавливает ее). Нельзя же целоваться на улице!

Н а т а л ь я П е т р о в н а. Не надо со мной так… Хорошо. Я буду молчать в гостях. Я выучу — кто Бовари, а кто Дюбарри. Я запомню, сколько до Юпитера… Ведь когда ты к нам приходил, астрономия была не нужна, все было по-другому.

В е р х о в с к и й. Идем домой, здесь сквозняк.

Н а т а л ь я П е т р о в н а. Это не сквозняк. (Кричит.) А ветер, ветер!

В е р х о в с к и й. Не спорю. Идем!

Н а т а л ь я П е т р о в н а. Хорошо, идем.

Она берет его под руку. О н — прямой, официальной походкой, о н а, склонив голову, удаляются. Появляется В а с и л и й М а к с и м о в и ч. Старое пальто. Шляпа. Он заметно выпивши, но не пьян. Останавливается посреди моста.

В а с и л и й М а к с и м о в и ч. Жизнь… Лебен… Ви… Сволочь! Как ни назови. (Смотрит на реку.) Течешь? Течешь и впадаешь… А я уже впал. Куда, в какую дьяволову редакцию отослали мою рукопись? Там такого нагорожено! Похитили душу. Вместо меня ходит шляпа, пальто: гуляет одна человеческая поверхность. В воду ее, в воду! (Снимает пальто.) Ну, что, чехол от бывшей скрипки? Если тебе не противно — оставайся, живи…

По мосту идет человек без пальто.

Эй, гражданин, надевайте пальто!

П р о х о ж и й (убегая). Помогите, раздевают!

В а с и л и й М а к с и м о в и ч (опуская пальто). Вот и попрощаться не с кем… (Берет рукав пальто.) Прощай, пальто. Дай твою честную черную руку. (Обнимает пальто.)

На мост входит С т р а х о в. Он в пиджаке, с непокрытой головой.

С т р а х о в. Василий Максимович? Что вы тут делаете?

В а с и л и й М а к с и м о в и ч. Извините, топлюсь.

С т р а х о в. А-а… Извините, что помешал.

В а с и л и й М а к с и м о в и ч. Нет, пожалуйста, пожалуйста. Я, видите ли, топлюсь художественно, так сказать, литературно. Когда помечтаешь о смерти, легче становится жить. Чем дольше смотришь в воду, тем крепче держишься за перила. Понимаете? Неужели вам никогда не хотелось покончить с собой… хотя бы на время? Неужели в вашей жизни не было темных ночей?