Моя жена – Сталин

ОЛЕГ

А если уж условкой мне не отделаться, начальник, вы хоть дайте мне с дочкой увидеться, а? Но только так, чтобы она не поняла, что папаня её преступник. Без палева как-нибудь. Ага? У меня ничего больше нет. Ничего.

АРТЁМ. А чего развёлся?

ОЛЕГ. Дык вот вроде от всего сразу и не от чего. Конкретную причину не назвать. Перестал себя мужиком чувствовать, вот и развелся — так иногда говорю. Не знаю. Разные взгляды. Не сошлись характером. Все эти дела. Да пофиг. Короче, одна херня только есть, которая мне покая не даёт.

АРТЁМ. Алименты?

ОЛЕГ. Это да, но я о другом. В психологическом плане. Я ж с дочкой редко вижусь. А как-то пошел к ним. День рождение было. С подарками, всем этим. Короче, стою у двери, на звонок жму, а сам думаю — не узнает ведь даже. Ей тогда четыре года исполнялось. «Не узнает» — думаю. И прям такое волнение ощутил. Грустно стало. Дверь открывают, прохожу. И тут дочка выбегает, и ко мне бежит. И кричит, такая: «папа». Прикинь? У меня аж внутри всё перевернулось.

АРТЁМ. Отцовские чувства проснулись?

ОЛЕГ. Они как бы и не спали. Но тогда какое-то просветление было. Или наоборот, не знаю. Но в тот день мне очень хреново было. И хорошо одновременно. Как ни крути — нбухался в усмерть. Потом стыдно стало, что набухался — опять выпил. Так недели две пил. С работы уволили. Короче, сам себе яму выкопал, с головой закопался. Так и сижу в этой яме, выбраться не могу.

АРТЁМ. Значит, было королевство, а всё равно просрал?

ОЛЕГ. Всё было. Всё просрал.

АРТЁМ. Может от того, что патриотом не был?

ОЛЕГ. Наоборот, оттого что был этим самым патриотом. Так всё и просрал. Именно так. А сейчас у меня в башке совсем другое дело. Может быть, тоже говно всякое, но другое совсем.

Ничего у меня больше нет. Но оно и не плохо. Ну, а чё? Смотрю я на этого Валентиныча, и думаю: капец я счастливый. Да, у меня вообще никаких проблем. Всё ровно. А он, бедолага, попал. Сумасшедшая баба его убить хотела, а он «люблю». Блаженный.