Вирсавия

Картина седьмая

2005 год. Поезд. Вагон-ресторан.

Павел, Марик, Жорик, Хаханян, Чукаленко, Мелкова, Официант, Повар, Буфетчица.

Павел, Марик и Жорик входят в вагон-ресторан.

ОФИЦИАНТ. Мы ещё не открылись.

МАРИК. Вы уже закрылись. Забыл меня, что ли.

ОФИЦИАНТ. Я Вас помню, но как вы вошли?

ЖОРИК. Думаешь, только у тебя есть хитрый треугольный ключик?

МАРИК. Закрывайся и не впускай никого.

Официант уходит.

ПАВЕЛ. Закрытый вагон-ресторан и есть ваш сюрприз?

ЖОРИК. Сейчас увидишь.

МАРИК. Пошли на кухню.

БУФЕТЧИЦА. Господа офицеры, коньяк кончился. Прошу простить великодушно.

МАРИК. Так, Наташа Ростова, иди помоги… половому.

Буфетчица уходит.

ПАВЕЛ. Идите сами, я вас тут подожду.

Павел садится за столик. Марик с Жориком хватают его, поднимают и толкают в сторону кухни.

Что такое! Вам это с рук не сойдёт! Бандюганы вульгарные! Я всё слышал и всё знаю про вас. Но тут едут… (Замолкает.)

МАРИК. Кто? Кто едут, а? Я так и знал. Он тут не один. Это мы про тебя всё знаем! цээрушник хренов! Прихвостень империалистов!

ЖОРИК. Хлёстко! Но сейчас полстраны под этот эпитет подходит.

МАРИК. Кулацкий подпевала! Лучше?

Жорик толкает Павла.

ЖОРИК. Давай пошёл вперёд! Надоедала. Сейчас вмиг выясним, кто тут с тобой едет.

На кухне повар, увидев Марика и Жорика, начинает суетиться.

МАРИК. На выход, пошёл!

ПОВАР. Слушаюсь! Мужики, если что, всё в этом ящике.

Повар неловко дёргает ящик. Ящик падает, из него высыпаются ножи и топорики.

ПАВЕЛ. Да вы с ума, что ли, посходили?! Я буду кричать!

ЖОРИК. Долго не будешь.

МАРИК. (Повару.) Свободен, кому сказано! И далеко не уходи. Поговорим ещё о твоей любви к холодному оружию. Маньячишь тут…

ЖОРИК. Но добровольное сотрудничество учтём, не боись.

МАРИК. Кыш!

ПОВАР. Слушаюсь! Я всегда рядом!

Повар выходит.

Марик и Жорик сажают Павла на табуретку. Жорик достаёт верёвку. Павел сопротивляется. Марик и Жорик обматывают Павла верёвкой.

В салон ресторана врываются Хаханян, Чукаленко и Мелкова. Официант и буфетчица пытаются их остановить и пятятся перед ними.

ОФИЦИАНТ. Стойте! Мы закрыты!

ЧУКАЛЕНКО. Простите, девочки, придётся вас открыть.

БУФЕТЧИЦА. Дамы, ведите себя прилично! Иначе, мы позовём милицию!

ХАХАНЯН. Зовите, кого хотите! Сейчас здесь будет ФСБ.

ОФИЦИАНТ. А они уже…

МЕЛКОВА. Пустите-ка!

Мелкова выходит вперёд и двумя ловким приёмами раскидывает официанта и буфетчицу.

Путь свободен!

Женщины вбегают на кухню и начинают дубасить Марика и Жорика.

ХАХАНЯН. А ну, гопота, руки прочь от нашего Павлика!

Мелкова заламывает руку Жорику. Жорик вскрикивает.

ЖОРИК. Ух, это стопудовый зачёт по рукопашке, блин!

ЧУКАЛЕНКО. Георгий! Валя, аккуратнее!

Хаханян бьёт Марика кастрюлей.

ХАХАНЯН. Я тебе скину с поезда, гадёныш!

Марик достаёт удостоверение и выставляет его перед собой на вытянутой руке.

МАРИК. Хватит, бабы, стойте! Совсем взбесились! Мы на задании.

ПАВЕЛ. Я что, в массовке у Тарантино?!

Хаханян читает в удостоверении Марика.

ХАХАНЯН. Это что же, вы и есть те самые…

МАРИК. Не те, а эти, но самые-самые что ни на есть.

ХАХАНЯН. Тогда кого же вы с поезда скинуть собирались?

МАРИК. Не понял, Тань. Ты про какой поезд?

ХАХАНЯН. Да-а. Здорово я тебе кастрюлей заехала.

МАРИК. Тьфу! Кого скинуть?

ХАХАНЯН. Павел слышал твой разговор. Ты сказал, что скинете с поезда… Кого-то из нас.

МАРИК. Ай, да не «скинем», а «снимем». И — тебя, а не кого-то.

ХАХАНЯН. Так, стало быть, вы тут по мою душу.

ЧУКАЛЕНКО. Валя, ну всё, отпуская Георгия, он тоже за нас.

Мелкова отпускает руку Жорика.

Георгий, вам не больно?

ЖОРИК. Бывало и хуже. Я просто женщин не бью, а так бы…

МАРИК. (Показывает на Павла.) Это дерьмо цээрушное надо ещё вывести на чистую воду.

МЕЛКОВА. (Поднимает палец.) На чистую воду! Да вы, Марик, поэт.

ХАХАНЯН. (Показывает на павла.) Это? Кокое же оно цээрушное, это — наше в доску.