Инопланетянка варвара (Лиз и Рахош)

Может, она примет меня внутрь своего влагалища, все время пронзительно протестуя, что, наверное, входит в ее причудливые человеческие ритуалы.

И тогда я обрету дом.

Я подталкиваю ее, потому что она не просыпается.

— Давай, моя пара. Время быстро уходит, а нам пора заняться делами.

Она издает стон и перекатывается в шкурах, предоставив мне возможность мельком взглянуть на ее соблазнительные груди и клочок мягких волосков между ее ног.

— Я тебе не пара, — она зевает. — Прошлая ночь была лишь ради забавы.

Тогда она хватается за шкуры и тянет их обратно на себя.

Я хмурюсь. О нет, опять? Неважно, взяла ли она меня в свое тело или нет. Наши кхай приняли решение. Она взяла меня в рот и заставила меня извергнуться. Ну, разумеется, мы спарены. Рассердившись, я срываю с нее шкуры и отбрасываю их в сторону.

— Если ты мне не пара, тогда мне не обязательно давать тебе поблажки, не так ли? Вставай или вскоре радушно очнешься лицом в снегу, как я бы поступил с любым другим ленивым охотником.

У нее открываются глаза, и она, хмурясь, смотрит на меня.

— Ты это серьезно? Кто-то помочился на твой завтрак? Настроение у тебя паршивое.

— А ты здесь замедляешь дела. Ты хочешь охотиться, или мне обойтись без тебя?

— Сейчас — иду уже, иду, — она ворчит, садясь. — Хрен.

— Язык моих людей? — я отвечаю ей, вспомнив ее слова.

— Ты ухватил суть.

***

Как только Лиз начинает шевелиться, выбираясь из постели, она набирает скорость, которую я даже не ожидал от нее. Мы окружаем валом костер и оставляем пещеру, и я показываю ей наглядным образом, как охотник ша-кхай ведет себя в дикой местности. Будь я один, то привязал бы несколько ветвей к своему хвосту и во время ходьбы помахивал бы ими по снегу, чтобы замести следы. Но так как я иду вместе с Лиз, то хочу, чтобы следы остались, в случае, если мы разделимся. Мне нужно, чтобы она смогла найти дорогу в пещеру.

Помимо этого? У нее нет хвоста.

Мы двигаемся через снег, и Лиз наводит меня на мысль о чем-то, что называется снегоступами. Она меньше ростом, чем я, и более крупные снежные сугробы поднимаются выше ее талии. По ее инициативе мы направляемся к деревьям и получаем несколько тонких ветвей, чтобы по возвращению в пещеру, моя пара могла повозиться со своей идеей на счет обуви.

Она счастлива прогуляться на свежем воздухе. У нее на щеках появился румянец, к тому же ее глаза блестят восторгом, а на губах расцвела улыбка. Кроме того ее распирает от гордости, когда она демонстрирует свой лук. Я сижу на корточках и наблюдаю, как она практикуется парой выстрелов. Это — странное оружие, слегка похожее на пращу, которая стреляет стрелами вместо камней. Моя пара натягивает тетиву, чтобы запустить стрелы, и бормочет не в силах успокоиться, когда та падает на расстоянии всего в несколько футов. Она вносит какие-то коррективы к своему луку и приглаживает крошечные перья в оперении, а затем пробует еще раз, и на этот раз она в состоянии попасть в дерево с немалой скоростью на короткой дистанции.

Я впечатлен.

— Это коварное оружие. А ты и правда очень умная.

Она лучезарно мне улыбается.

— В подростковом возрасте я без конца охотилась с луком. Вот этот не совсем такой, и я подрегулирую его на ходу, однако он достаточно похож. Думаю, что смогу заставить его работать, — Лиз похлопывает себя по талии. — Теперь мне нужно сделать сумку стрел, чтобы закончить его.

Я киваю головой.

— Я могу помочь тебе с этим, когда мы вернемся.

Она прикусывает губу, счастье отражается на ее лице, и мой кхай начинает напевать. Она красавица, даже с ее плоскими, причудливыми человеческими чертами. Ее кхай отвечает моему, и ее улыбка слегка блекнет.

Ах, да! Есть побольше этих ритуалов спаривания. Отрицание спаривания. Я делаю вид, что не замечаю этого, и жестом указываю на солнца-близнецы, которые теперь уже высоко в небе.

— Ну что, теперь ты готова охотиться? Мы можем направиться к воде.

— К воде? — она явно полна радости. — Это еще один горячий ручей? Мне не помешало бы искупаться, — она приподнимает свою тунику и морщит нос. — Я немного вспотела.

Ее запах для меня — самый восхитительный аромат, но я пожимаю плечами.

— Мы можем купаться или можем охотиться.

— Давай охотиться. Может, мы сможем искупаться поздним вечером? — выражение ее лица — сама невинность. — Если мы поймаем какую-нибудь дичь, я могла бы даже дать тебе потереть мне спинку.

Я найду для нее самого медленного, самого неповоротливого зверя во всей снежной округе, чтобы она смогла запустить в него все свои стрелы.

ЛИЗ

Охотиться с Рáхошем — это даже весело. Воздух свежий, и, хотя много снега, светят солнца-близнецы, и так приятно выбраться на свежий воздух и выискивать дичь. Меня слишком долго держали взаперти в этой пещере. Рáхош не самый терпеливый из мужчин, но я могу справиться с ним. Мой лук еще не закончен, но я уверена, что смогу заставить его работать после нескольких пробных выстрелов.

— Там, — говорит Рáхош, когда мы достигаем вершину скалистого холма. Он вырывает себе волосок и выпускает его, проверяя, находимся мы с подветренной стороны или нет. Мужчина вздыхает, а затем жестом указывает на горизонт. — Видишь те следы?

Я прищуриваюсь.

— Как, черт возьми, ты можешь видеть что-нибудь так далеко от отсюда?

Он хватает меня за подбородок и наклоняет его вниз.

— Ты смотришь не на снег.

Я отстраняюсь от него и смотрю вниз на склон. Конечно же, в снегу видятся следы. Они пересекают следующую вершину.

— Значит, мы идем в правильном направлении?

— Да, — он соглашается. — Ты смотришь на снег… или следуешь своему носу.

— Моему носу?

— Запах воды, который нагретым поступает из недр земли.

Я втягиваю носом, и он прав — в воздухе чувствуется слабый запах тухлых яиц, а это означает, что поблизости есть вода.

— Поняла.

Глядя на меня, он приподнимает одну суровую бровь, что, проклятье, впечатляет, учитывая, что его лоб практически неподвижен из-за всех этих наростов.

— Какого вида охотой твой отец с тобой занимался?

— Если это оплеуха, направленная в адрес моего покойного отца, я надеру твою задницу…

Он снова протягивает руку к моему подбородку и приподнимает мое лицо к себе, прежде чем я шлепком отбиваю его руку прочь. Уголки его твердых губ изгибаются от веселья.

— Не заводись. Я ничего такого не имел в виду. Твое оружие полностью отличается. Я подумал, что у вас были иные методы охоты.

Ооо. Я немного успокаиваюсь.

— Ну, так вот, мой папа владел кое-какой землей в захолустье. У него там были охотничьи будки, и мы устраивались вблизи следов, — словами схематически изображаю ему, что такое охотничья будка, и он с пониманием кивает головой. — Ну а потом, конечно, там имеется зерно и кормушки для оленей.

— Зерно для оленей?

— Ну да, ты в некотором роде каждый день кормишь их в одном и том же месте и все такое. Тогда, когда они потолстели и похорошели, привыкли к доступной еде, они сами приходят к тебе вместо того, чтобы тебе их все время отслеживать.

Он рычит в признании, а затем прикрывает глаза ладонью, пристально глядя вниз на снег.

— У нас в домашних пещерах есть несколько детенышей двузубцев, которых мы кормим. Но тех существ мы называем «домашними животными».

— Эй, — говорю я оборонительно, ударяя его по руке. — Не каждая семья может позволить себе морозильник, полный свежего мяса, понимаешь. Ты делаешь то, что должен, чтобы выжить, мистер Придирчивый, — конечно, помню, что сама упрекала своего отца из-за этого, когда была моложе. Только-только с горшка слезший умник, неопытный новичок и тому подобное. — Чтобы прокормить семью, надо охотиться.

— Мудрые слова, — говорит он. — Но сейчас самое главное для тебя — научиться отслеживать.

Он прав, конечно.

— Веди, о мудрейший.

Мы пересекаем холмы, и я упорно пробираюсь сквозь снег, следуя за ним. На расстоянии приблизительно в пятьдесят ярдов, я вижу пузырящееся озеро воды ярко-синего цвета на фоне белого снега. И оно большое,… кроме того, приблизительно в пяти футах перед нами есть утес, а это — отвесной спуск, по крайней мере, на двадцать или тридцать футов. Возле водоема воду пьет косматое, пони-подобное существо, которое выглядит как нечто среднее между Бэмби и овчаркой.

— Двисти, — говорит Рáхош.

— Идет! Похож на славную еду, — я поднимаю лук и натягиваю на тетиве стрелу, затем прицеливаюсь. Ветер направлен против меня, и мы довольно далеко. Я все еще не привыкла к натяжению лука, и мои игло-подобные костяные стрелы, мягко говоря, ненадежны. — Я не думаю, что смогу попасть в него отсюда. Как нам туда спуститься?

— Жди здесь, — говорит он мне, выпрямляясь. — Я найду путь вниз.

Рaхош уходит прочь с копьем в руке, и я могу немного полюбоваться его задницей.

Самую малость.

Я опускаю стрелу и смотрю вниз на существо, карауля его, чтобы знать, не уходит ли он. Я так занята слежкой за ним, что почти упускаю щебетание, которое слышу позади себя. Но потом это вновь повторяется.

Я оглядываюсь через плечо.

Там стоит гребаный эвок[9]! О Господи!

Ну, ладно, это не настоящий эвок. Это — пушистое существо, которое больше похоже на переросший ферби[10], только с длинными руками и ногами, а круглые мигающие глаза такие милые. Оно снова щебечет, затем бросается вперед на один-два шага, затем пятится назад. Оно моргает на меня, затем повторяет движение и делает оборот вокруг себя.

Это какая-то игра? Со всей его шерстью и клюво-подобной мордой, оно все ровно кажется детенышем. Может, дело в этих больших, бледных глазах. Когда оно снова щебечет на меня, волосы у меня на шее встают дыбом.

Все может оказаться хуже некуда. Например, найти счастливого, пухленького медвежонка скверно, всецело осознавая, что мама-медведь на расстоянии нескольких футов.

— Рáхош? Ты еще здесь?

Оно поднимает свою голову и поспешно уноситься прочь, а я медленно ставлю свою стрелу обратно для прицела. Снова слышатся щебечущие звуки…

А затем повторяется еще раз, но существом с более глубоким голосом. И еще одним. И еще одним. Когда я смотрю на заснеженные скалы позади себя, эти эвоки, кажется, появляются отовсюду. Множество высоких, пушистых существ с грязной, спутанной шерстью и глазами навыкате.

Я была права. Это детеныш одного из них. Остальные совершенно не выглядят такими уж дружелюбными.

— Рáхош? — зову я снова, поднимая стрелу, когда одно из самых больших существ начинает двигаться в мою сторону. — Поможешь мне?

— Лиз, — говорит Рáхош низким голосом, будучи далеко от меня. Я смотрю на него, и мое сердце колотится, несмотря на то, что вижу его на расстоянии в несколько футов с копьем наготове. Инопланетянин пристально смотрит вниз на трех больших, отвратительных вариаций этих существ, своим взглядом пытаясь привести их в ужас. На меня он не смотрит, однако стоит, приняв одну из боевых стоек. Он готов напасть в тот же миг, когда любой из них хоть пальцем пошевелит.

— Это что еще за твари? — я шиплю. То же существо делает еще один шаг вперед, а я делаю шаг назад, все же не забывая, что нахожусь на краю утеса. Черт. Черт. Черт.