Волчий огонь

– Боже, это вы! – у меня чуть ли не слезы выступают.

– Я, – кивает Хар, склонив голову на бок и рассматривая меня. Потому кидает быстрый взгляд на валяющихся вокруг волков и снова вглядывается в мое лицо исподлобья.

– Да-а-а…– тянет задумчиво. И вдруг на его тонких губах расцветает хитрая улыбка, – А ты настоящая волчица, девочка, хоть и без зверя. Кровь, все-таки, великая сила…

– О чем вы говорите? – хмурюсь, – Я просто испугалась. Я…

– К общему дому давай, – перебивает меня, – Я прикрою.

Подталкивает в спину, чтобы убегала.

– Живо! Потом поговорим.

До общего дома почти не помню, как добегаю. Вижу плотное кольцо волков, защищающее его, и ноги тут же становятся ватными, потому что меня накрывает невероятный откат после случившегося. Чувствую себя слабой словно новорожденный котенок. Зубы стучат, дрожу. Зрение, слух обоняние – все органы чувств будто пеленой накрывает. От ощущения звериной силы, только что распиравшего меня, кажется, не остается и следа.

– Давай, сюда, – один из волков грубовато хватает меня за плечо и чуть ли не пинком загоняет в общий дом и громко захлопывает за мной дверь.

В первой же каменной комнате жмутся друг к другу девушки. Перепуганные, настороженные. Сидят тихо- тихо, прислушиваясь к шуму на улице и то и дело вытягивая шеи, будто смогут так что-то увидеть в узких высоких окнах.

– Динка! Ты вся в крови! – Рона подбегает ко мне первой. Обнимает крепко и быстро, чуть не переломав ребра, а потом торопливо начинает рассматривать.

– Это не моя, – бормочу заторможено. Я еще не отошла.

– Да? Хорошо, – кивает вертянка и тащит меня к шкурам, чтобы присела, – Воды хочешь?

– Да, давай, – киваю и кашляю. Стоит ей сказать про воду, как горло моментально дерет от привкуса гари.

– На, – Рона подает мне деревянную кружку, а сама присаживается рядом, – Хорошо, что добежала до нас. Я так переживала…Хотела сама к тебе смотаться, да меня волчары не пустили. Пацанёнка этого, Фрида, за тобой послала. Это он тебя привел?

– Я видела его, да, – уклончиво отвечаю, – Рон, что творится? Я проснулась, думала, просто пожар, на улицу выбежала, а тут куча волков чужих. На стаю напали? Из-за нас?

– Да. Из-за нас. Волки шепчутся, что это свой сдал, что столько девок поймали. Поговаривают, тот молодой, который себе девчонку оставить просил, да вождь не разрешил, помнишь? Это же она вчера ночью как раз и померла от того, что ей случайно в голову прилетело. Вот волчара и разобиделся. Пошел к степнякам, они тут близко, да еще и терки у них с багряными. Сказал, что тут баб много, а два отряда утром вышли из земель стаи, так что защитников будет поменьше, чем всегда. Вот степняки и явились ночью в надежде поживиться и нас увести. Устроили пожар на поляне, чтобы отвлечь, да и пещеры по левую руку подпалили. Поднялся переполох, им и на руку. Они уже почти дошли сюда, но заметили их все-таки. Сейчас выбивают. Там-то немного на самом деле пришло, волков двадцать, наши сказали. Еще сказали, чтобы мы тихо сидели, уже скоро всех перебьют.

– Ясно, – киваю, обнимая колени.

В голове крутится, что из этих двадцати двоих убила я. Внутри меня что меняется, зреет от этой мысли. Какая-то непоколебимая уверенность, что и еще бы могла…

За дверью раздается сильный шум, потом ругательства, рык, звуки короткой ожесточенной борьбы, которая заканчивается чьим-то характерным предсмертным хрипом. Одна из девушек от страха начинает громко плакать.

– Все нормально, не ссым, – в окно заглядывает один из наших охранников, весь перемазанный кровью, и скалится, улыбаясь и демонстрируя острые зубы.

Девчонка только плачет сильнее, раздражая. Бесит…

– Заткнись, – вдруг тихо рычу на нее, – Верь своим волкам.

От неожиданности вздрагивает не только она, но и все остальные девушки в пещере. Удивленно хлопают глазами, смотря на меня. Какие они "свои волки" написано на их изумленных лицах. Не желаю ничего объяснять. Устало прикрываю глаза. Вслушиваюсь в звуки снаружи и одновременно в себя. В душе странное происходит. От этих звуков боя за каменными стенами, от запаха крови и гари, щекочущих нос. А еще низ живота необычно тянет. И ритмично тикает, будто там пульсирует еще одно мое сердце. Или два.

Минут через пятнадцать звуки ожесточенной стычки стихают. Слышны лишь перекличка успокаивающихся волков, обходящих территорию, и постоянное шипение огня, который заливают водой. За окном вместо оранжевых сполохов теперь ползет едкий дым, от которого слезятся глаза и першит в горле. Дверь в общий дом широко распахивается, и мы дружно вздрагиваем, уставившись на показавшегося в проеме волка.

– Что расселись? Помогать выходите, – бросает он сердито и исчезает.

Первой встает Рона.

– Пошли, – тянет меня за собой. Поднимаюсь.

Другие девушки тоже оживают. Отряхиваются, переглядываются и перешептываются между собой. Их глаза лихорадочно горят от пережитого стресса, движения нервные и суетливые. Им еще долго будет не уснуть.

Высыпаем пугливой стайкой на улицу. Здесь все в дыму. Небо потихоньку светлеет от приближающегося рассвета, становясь таким же серым, как снующие вокруг тени волков и заволакивающая деревню копоть. Работы на улице много – беспощадный пожар, устроенный чужаками, съел несколько сараев, повредил загоны для местных коз и опустошил ряд пещер по левую руку от главной поляны. Волки пыхтят и матерятся, унося в сторонку трупы чужаков и разбирая обугленные постройки. Нас же отправляют наводить порядок в пострадавших домах, дав в помощь Фрида и еще пару оборотней помоложе. Сажа везде. От нее чернеет лицо, пачкаются руки, копотью и потом пропитывается одежда. Монотонная тяжелая работа, как ни странно, успокаивает и не позволяет ни о чем размышлять, кроме как куда отнести эту палку и как отмыть эту стену. Внутри все так же тревожно звенит, как и все последние сутки, но в голове, по большому счету, пустота. Я чувствую, что я на пороге перемен. И, наверно, я даже знаю уже каких и что изменилось во мне, но оттягиваю момент ясности, варясь в этом слабовольном тумане.

И еще я жду Гера.

Принюхиваюсь, втягивая воздух совсем как зверь, идет или нет? Он обещал, что утром будет, а сейчас почти рассвет…

Мой волк появляется при первых солнечных лучах, мазнувших разгорающийся алым горизонт. Взъерошенный, хмурый, со сбитым от быстрого бега дыханием. Врывается в очередную убираемую нами пещеру и крепко прижимает к себе. Так, что и мне и дышать нечем.

– Я чувствовал, что что-то не так, – бормочет мне в макушку. Резко отстраняет от себя, зорко оглядывая, легонько крутит за плечи в одну сторону и в другую, – Ты в порядке? Цела? От тебя кровью несет…

– Все хорошо. Тут от всех несет, – ухожу от ответа и снова утыкаюсь носом в его футболку на груди, чтобы не рассматривал так пристально меня.

Чувствую, что в эту секунду не время говорить о том, что я убила тех волков. Что Гер поругает за самодеятельность, а я не хочу, чтобы ругался сейчас. Хочу, чтобы обнимал. От него пахнет лесом, росой, костром и разгоряченной терпкой кожей. Вдыхаю глубже, прикрывая глаза. Низ живота отдается сладким ноющим ощущением. И будто пульсация эфемерного сердца сильнее…

Гер тоже тянет воздух, зарывшись носом мне в волосы. Мужские ладони крепче сжимают мои плечи. Тихо ругнувшись, волк выпрямляется и уводит меня из пещеры.

– Эй, нам помощь нужна! – возмущается Рона нам вслед.

– Не от нее, вертянка, – бросает Гер, не оборачиваясь, – Ей больше работать нельзя.

– Почему? – поднимаю на него вопросительный взгляд.

Во янтарных глазах Гера мелькает что-то, но он только хмурится, не отвечает.

– Пойдем, Ча-ари, тебе бы надо поспать.

Когда выходим на улицу, Гер поворачивает вправо, в сторону своей пещеры, а не той, что отвел мне Хар. Не задаю вопросов – покорно семеню рядом с ним, слегка горбясь под тяжестью мужской руки на плечах. Волки, разбирающие пепелища, с болезненным любопытством косятся в нашу сторону, но никто не окликает и ничего не спрашивает. Кажется, что все просто заняты работой. И только когда уже почти заходим в дом Гера, сзади раздается недовольный рык старого вожака.

– Эй, куда повел? – к нам быстрым шагом приближается посуровевший Хар, – Совсем страх потерял, щенок? Спросить не хочешь у меня?

Гер на это резко тормозит и скалится, наклонив голову и пряча меня за спиной.

– Я сделаю, как ты хочешь. Отдай. Моя и будет жить со мной…

Хар останавливается от моего волка в двух шагах. Щурится своими мутными жёлтыми глазами. Втягивает воздух, принюхиваясь к нам, и начинает криво улыбаться.

– Да, чую. Теперь уж точно твоя, да, Пилот?

– Моя, – Гер тихо с нажимом повторяет.

И мне чудится, что сам воздух между ними плотнеет, напитываясь напряжением.

– Что ж…– Хар поглаживает подбородок, чуть склонив голову набок, – А вертянку, мой подарочек, куда денешь? Вдвоем жить, так вся стая на тебя въестся.

– Не нужна она мне. Ни тогда, ни сейчас. Отдай ее Рольфу лучше. Без него мне не справиться – нужен штурман. Никто кроме него кораблями такими не управлял. А его тебе тоже надо чем-то задобрить. Вертянка подойдет.

– Дело говоришь, да, – кивает Хар.

Смотрят друг другу в глаза. Молчат.

– Как к степнякам сходили? Нашел, что искал? – интересуется вождь через пару секунд.

– Нашел… Потом поговорим, Хар. Позже, – Гер демонстративно обнимает меня за плечи и разворачивает в сторону своего дома.

– Что ж. Идите коль так, – это уже вожак произносит нам вслед.