Хорошие плохие девочки

Я сидела на стуле, поэтому единственное, за что я могла уцепиться — сидение. Оно и стала моим спасательным кругом. Запрокидывая голову, я приоткрывала веки, видела, как приятно мужчине смотреть на меня, как его рот приоткрылся, как он сам держится за стул, сжимая пальцы до белизны кожи. Я не сдерживала стонов, чувствуя, как давит на клитор большой палец, заставляет тело содрогаться, как от ударов, а Тим постанывал, откликаясь эхом.

Когда амплитуда движения моих бедер стала сильнее, Барут-Тим не выдержал. Он вскочил, дернул за угол скатерти, сметая всю посуду на пол, затем рывком усадил меня на стол и, властно раздвинув ноги, пал передо мной на колени. Я громко вскрикнула, когда его язык, юркий, как рыбки, которых мы преследовали у подводного мыса, принялся играть с моими губками. Откинулась на локти, когда его палец проник внутрь, не мешая языку забавляться с клитором. Наслаждение было столь всепоглощающим, что я забыла дышать. Умело манипулируя моими предпочтениями, Тиму довольно быстро удалось довести меня до точки. Изогнувшись, я вцепилась в края стола и громко известила округу о достижении наивысшего удовольствия. Тим, испробовав меня на вкус, перебрался поближе и накрыл мои губы грубым поцелуем. Почему-то я не ожидала от него столько властной нежности. Но, видимо, он уловил не только мои предпочтения, но и настроения.

Протиснув руки между моей спиной и столом, Барут-Тим, не прерывая поцелуя, поднял меня, переместил ладони на ягодицы и, заставив обхватить его ногами, понес в дом. Я ожидала, что следующей нашей остановкой станет огромная кровать в шикарной спальне, но ошиблась. Или Тим не смог дотерпеть, или изначально решил не идти далеко, но приземлилась я прямиком на полированную столешницу обеденного стола в огромной столовой.

Дерево было холодным, но приятным для разгоряченной кожи. Поэтому я вскрикнула от удовольствия.

Не отпуская его губ, я развязала на вороте рубахи Барута завязки и стащила ее через голову. Следом за рубахой на пол полетели штаны. Оказывается, не я одна предпочла остаться сегодня без нижнего белья…

Он был прекрасен. Огромен, как крейсер. Рельефен, как горный хребет. Ароматен, как сладкий щербет. Потянувшись к нему рукой, я приоткрыла рот, словно могла прямо отсюда, с высоты столешницы, испробовать его на вкус. Обхватив пальцами, я прочувствовала его силу и мощь, и тут же мое тело затребовало его в полное мое распоряжение.

Тим, видя, какую власть имеет надо мной, подошел вплотную, потянул за тонкий шнурок завязки на шее, и уже через мгновенье ткань, до сих пор державшаяся на шее и прикрывавшая грудь, упала. Взяв в ладони мои груди, Барут примерился, сжимая их, обхватывая пальцами. Я же там временем, позволила и второй руке лечь на фаллос. Ширины обеих моих ладоней не хватило, чтобы покрыть полностью длину его члена. Представив, как глубоко он может войти в меня, я застонала, двинув рукой. Открытая головка его члена обожгла пальцы. Обхватив ногами его ноги, я попыталась придвинуть мужчину ближе к себе. Двинувшись вперед, Барут навис надо мной, как скала над морем.

— Ты прекрасна, моя русалка…

— Я хочу тебя, мой крейсер…

Надавив на плечи, Барут уложил меня на спину, подвинул, подхватив под коленку, на самый край стола и уперся кончиком фаллоса в готовую принять его раковину наслаждений. Я подначила его, двинув бедрами и сверкнув глазами. Понимая, что с его размерами надо быть аккуратным, он осторожно, раз за разом углубляясь все больше, начал проникать в меня, заставляя каждый раз стонать и широко распахивать глаза. Я не следила за мужчиной. Мне было не до него. Я была поглощена собой, ощущениями, которые хотела запечатлеть в памяти навсегда.

Толкая меня к себе, удерживая за плечо, Барут вонзался, входя до упора, и мычал сквозь сжатые зубы. Казалось, он страдал от того, что не может дольше держаться, вбййбж и не хочет взорваться раньше времени.

Я, чтобы помочь ему, поймала его лицо руками, заставила смотреть мне в глаза. Теперь, когда он видел огонь в моем взгляде, видел, как зрачки расширяются каждый раз от его наступления, он стал более смелым, более рисковым и быстрым. Теперь и я с силой сжимала зубы, чтобы не закричать от боли и жуткого наслаждения. Платье сбилось в один толстый жгут, но на него никто не обращал внимания. Мы глядели друг другу в глаза, пытаясь угадать, кто первым доберется до финиша.

Первой сдалась я. Вцепившись в волосы Тима, я закричала, выгнувшись ему навстречу. И тут же услышала приглушенный рык, а внутри меня забился мощными толчками галактический крейсер. Оргазм был настолько мощный, что я чувствовала, как по мне течет его сперма, затекает под ягодицы и застывает, приклеивая меня к столу.

Ноги не смогли долго держать Барута, поэтому он вскоре упал на меня, уткнувшись носом в шею. Я гладила его плечи и спину, не желая, чтобы он покидал мое тело. Повернув голову, он стал целовать меня в шею и подбородок. С каждым поцелуем я чувствовала, как вновь возрастает напряжение, расширяясь и увеличиваясь прямо во мне. Восхитительное чувство!

Вторая волна оргазма настигла его раньше меня. Вообще-то, честно говоря, во второй раз мне пришлось притвориться, потому что без разогрева, без предварительных ласк я не достигаю оргазма. Да и минуты колыханий мне маловато.

Барут не заметил. Впрочем, как и времени, потраченного на второй акт марсианского балета. Мне не хотелось заканчивать вечер разочарованием, поэтому я попросила в третий раз взять меня сзади. И заснули мы довольные друг другом, обнимаясь и устало улыбаясь.

Его ранний уход я проспала. Устала за ночь до такой степени, что не смогла оторвать голову от подушки. Впрочем, и отрывать-то от фантастически мягкой и одновременно колючей, как тонкая корочка льда на поверхности воды, наволочки не хотелось вообще. Ткань охлаждала и обещала, что будет такой на протяжении всего дня. Так что и представить себе выход под палящую звезду было трудно.

Вернулась я к своим уже после второго завтрака. И нашла Гольгерту в слезах. Оказалось, что ее ненаглядный землянин со своими менее удачливыми друзьями отбыл на родину, так как трудовая труба зовет, должность обязывает.

Поэтому весь день мы сплоченно действовали в общих интересах. А именно: напивались до беспамятства в местных барах, горланили песни, заплывая на полсотни метров в океан, резвились на аттракционах, принимали подарки и ухаживания от настойчивых обитателей соседних отелей… И к вечеру ухайдокали друг друга так, что сразу после ужина отправились по своим комнатам.

Гольгерта была расстроена. Выпивали мы или нет, заливали горе или заедали, ничто не могло успокоить раненую душу подруги.

Лежа на кровати и вперившись взглядом в одну точку, она роняла тихие слезы, от которых мокла подушка. Хорошо, что в шкафу лежала запасная.

— Герта, я прошу тебя! Он же — землянин. У вас еще будут тысячи свиданий!

— Ой, Сана, это я тебя прошу! Зачем мне думать о возможных будущих свиданиях, если его сейчас нет рядом? Понимаешь — сейчас!

Я готова была придушить эту размазню. В отличие от моей ситуации, у нее — все мармеладненько. Это моя сказка по возвращении закончится и превратиться в ад. Это меня дома будет поджидать… Не ждать! А именно поджидать монстр, которому его игрушки, стыренные со склада, важнее и интереснее меня самой. Мелкая сошка, имеющая власть, трясущаяся от дуновения ветерка со стороны высшего начальства и падающая перед ними на колени. И все равно — он сильнее меня…

— Хорошо тебе, — вновь заныла Гольгерта, — ты вернешься, а тебя там гарантированно ждут. Будут встречать с цветами и шампанским. Вынесут из космопорта на руках.

— Да уж, сомнительное счастье… — съехидничала я. — Ты видела когда-нибудь, чтобы Козрел брал в руки что-то тяжелее веса своей головы?

— Пф! — Мне все же удалось отвлечь подругу, она хмыкнула. — Ой, ну, все равно, не тебе прибедняться. Он тебе, посмотри, сколько нарядов дарит? Денег дает! Не жалуйся!

Я устало прикрыла глаза рукой. Не время откровенничать.

— И ухажер тебе достался какой! Не то, что Вирери. Ей вообще не повезло…

Вот это мне было совсем непонятно. При чем здесь мой ухажер и неудача Вир? Она, вроде, не скучает. Чуть не каждый день меняет партнера по развлечениям.

— Я не поняла, — обхватив руками подушку, я закинула ногу на ногу, сидя слева от рыдающей подруги, — она и тебе предлагала не зацикливаться на землянах.

— Ой, теперь ты ее защищаешь! — Гольгерта взвилась и села так же, как я, прихватив подушку, как щит. — Она вроде такая невинная, а на самом деле… — подруга понизила тон и приблизилась ко мне. — Ты ведь не знаешь, а мне тут знакомые нашептали, что наш начальник еще вчера прилетел на Оттур-Циан. И поселился не в доме своих родственников, а на вилле. И никому не сказал, где он.

Я пожала плечами:

— Ну, и что? Фоуз свободный идиотинеанец, неженатый, не зашореный, как другие его соотечественники. Он может и любовницу иметь, и никому не отчитываться о своих интересах.

— Вот! — победно заблеяла подруга. — Любовница! Он прилетел за своей любовницей!

— Вирери?! — я ужаснулась догадке. — Нет! Не может быть!

— А ты разве не видишь, как у нее на работе все хорошо идет? Без сучка и без задоринки? Ее даже Оззи не так терроризирует, как нас!

Про Оззи я всегда была невысокого мнения — тиран, глупец, придира, строящий из себя большого начальника, а сам даже на водителя руководителя не тянул.

— Нет, Оззи ко всем докапывается, как может. И Вирери он дергает не меньше нас.

— Ой, да сними ты розовые очки! — Гольгерта отмахнулась, но тут же вернулась к сплетням. — Ее неоднократно видели в офисе, когда на работе оставались только Фоуз и еще пара менеджеров. Она прикрывалась подготовкой к презентациям, а сама в кабинете начальства ножки раздвигала. И сейчас он не выдержал и прилетел за ней!

Я отказывалась верить.

— Ты откуда знаешь?

— Ну, если ты помнишь, именно я отвечаю за списки пассажиров и выдачу электронных билетов. И мне по работе звонили, спрашивали… — туманно объяснила Гольгерта.

И мне стало жалко Вирери. Герта — одна из тех, кто любит делать из лодки крейсер сиель-1448. А значит, даже если история с любовницей — неправда, Герта все равно найдет оправдания для своей неуемной глупости, и подставит другого. Именно по этой причине я и не спешила посвящать ее в подробности своей личной жизни.

— А мне казалось, — я решила все же попытать счастья в роли адвоката, — что Вир не из тех, кто гадит на месте работы.

— Да? — Гольгерта ухватилась за новую ниточку. — А как же ее шашни с Айдын-Каном?

Я подняла руки, сдаваясь. Некоторым людям, чтобы заглушить собственную боль, не нужна выпивка или шопинг. Им дай сделать больно другим. Я не располагала полной информацией, чтобы окончательно встать на сторону рекламщицы. Да и ее поведение могло служить прямым доказательством теории Гольгерты.

Подруга еще немного побурчала, но, похоже, удовлетворилась дозой грязи, и завалилась спать. Я же, продолжая полулежать на кровати, слегка вздремнула.

Проснулась я от настойчивых вызовов коммуникатора. Уединившись в ванной комнате, включила проекцию вирта.

— Привет, — Барут улыбался, сидя перед видео-оком в удобном белоснежном кресле, одетый во все черное.