Путешествие на Восток

Глава 36. Непреложный обет

Что-то было не так. Я понял это еще до того, как мои ноги коснулись дороги на самой окраине Годриковой Впадины. Главная улица пустовала, и в поселении царила непривычная тишина, только шелест дождя не ослабевал ни на минуту. Отбросив метлу, я двинулся вдоль улицы, всматриваясь в дома с плотно закрытыми ставнями, и моя тревога нарастала с каждым шагом. Я родился и вырос в Годриковой Впадине, и никогда, даже в самые мрачные годы, здесь не было такой тишины. Что это, в грязи? Пятна крови или просто ржавчина?

Проходя мимо небольшого деревянного храма, куда мы ходили слушать проповеди отца Бертиуса, я увидел его самого. Преподобный стоял на коленях у ступеней и бормотал что-то неразборчивое — должно быть, молился, — низко опустив голову. На дождь он не обращал ни малейшего внимания.

— Что тут произошло, отец? — спросил я, подойдя ближе.

Он поднял перекошенное лицо, и глаза его расширились. Сжав распятие, он протянул его ко мне, как оружие, и зашипел:

— Уйди! Убирайся, дьявол! Твори свое чародейство в аду…

— Я не дьявол. Отец Бертиус, ты знал меня еще мальчишкой. Что произошло?

Он поднялся с колен и, пошатнувшись, оперся на развороченную церковную ограду. Распятие выскользнуло из его ладони, и, качаясь, повисло на тощей шее.

— И я взглянул, и вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя смерть, — забормотал Бертиус строки из «Откровения», глядя сквозь меня, — и ад следовал за ним…

— Это был Эмерик? Что он здесь натворил?

— Это все вы, — проговорил он безжизненным голосом и с неожиданной яростью прорычал: — Вы трое! Я все про вас знаю. Три бесовских духа, творящих знамения, вышли из уст дракона, зверя и лжепророка и привели смерть в наш дом. Я буду молиться, чтобы Господь Вседержитель простил мне грехи… Всю жизнь… Всю жизнь я в ослеплении проповедовал вам, язычникам и чародеям, и закрывал глаза на Слово Божие. И вот теперь последние дни близко, и Суд Его не пощадит…

Я утратил терпение.

— Отец Бертиус, куда пошел Эмерик? Где я могу найти его?

Он меня даже не услышал, скользя взглядом по ряду домов, некоторые из которых сохранили следы разрушительных заклинаний.

— Писание говорит о трех волхвах, пришедших с Востока, чтобы поклониться Агнцу, который есть свет, истина и жизнь, и принесли с собой великие дары. Вы же, дети дьявола, попрали Слово Божие сатанинской насмешкой, и ушли на Восток, чтобы поклониться Смерти и вкусить ее даров… Горе живущим на земле и на море, потому что к нам сошел диавол в сильной ярости, зная, что не много ему остается времени!

Я молча развернулся и пошел дальше, и вслед мне неслись проклятия и причитания о конце света, который вот-вот настанет. Сюзи… Будь сейчас ночь, Эмерик наверняка застал бы ее в таверне, где за ней присматривали старики Вирли, но днем ее не удержишь в доме. Может быть, она пошла играть с детьми к лесу? Тогда, увидев, что творится что-то неладное, Сюзи могла бы затаиться… Но я уже понимал, что обманываю сам себя. От Эмерика невозможно скрыться. Так или иначе, первым делом следует навестить «Ведьмино зеркало».

— Мистер Певерелл! — окликнул меня высокий голос, когда я уже подходил к таверне.

Обернувшись, я увидел за приоткрытой дверью ближайшего дома паренька лет восемнадцати, в котором с трудом узнал Билли — сына покойного Гиацинтуса. Он жестом подозвал меня, и я, покосившись на таверну, подошел ближе.

— Не надо туда ходить, — сказал Билли. — Он в таверне. Уже часа два не выходит.

— Что тут произошло?

— Сущий кошмар, мистер Певерелл. Я не видел, как все началось, работал дома, когда услышал крики с улицы. Выглянул в окно, а там этот маг… Он просто шел по улице и убивал. Без разбору, кого придется. И улыбался. Его пытались остановить, но куда там… Я никогда не видел настолько сильного чародея. Тех, кто пытался напасть на него, он просто испепелил. Кто это такой? Он ведь не человек, верно?

— Он самый обычный человек, Билли. Его зовут Эмерик Изли… Но да. Он очень сильный маг. Возможно, самый сильный из людей.

— Эмерик? — выпучил он глаза. — Тот самый некромант? Я думал, его давно казнили…

— Я тоже так думал… Многие погибли?

— Не меньше двух десятков. И магов, и маглов. Я помогал уносить трупы с улицы. Многие ушли из Годриковой Впадины вовсе, остальные заперлись в домах. А мама… Я думаю, она тоже мертва.

Его голос сорвался, и Билли отвернулся от меня к окну.

— Где она?

— Была в таверне, когда он вошел туда. Народ оттуда с криками побежал… Но ее среди них не было. Зачем он это делает, мистер Певерелл? Кому нужно убивать просто так?

— Тому, кто считает себя Смертью, Билли. Послушай… Ты не видел Сюзанну, дочь Кадма?

— Нет. Но наверное, она… тоже там.

Последние слова он проговорил почти шепотом.

— Оставайся дома. Я пойду туда.

— Зачем? — отшатнулся он.

— Я убью Эмерика и спасу свою племянницу. Если я найду твою…

— Тогда я тоже иду.

— Нет. Ты мне ничем не поможешь. Ты сам видел, на что он способен.

— Но как тогда можно идти туда в одиночку?

— Видишь ли, Билли, — сказал я, натянуто улыбнувшись, — я тоже сильный маг. Однажды мне удалось ранить его. Смогу и убить.

Я захлопнул за собой дверь и глубоко вдохнул сырой воздух. Таверна смотрела на меня темными окнами, и никакое движение за ними не выдавало присутствия врага. Однако не было сомнения: Эмерик видит меня и готов к моему приходу. Он силен и знает свою силу. Он привычен к убийству и владеет не только магией: яды, кинжалы и стрелы повинуются ему с той же готовностью. Что я могу противопоставить ему? Он не нападет на меня, пока не получит секрет воскрешения, а я не поделюсь секретом, пока Сюзи не окажется в безопасности, но потом… Ему нет смысла оставлять в живых опасного врага. Я же просто не смогу жить спокойно, пока самый страшный из убийц держит за горло весь мир. Один из нас сегодня должен умереть.

Ступив за порог, я замер. Тела — около дюжины, — вповалку лежали на полу среди перевернутых столов и скамей. Некоторые — со страшными ранами, прочие — будто уснули, не добравшись до постели. Многих я знал в лицо. Несчастный Вирли сидел на полу: его голова откинулась назад, на треснувшую винную бочку, раскрытые глаза не выражали ничего, кроме смертного равнодушия. Ближе к лестнице ничком лежала пожилая женщина: пальцы ее вывернутой руки сжались на древке сломанной палочки. Вдова Гиацинтуса и мать Билли, убитая при попытке дать отпор Эмерику.

На лестнице обнаружилось еще два тела. Одно из них, с рассеченным горлом, принадлежало миссис Вирли. Дьявол! Сущий дьявол с нечеловеческим могуществом в руках, даже ничтожной доли которого он недостоин. Почему я не пришел раньше? Потому что верил в человеческое достоинство Эмерика, вот почему. Когда я видел его в последний раз, он был жесток и отвратителен, но не казался настолько безумным. Я убью его.

Я накинул мантию невидимости и поднялся на второй этаж. Распахнутая настежь дверь в покои Вирли выглядела приглашением, и я, ступая как можно тише по дощатому полу, подошел к проему.

— Не трудись, Игнотус, — раздался голос Эмерика. — Я слышу стук твоего сердца. Входи, не стесняйся.

Надолго ли хватит зелий в моей крови? Алхимия не дает идеальных результатов, хотя требует предельной точности от самого алхимика. Эйлин поработала на славу: я все еще бодр и мой ум ясен, как никогда. Если все это закончится благополучно, добрую неделю мне придется расплачиваться за эту ясность головными болями, слабостью и провалами в памяти. Медлить нельзя. Я распахнул мантию невидимости и решительно вошел в раскрытую дверь.

— Осторожно, дядя Игнотус, — первое, что сказала Сюзанна, когда я увидел ее в дальнем углу покоев. — Это он черный человек из моего сна. Он рассказал мне про папу и дядю Антиоха…

Ее голос охрип от слез, лицо осунулось. Эмерик крепко держал ее за волосы левой рукой. Правой он сжимал нож, влажно блестевшее лезвие которого находилось в паре дюймов от горла Сюзи. Если скользнуть под слой майя, осторожно разъединить вязь нитей и соединить их в другом порядке, нож окажется в глотке самого Эмерика. Я мог это сделать: мои возможности в тот миг были почти беспредельны — благодаря зельям. Вот только сейчас передо мной — не мраморный шар из храма Кали, а едва ли не демон в человеческом обличье. Что бы я ни затеял в мире Брахмана, он это увидит, и тогда Сюзи умрет.

— Все будет хорошо, Сюзи, — спокойно сказал я. — Ничего не бойся. Что ты хочешь от нас, Эмерик?

— Ты знаешь. Отец этой милой малышки владел секретом воскрешения мертвых. Это все, что мне нужно от тебя. Поделишься — и я оставлю вас в покое навсегда.

— Отпусти девочку, и ты получишь свой секрет. Обещаю.

Он рассмеялся.

— Игнотус, ну ты ж не считаешь меня дураком, в самом деле? Стоит мне ее отпустить, и ты попытаешься бежать вместе с ней.

— Я не настолько дорожу этим секретом, Эмерик, — пожал я плечами. — И не настолько ненавижу твоего сына, чтобы не понимать твоего желания вернуть его. Я сдержу слово. А вот насчет тебя не уверен. Не говоря уже о том, что у тебя есть и кое-что другое.

— Банд-Дарваджа? Уж прости, но это уже не предмет торга. Это оружие останется при мне. Как и палочка Антиоха… Ты видел, на что она способна? Только забытые олимпийские боги владели такой мощью. Не обменяю ее даже на жизнь сына.

Я без сожалений расстался бы с Воскрешающим камнем, если бы это спасло Сюзи, но не питал иллюзий: как только Эмерик получит то, что желает, его пленница умрет, да и я, возможно, тоже. Кадм продумал бы все эти возможности днем раньше, и сейчас имел бы готовый ответ на любые действия врага. Мне остается только притвориться моим гениальным братом — тем, кем я не являюсь. Я сунул руку в кошель из свиной кожи, закрепленный под мантией, и нащупал камень. Эмерик внимательно следил за мной странно мерцающим взглядом темных глаз.

— Я убью тебя! — раздался голос у меня за спиной, и в покои ворвался Билли, взмахнув палочкой до того, как я успел его остановить. — Авада…

Палочка вылетела у него из руки, и парнишку отбросило назад, с силой ударив о стену. Он сдавленно вскрикнул и рухнул ничком. Под непроницаемым взглядом некроманта я опустился на колени рядом с Билли. Тот застонал и с трудом сел, держась за локоть.

— Он убил мою маму, — прошептал Билли.

— Он заплатит, — сказал я. — Но не сейчас. Идти можешь? Оставь нас… Хотя, нет. Останься, Билли. Ты нужен.

— Ты бы поспешил, — деланно зевнув, проговорил Эмерик.

Я поднялся на ноги, извлек из кошеля Воскрешающий камень и протянул его некроманту. Тот склонил голову набок и окинул артефакт подозрительным взглядом.

— Что это? Я уже видел этот камушек.

— Секрет воскрешения. Ты ведь хотел его? Возьми. После того, как ты отпустишь Сюзанну, я расскажу тебе, как им пользоваться.

— И как я узнаю, что ты не лжешь?

— Ты всегда можешь вернуться. А поскольку мне не хотелось бы видеть тебя до конца моей жизни, мы узаконим нашу сделку Непреложным обетом. Поможешь, Билли?

Эмерик, помедлив, отпустил волосы Сюзи, но одновременно прижал лезвие к ее шее. Она запрокинула голову и всхлипнула. В ее глазах я прочел ужас в смеси с горем, и горя, кажется, было много больше. Я вложил камень в протянутую ладонь и добавил: