Тринадцатая ночь

— А ты что думала, я бы опустился до того, чтобы покупать какие-то отбросы в упаковке? Ты меня с плебеями спутала. Достань, пожалуйста, салат из холодильника.

Пока Драко резал пиццу, Гермиона вытащила из холодильника две миски со свежим салатом и бутылку с соусом. Она поставила это все на стол и свернула обе салфетки в розы. Драко поставил на стол пиццу и сел напротив нее.

— Выглядит замечательно, — сказала она.

— А это, — он взял свою салфетку, — выглядит так, будто ты спутала мою кухню с каким-нибудь фешенебельным рестораном. Оно, конечно, и понятно, учитывая изысканность угощения.

Она планировала выдать едкий комментарий, но рот ее был слишком занят.

— Ммм… — только и смогла промычать она от удовольствия.

Он, очевидно, был собой доволен.

— Так где ты научилась делать розы из салфеток?

— Родители отвели меня в шикарный ресторан на мой девятый день рождения. Бог знает, почему, ведь девятилетние дети едва ли интересуются высокой кухней, но, думаю, они хотели как лучше. В любом случае, я только помню, в каком восторге была от роз-салфеток на столе. Не позволила отцу использовать его салфетку, пока не выяснила, как розы сделаны.

— Ммм, и много времени потребовалось?

— Да не особо. Что было, безусловно, хорошо, потому что мой отец ужасный неряха в отношении еды.

— Неужели?

— Вообще. Ты, наверное, думаешь, что дантисты придают какое-то особое значение тому, как еда попадает в рот, но мне кажется, он не очень-то и пытался. И, скорее всего, поэтому его зубы в полном порядке. Половина еды оставалась на одежде по пути в желудок.

— А как насчет десятого дня рождения? Что ты делала на него?

— Десятый день рождения… хммм… — Гермиона задумчиво жевала. — А, вспомнила, мы ходили в планетарий.

— У тебя была вечеринка в планетарии?

— Нет, это была не вечеринка. Только мои родители и я. Мы смотрели потрясающее шоу. Созвездия Северного Гемпшира. Я потом неделями до безумия маму доводила своими просьбами не ложиться подольше, чтобы я могла смотреть на звезды. Родители говорили, что в городе слишком большое световое загрязнение, но я была уверена, что если посидеть подольше, небо станет достаточно темным, и я увижу звезды. Наконец, они купили мне книжку, в которой детально объяснялась концепция светового загрязнения, и я сдалась.

— А просто родителям ты не поверила?

— Ну, я не то чтобы думала, будто они лгали. Просто я книгам доверяю больше, чем людям.

— Тогда какую-то странную ты профессию выбрала.

— Хмм? А, социальная работа. Да. Ну… Что тут сказать? — Она сделала большой глоток из стакана. — Ты что, ешь пиццу ножом и вилкой?

— Конечно. А что насчет одиннадцатого дня рождения?

— Ой, этот я хорошо помню! Мы ходили в Британскую Библиотеку.

— Ты ходила в библиотеку на свой одиннадцатый день рождения?

— Не просто библиотеку, Дрейк. В Британскую Библиотеку. Это крупнейшая библиотека мира, если рассматривать общее количество экземпляров. Четырнадцать миллионов книг. — В ее голосе звучало благоговение. — Конечно, когда я наконец попала в Бодлианскую Библиотеку, была восхищена еще больше. Она не такая огромная как Британская, но гораздо более красивая. А как там они почитают книги… Просто нечто!

— Ты туда на двенадцатый день рождения ходила?

— Нет, тот день рождения… не был таким веселым. — Гермиона успела остановить себя до того, как сказала что-то лишнее. Ее двенадцатый день рождения был первым, который она провела в Хогвартсе. Тогда она еще не общалась с Роном и Гарри, а была просто заумной командиршей с зубами как у бобра, копной непослушных волос и без друзей. Она попыталась вспомнить, чем же она все-таки занималась в свой день рождения, но в голове было пусто. Наверное, из дома прислали какие-нибудь подарки, но, скорее всего, она просто делала домашнюю работу.

— Почему?

— О… ну… Я как раз перешла в новую школу и еще никого особо не знала. И была… немножко командиршей, — призналась она, — потому друзей мне было сложно заводить.

— Ну, — сказал он, подливая в стаканы еще имбирного эля, — если бы я тебя тогда знал, то точно стал бы твоим другом.

Гермиона расхохоталась так, будто ничего смешнее она в жизни не слышала.

— И что смешного? — озадаченно спросил он, ставя кувшин с элем обратно в холодильник.

— Я просто… я не знаю. Прости за смех. Почему ты думаешь, что стал бы мне другом?

— Ну, вот смотри: ты умная и язвительная, и мне нравится говорить с тобой больше, чем с любым из идиотов в моем офисе. Полагаю, ребенком я тоже был умным и язвительным, и мне бы точно понравилось тебя подкалывать.

— Подколки кого-то не делают его твоим другом.

— Ну, это были бы такие добрые подколки, Грейнджер.

«Едва ли», — подумала она и не смогла удержаться от нервного недоброго смешка. Она чувствовала, что начинает злиться: да как он смеет называть то, что делал с ней, Роном и Гарри «добрыми подколками»? Конечно, напомнила она себе, он ничего из этого не помнит. Он просто делает выводы, основываясь на имеющейся информации. Она глубоко вздохнула и вернулась мыслями в настоящее.

— Плюс, — добавил он, — ты очень хорошенькая. Я бы хотел быть твоим другом с первого момента, как увидел тебя.

Ее бросило в жар.

— Я… в детстве довольно нелепо выглядела. Уверена, ты бы меня и близко привлекательной не счел.

— Сильно сомневаюсь, — сказал он, дожевывая пиццу и двусмысленно ухмыляясь ей.

— Ну, — сказала она, — ты-то наверняка был придурком в двенадцать. Знаешь, зализывал волосы назад. — Она ступила на опасную территорию, но пока он улыбался ей, продолжала: — Представить не могу, чтобы мы были друзьями.

— Полагаю, мы никогда не узнаем. — Когда он смотрел на нее, сердце отбивало неровный ритм.

— Нет, — она была способна только на это слово. Опустила взгляд на тарелку. Помогло. — Спасибо за пиццу. Было очень вкусно.

— Всегда пожалуйста.

Она взяла тарелки и положила их в раковину. Она просто не могла смотреть на него сейчас. Не когда она чувствовала, как он изучает ее глазами с головы до пят, не когда слышала странный тон его голоса.

— Да не нужно мыть, Грейнджер.

— Ничего. — Холодная вода помогала прочистить мозги.

Он коснулся ее рук. Эффект от холодной воды как испарился.

— Да оставь ты их.

— Всего-то две тарелки, — сказала она, яростно отскребая сыр. — Ну вот, видишь? — Она поставила их в сушилку. — Теперь стаканы. — Вернулась к столу.

— Да оставь. Ну правда.

— Мне совсем не сложно.

— Гермиона?

— Да? — Она повернулась к нему, сердце билось где-то в горле. Откуда взялось это чувство? Она была в порядке до того, как он начал на нее смотреть. Взгляд скользнул к его губам, потом опять вернулся к глазам.

— Ты… хочешь прогуляться?

— Звучит здорово.

Много лучше, чем здорово. Вообще, звучало как лучшая в мире идея. Особенно в сравнении со всем тем, что он мог спросить. Например: «И о чем ты сейчас подумала?», потому что ответ на этот вопрос включал воспоминание о нем без футболки у утиного пруда.

________________________________________

*Имбирный эль — сладкий сильногазированный напиток с ароматом имбиря

В следующей главе: десерт ;)