Кексы

Выпечка мне никогда не удавалась. После моих рассказов, о каменном печенье, подгоревших пирогах и абсолютно плоском бисквите Джессика сжалилась и доверила мне самое простое, что только можно было испечь — кексы, даже снабдив меня рецептом своей бабушки.

Каждый год выпускной класс совместно с церковью организовывал продажу выпечки, полученные средства от которой направляли на благотворительность. Организатором от класса была назначена Джессика, а это значило, что пощады не будет никому, ни школьникам, ни церкви, ни горожанам. Гиперактивная и упорная, Джессика была намерена продать все, что будет приготовлено, чтобы собрать рекордную сумму в этом году. И я в успех верила, даже диабетикам придется раскошелиться.

Какая участь ждет меня, если я испорчу свою часть, я даже не представляла. Достав из духовки первую партию, которая оказалась сыроватой и так и не поднялась из формы, я малодушно подумала, успею ли съездить в Порт-Анджелес, купить кексы там. Конечно, выйдет дорого, но нервы будут целее.

Прочитав несколько советов в интернете, я увеличила температуру в духовке, на сей раз добавила в тесто поменьше муки и, вместо взбивания, просто вмешала ее в яично-сахарную пенистую массу, засунула в духовку очередную партию. Испорченные, не состоявшиеся кексы лежали грустной горкой на столе. Ткнув пальцем в теплый румяный бок, я удивилась, что он оказался мягким и пружинящим. Выпечка источала приятный запах ванили. Отломив кусочек, я отправила его в рот. Вкусно, хоть и сыровато. В этот момент кто-то постучал в дверь. Я задела мерный стаканчик с мукой, но успела удержать его, прежде чем он опрокинется. В итоге рассыпалось совсем немного. Сегодня все валилось из рук. Быстро стряхнув порошок со стола на ладонь, бросила его в раковину. Стук в дверь повторился. Наспех отряхнув руки, я пошла открывать, уже в прихожей вспомнив, что забыла поставить таймер. Джесс меня прибьет!

— Черт возьми! — пробормотала я, потянув на себя ручку.

Взгляд уперся в светлую рубашку, виднеющуюся из-под расстегнутого кожаного пиджака. Я замерла, будто олень в свете фар, не решаясь поднять взгляд выше.

— Привет, — тихо сказал знакомый мягкий баритон, и я отчетливо услышала, как зачастило мое сердце, забилось сразу в каждом сосуде, пульсируя теплом по телу до самых кончиков пальцев.

Наконец подняв глаза, я увидела мягкий изгиб губ в такой непривычно робкой, неуверенной улыбке, и встретилась взглядом с его ласковыми светлыми глазами.

— А… — только и выдавила я, заметив, что уже какое-то время стою с открытым ртом.

Эдвард переступил с ноги на ногу, но его взгляд не отрывался от моего лица, будто изучая скользя по нему, и снова возвращаясь к глазам, затягивая водоворотом.

— Я не вовремя? — спросил он после затянувшейся паузы.

— Господи! — полушепотом вырвалось у меня.

Мне нужно, жизненно необходимо, было дотронуться до него, убедиться, что он настоящий, осязаемый. Подняв руки, я скользнула ладонями по его плечам, обняла за шею и тут же ощутила, как он прижал меня к себе, как расслабились его плечи, когда он глубоко вздохнул. Он оказался таким холодным! Я удивленно засмеялась, поняв, что почти забыла об этом.

— Эдвард! — если бы меня спросили, как звучит счастье, я бы ответила, что оно складывается из букв его имени, и сейчас оно рвалось наружу, будто в груди ему было тесно.

Отстранившись, он взял мое лицо в ладони, остужая поцелуями пылающие щеки, снова заглянул в глаза, ища в них что-то, прежде чем улыбнуться, на сей раз широко, счастливо, так, что у меня дыхание перехватило. Я погладила его по щеке, оставляя белый мучной след.

— Я тебя запачкала, — засмеялась я.

Вместо ответа он притянул меня ближе, погрузив в волосы пальцы. Поцелуй получился неловкий, неуклюжий, я не могла перестать улыбаться, и он натолкнулся на мои зубы в слишком нетерпеливом движении. Эдвард засмеялся, уткнувшись мне в плечо и снова обнимая, отрывая от земли.

— Разучился, — пробормотал он.

Я обвила ногами его талию, и он поддержал меня за бедра, оставляя холодный поцелуй на шее.

— Погоди, дай посмотреть, — попросила я, пропуская сквозь пальцы взъерошенные пряди.

Эдвард послушно отстранился, чтобы я могла увидеть его лицо, такое знакомое и любимое. Я попыталась отряхнуть от муки его волосы, но сделала только хуже, впрочем, он не возражал, нежно улыбаясь мне, пока я гладила кончиками пальцев прохладную кожу, всматриваясь в знакомые черты. Подавшись вперед, я поцеловала ямочку на щеке, двинулась к его губам, мгновенно откликнувшимся в ответной ласке. Сколько же времени прошло с тех пор, как я в последний раз целовала его?

— Белла, — прошептал он.

Эдвард целовал легко, почти невинно, но в этом было столько нежности, что она щемящей болью отзывалась в груди. Это походило на сон или на мечту, но сны не длятся долго, рано или поздно реальность неминуемо заставляет проснуться.

— Откуда ты здесь? — спросила я.

— Я… — Эдвард опустил глаза, а потом пару раз резко втянул воздух носом. — Что-то горит?

Принюхавшись, я тоже уловила горелый запах.

— Вот черт! Пусти меня, пусти!

Очутившись на полу, я помчалась на кухню и дернула на себя дверцу духовки. Жар окатил лицо, заставив зажмуриться. Эдвард вытащил противень и поставил его на плиту. Выглядели кексы не так уж плохо, если не считать пару крайних, слегка почерневших. Открыв окно, я помахала полотенцем над ними, прогоняя дым, и фыркнула от смеха.

— Что?

— Будешь смеяться, но это лучшее, из того, что удалось мне за сегодня. Зато я наконец поняла, что именно делала не так.

— Помощь нужна?

— Будешь помогать мне с выпечкой?

Пожав плечами, Эдвард снял пиджак и стал закатывать рукава.

— Если объяснишь, что именно нужно делать.

— Много времени мы таким образом не выиграем.

— Я знаю.

Это было страшно. Было много вопросов, которые я должна была задать, и получить на них ответы. Что он здесь делает, надолго ли приехал, почему он пришел, почему сейчас, где был все это время, что будет дальше, такой бесконечно длинный список, стоит начать, и это уже не остановишь. Получить короткую отсрочку, чтобы насладиться моментом, было так соблазнительно! Пусть даже ее дадут нелепые кексы.

Работая, мы все время почти не осознанно прикасались друг к другу, просто чтобы ощущать присутствие рядом, опереться, погладить, прижаться губами, наполняя легкие родным ароматом, но говорили только на отвлеченные темы. Я рассказывала о школе и общих знакомых, Эдвард поделился впечатлениями о своем путешествии, о том, как изменился юг с тех пор, как он был там в последний раз. Эта игра была нам уже знакома — делать вид, что не происходит ничего особенного, блаженная рутинная чепуха, по которой я так тосковала. Покрывая кексы глазурью, я следила за его уверенными движениями, такими естественными и привычными, будто он и не уезжал никуда. Сейчас, снова видя его, я стала острее воспринимать происходящее, цвета, запахи, звуки, словно пришедшие месяцы провела в полудреме, а теперь, наконец, проснулась.

— Посмотри, нормально? — спросил Эдвард, достав очередную партию из духовки.

Я проткнула центральный кекс зубочисткой, прежде чем кивнуть ему.

— Если Джесс узнает, что их делал ты, она выставит их на аукцион.

— Я бы скорее предположил, что она заберет их себе с какими-нибудь нездоровыми намерениями.

— Ты ужасен! Просто ужасен, — ответила я, хотя и знала, что он прав.

Эдвард засмеялся. Когда мы закончили, все горизонтальные поверхности были заняты выпечкой. В четыре руки мы быстро покрыли их воздушной шапочкой розовой глазури и даже прибрали беспорядок. Эдвард осмотрелся по сторонам, вытирая полотенцем руки.

— Надо было делать это помедленнее, — вздохнул он.

— Это мало что изменило бы.

Подойдя, я обвила его руками, прижавшись щекой к груди. Я и не надеялась встретить его вновь. Как бы мы ни притворялись, причины нашего расставания никуда не делись, и я уже не была уверена, что смогу отпустить его второй раз. Я была так счастлива, увидев его, но своим приездом он только разбередил раны, которые едва успели затянуться тонкой коркой и грозили вскрыться вновь. Для нас обоих.

— Зачем ты приехал? — все-таки спросила я, желая откусить себе язык.

Эдвард вздохнул, уткнувшись носом мне в макушку и мягко поглаживая по волосам.

— Я думаю, мы совершили ошибку.

— Нет, — покачав головой, я попыталась отстраниться от него.

— Послушай…

— Нет, — я уперлась руками ему в грудь, отступая на шаг назад.

— Белла, — взяв мое лицо в ладони, он пытался поймать мой взгляд, но я закрыла глаза, плотно сжав веки. Если он уговорит меня, все вернется к исходной точке, все будет напрасно, а я была не уверена, что смогу противостоять ему.

— Что ты делаешь?

— Я люблю тебя.

— Мы ведь уже проходили это, Эдвард. Ничего не вышло.

— Это неправда.

— Зачем снова?

— Потому что это не имеет смысла, ничего без тебя не имеет смысла, — ответил он.

Я несмело подняла на него глаза и тут же пожалела об этом. Эдвард всегда был островком силы и уверенности, я, как коллекционер, собирала в памяти разные выражения его глаз, но плескавшаяся в них боль и мольба выжигали клеймо на сердце. Я ненавидела себя за то, что ранила его.

— Ты делаешь это еще сложнее.

— Это не обязательно должно быть так.

— А как тогда?

— То, что сказала Розали…

— Розали была права. Мы обсуждали это много раз. И ничего не изменилось с тех пор.

Эдвард не ответил, но отпустил меня. Он хмурился, поджав губы.

— Или ты передумал?

Он упрямо сжал челюсти, сверкнув глазами.

— Мы ведь так и не нашли выхода.

— Я долго думал об этом и одного не смог понять — почему ты думаешь, что расставание решит эту проблему? С чего ты взяла, что порознь нам будет лучше?

Потому что Элис видела, что ты забудешь меня. Я почувствовала, как кровь прилила к лицу, будто я снова оказалась у раскаленной духовки.

— Это был закономерный результат. «Мы» изначально были обреченной затеей, — проговорила я, слыша, как фальшиво звучит каждое слово, — которую не стоило начинать. Рано или поздно это бы произошло, так лучше уж рано.

— Ты ужасная лгунья, — усмехнулся Эдвард.

— Мы слишком разные, а порознь, возможно, каждый из нас нашел бы свой путь к счастью, — окончание фразы я практически промямлила. Хотелось дать себе затрещину за эти глупые пафосные бредни. Я никогда не умела импровизировать, и даже заранее придуманная ложь не выходила у меня правдоподобной, а обмануть Эдварда и вовсе было затеей обреченной.

— Я бы хотел, чтобы ты так думала, — ответил он, приподняв за подбородок мое лицо и наклонившись ко мне совсем близко. — Но я не верю тебе. И я все еще хочу услышать правду.

— Что ты хочешь, чтобы я сказала? — спросила я, снова увеличивая расстояние между нами.

— Каким Элис увидела твое будущее? — вдруг спросил он.

Я озадаченно моргнула, поняв, что у меня не было ответа на это.

— Я…

— Ты не спрашивала, — улыбнулся он. — Принимая решение, которое должно было помочь тебе «найти путь к счастью» — процитировал он меня, в ответ на что я поморщилась. — Ты не спросила провидицу о результате.