Другая история

Глава 2. Ночной разговор.

Проснулся я посреди ночи. Просто открыл глаза — и все, не хочу спать. Вначале на меня накатила паника, а затем захотелось плакать. Как там мама? А отец? Им, наверное, сообщили уже, что их сын умер. Я не верю в то, что мы с местным Гарри поменялись телами, это слишком фантастично. Просто в моем ритуале что-то пошло не так, и мою сущность вышибло из моего тела, оставив мертвую оболочку в круге работающей пентаграммы, а здесь этот Гарри Поттер, похоже, погиб, когда что-то с василиском не поделил.

Странно, почему василиск вообще напал? Он никогда ни на кого не нападал, его Салазар как защитника воспитал, а не как агрессора. Ладно, это потом выяснять буду, сейчас есть более насущные проблемы.

Я абсолютно точно нахожусь в Хогвартсе, только это какой-то странный Хогвартс. Что это: параллельная вселенная или все-таки будущее? На этот вопрос легко ответить, нужно только дату сегодняшнюю узнать. А еще мне нужно от имени своего отвыкать. Хорошо еще, что зовут меня Гарри. Правда, не Поттер, а Бонам. Мой отец — целитель, а мать, как любая порядочная женщина, занимается хозяйством. В тот момент, когда я еще находился в своем ... ну, пусть будет времени, отец носился по всевозможным инстанциям с идеей создания общей лечебницы, где маги с любыми заболеваниями или попавшие под проклятье смогут получить хотя бы первую помощь. Носился он пока безрезультатно, его только хлопали по плечу и приговаривали: «Не забивай себе голову, Мунго, такими нелепыми бреднями, занимайся лучше целительством да деньги зарабатывай». Если сейчас будущее, то неплохо будет узнать, получилось у него что-нибудь или нет.

Я хотел стать демонологом. Весьма уважаемая профессия, между прочим, но оглядываясь на отца, я просто не мог не разбираться хотя бы в зельях. Однако моя страсть к опасностям отразилась на моем распределении, и Шляпа отправила меня в Гриффиндор. Мой факультет всегда считался самым безбашенным, в отличие от рассудительного Ровенкло, последовательного и от того немного медлительного Хаффлпаффа и абсолютно непробиваемого Слизерина. Такое положение дел не могло не отразиться на отношении к нам наставников, которые при абсолютно равных условиях назначали гриффиндорцев виновными во всех грехах. Так что розги мы в лесу сами себе заготавливали.

На глаза все же навернулись слезы, как же мне жить-то теперь? Без родителей, без друзей, без наших посиделок и попоек, которые, несмотря на все запреты наставников, возникали еженедельно, студенты-то все равно остаются студентами, и наставники это понимали: сами такими были, так что нас сильно и не ловили никогда.

Вот так я и лежу, глядя в потолок и абсолютно его не видя близорукими глазами, и плачу, оплакивая свою потерянную жизнь, и мне совершенно не стыдно, да и мелкое юное тело позволяет мне расслабиться.

— Гарри, мальчик мой, как я вижу, ты не спишь, — и кто это глазастый такой образовался посреди ночи? Протянув руку в сторону предполагаемой тумбочки, я нашарил очки и надел их, разглядывая странного старика в дурацкой фиолетовой мантии, усевшегося прямо на мою кровать. — Ты, наверное, задаешь себе вопрос, что здесь делает отстраненный от занимаемой должности директор? Я отвечу: Совет попечителей решил, что в столь тяжелое для школы время именно я больше всего подхожу на роль директора, — вообще-то мне было на него наплевать, но раз старик решил выговориться, то это его дело, а я послушаю, вдруг он что-нибудь полезное скажет. — Я даже не предполагал, что ты можешь столкнуться с Томом Реддлом и василиском, — да? Директор школы ничего не знал о страже ритуального зала? Ой, что-то мне верится в такое с трудом. Темнит директор, ой как темнит, но о Томе я уже слышал от рыжей девушки, нужно кое-что уточнить.

— Простите, директор, а кто такой Том Реддл?

— Так звали Волдеморта, когда он был маленьким мальчиком, но затем Том отказался от своего имени.

Я уже хотел спросить, а кто такой этот Волдеморт, но вовремя прикусил язык. Судя по всему, Гарри Поттер должен был быть в курсе того, кто этот тип.

— Что там за книжка была, которую я клыком проткнул? — я все же решил начать разбираться, но делать это очень аккуратно.

— О, это был дневник Тома, в который он вложил часть своих воспоминаний, фактически часть себя, — что за чушь несет директор? Он вообще за кого этого Гарри принимает, за отсталого идиота? Похоже на то. А дневничок-то крестражем был, судя по всему. Значит, этот Волдеморт тоже умом не блещет, раз решился на такое. Послушаем дальше. — Гарри, Джинни, не виновата в том, что произошло, Том всегда славился тем, что умел смущать юные умы, и не только Джинни стала его жертвой. Но ты совершил настоящий подвиг, ты спас мисс Уизли от смерти. Мальчик мой, не знаю, как тебе это сообщить, но я думаю, что и в тебя Волдеморт вложил частичку себя той ночью. И то, что ты можешь говорить со змеями, лишь подтверждает это предположение, — интересно, как директор относится к сюрпризам? Что бы в Гарри Поттера этот Волдеморт ни вложил, это что-то вместе с пацаном погибло. Интересно, директор сильно расстроится, когда узнает, точнее, если узнает об этом прискорбном факте? — Но посмотри сюда, — директор протянул мне узкий одноручник, в котором я признал короткий меч Годрика. Ничего особенного на самом деле, вот его полуторник, то да, ценнейший меч был. Утерян меч два века назад, причем маги обвиняют в этом гоблинов, а гоблины традиционно молчат. Я пожал плечами, директор же, видя мою реакцию, продолжил меня просвещать. — Это меч Основателя твоего факультета. И сейчас, закаленный в яде василиска, он стал воистину волшебным оружием, — я демонстративно зевнул. Похоже, от директора ничего стоящего узнать не удастся. — Прости, Гарри, я вижу, ты снова хочешь спать, отдыхай, я хочу только сообщить тебе, что экзаменов, в связи с данными обстоятельствами не будет, а за вашу безграничную храбрость мистеру Уизли и тебе я назначаю по двести баллов Гриффиндору.

Я невольно нахмурился. Что значит — двести баллов Гриффиндору, за что? Ведь все, что я смог узнать из обрывков разговоров, это то, что Гарри Поттер зачем-то в двенадцатилетнем возрасте спустился в ритуальный зал, и убил стража, уничтожив при этом крестраж какого-то придурка и спася из-под влияния этой вещицы ту рыжую девицу. Все это, наверное, хорошо, но зачем он это сделал? Неужели наставники сами не могли спуститься и помочь девушке? Взять хотя бы того Мастера зелий, он не выглядит нерешительным человеком. Да и та дама, которая передо мной извинялась, слабой ведьмой мне не показалась. А как же ребята с других факультетов, которые вкалывали за эти мерлиновы баллы, как проклятые, что с ними? Как же мне не нравится все, что здесь происходит, ох, как не нравится.

— Простите, директор... — начал я, но меня перебили.

— Гарри, ты, наверное, хочешь узнать, как там Гермиона? С ней все будет хорошо. Профессор Снейп уже приготовил зелье из мандрагор, так что уже утром вы с ней встретитесь, — я не удержался и присвистнул.

— А что, школа настолько богата, что может позволить себе оплачивать услуги Мастера не только как наставника, но и как штатного зельевара? — я понял, что ляпнул что-то не то, когда почувствовал на себе пристальный взгляд директора.

— Гарри, откуда у тебя такие мысли? Мальчик мой, посмотри на меня, — ага, размечтался. А то я не знаю, что все наставники легиллименты, а директору так по должности положено этим искусством владеть. Уже три сотни лет ученики Хогвартса изобретают все новые и новые способы избегать прямых взглядов наставников, а в общей гостиной Гриффиндора за одной из стенных панелей даже небольшой сборник с самыми надежными способами припрятан. Так что я, успешно избегая взгляда директора, начал что-то лепетать в свое оправдание.

— Я читал про это, — похоже, этот ответ абсолютно устроил директора, и он, наконец, поднялся с моей кровати.

— Отдыхай, Гарри, думаю, что если у тебя возникнут вопросы, то ты можешь задать их мне завтра, — с этими словами директор вышел.

Пресвятая Дева, что же здесь творится? А ведь я так и не получил ни одного нормального ответа. Директор просто мастерски умеет лить воду, но толком ничего не объясняет, почему? Единственный ответ, который приходит мне на ум: директор не хотел рассказывать Гарри Поттеру всю правду. А зачем ему это? Как же это ужасно, быть абсолютно не в курсе того, что творится в этом мире.

Внезапно за ширмой, которая отделяла мою кровать от других, раздался какой-то шум и негромкие голоса. Я прислушался, слышно было плохо, к тому же часть слов говоривших заглушало довольно громкое похрапывание мистера Уизли, если я не ошибаюсь, кровать которого стояла рядом с моей.

— Вот, Поппи, держи, оживляй наших окаменевших.

— Северус, почему вообще дошло до всего этого? — незнакомый женский голос, я его еще не слышал, ответил Мастеру.

— До чего?

— До всего этого, — молчание, во время которого, скорее всего, женщина была чем-то занята. — Эти несчастные дети, подвергшиеся нападению и окаменению, Гарри в Тайной комнате, Локхарт в таком плачевном состоянии, я не понимаю, Северус. Неужели вы и в самом деле не могли определить, кто нападал на учеников?

— Ну, конечно, Поппи, мы же все настолько тупые. Вот Грейнджер смогла соединить прижизненное окаменение, бегство пауков и болтающего на парселтанге Поттера. А я не смог, и Минерва не смогла. Вот такие преподаватели учат детей в Хогвартсе, совершенно некомпетентные.

— Но почему?

— Не спрашивай меня, пожалуйста. У меня сейчас болит голова. Я почти сутки от котлов не отходил, вот это зелье, два для Поттера, я живой человек и тоже могу устать. Единственный перерыв я совершил, чтобы Поттера из зала вытащить.

— Но почему вы его вообще не остановили? Он ведь еще ребенок.

— Потому что нам было категорически запрещено спускаться, — голос Мастера звучал глухо. — Да еще Поттер. С чего ему становиться вежливым деликатным ребенком, если он даже думает про меня исключительно нецензурно?

— Ты же легиллимент, почему не проверил? — Ха, я так и знал, где бы я ни оказался, а наставники Хогвартса мало меняются.

— А какое условие должно обязательно соблюдаться при применении легиллименции?

— Эм, зрительный контакт?

— Верно, зрительный контакт. Так вот, я не знаю, кто его этому научил, но в то время, когда Поттер не находился в отключке, поймать его взгляд я так и не смог. А ведь до сегодняшнего дня он всегда смотрел мне в глаза, и я никак не мог понять: то ли это бравада, то ли недалекий ум, я лично склоняюсь к последнему. И это меня тревожит больше всего. Все эти мелкие изменения, а такое чувство, что вместо Поттера передо мной находился совершенно другой мальчишка, — что же ты такой наблюдательный? Пресвятая Дева, этот Мастер меня за десять секунд раскусит. И что мне делать? Вот ведь самый популярный на сегодняшний день вопрос. И ведь от встречи с наставником, который что-то преподает, да и вообще в свою очередь следит за порядком в школе никак отвертеться нельзя, точнее не получится у меня полностью его избегать.