Почти сквиб

— В некотором роде, — ответил Дамблдор.

Гарри внезапно придвинулся ближе, чтобы взять его на руки, несмотря на очевидное отвращение.

— Ты не можешь ему помочь, Гарри, — печально сказал Дамблдор.

— Помочь? — переспросил тот. — Вообще-то, я хотел выбросить его на рельсы. Вы случайно не знаете, когда будет следующий поезд?

* * *

Гарри эффектно появился перед толпой защитников Хогвартса, сбросив мантию-невидимку.

— Ты?! — изумился Тёмный Лорд.

— Привет, — весело улыбнулся Поттер и помахал ему рукой, как давнему знакомому.

В толпе защитников послышались возгласы удивления и радости.

— Он жив?!

— Гарри жив!

Но ситуация оставалась довольно напряжённой, поэтому толпа быстро утихла.

— Пора уходить, Том, — сказал Гарри. — Пляски кончились.

Волдеморт зашипел не хуже своей змеи:

— Как ты убьёшь меня, Гарри Поттер? Ты почти сквиб! Неужели ты вообразил, что дамблдоровская «любовь» каким-то образом выпрыгнет из твоих рук и одолеет меня, величайшего тёмного мага из когда-либо живших на Земле?

— Оглянись, Риддл, — засмеялся Гарри. Все эти люди тут из-за любви. Никто из них не пришёл из страха или желания власти. Все они пришли, потому что хотят защитить дорогих им людей. Ты действительно думаешь, что они позволят тебе уйти живым?

— А как же пророчество? — саркастически спросил Волдеморт. — Разве я не должен погибнуть от твоей руки? И как же ты решил меня одолеть? Опять будешь пускать фейерверки?

— Ах, ты об этом, — сказал Гарри. — В этот раз я скажу всего три слова. — и не дожидаясь ответа Волдеморта Поттер крикнул командным тоном — Приготовиться!

— Нет! — в ярости закричал Волдеморт, когда толпа защитников ощетинилась волшебными палочками. — Я Лорд Волдеморт! Вы не посмеете напасть на меня. Я бессмертен.

— Целься! — прокричал Гарри, поднимая Старшую палочку высоко над головой.

Волдеморт перестал улыбаться, его кроваво-красные глаза непрерывно бегали от одного защитника к другому, и он, как безумный, брызгая слюной, начал кричать:

— Ты умрёшь первым, Поттер. А после я перебью всех твоих друзей по одному!

— А я случайно не говорил тебе, что мы уничтожили все твои крестражи клыком василиска? — спросил Гарри с притворным раскаянием. — Включая диадему Равенкло... Ой, мне так жаль... — добавил он с теми же эмоциями в голосе.

Глаза Волдеморта расширились от страха и удивления, но Гарри не дал ему шанса опомниться:

— Огонь! — рявкнул он, опуская поднятую руку, чтобы дать сигнал остальным.

Волдеморт попытался бросить последнее в своей жизни проклятье, но был тут же остановлен десятками заклинаний. Лучи разных цветов обрушились на него со всех сторон, в том числе и со спины, разбивая его бренное тело, как переспелый арбуз. Местами были видны даже ядовито-зелёные лучи авад.

После того, как изуродованные до неузнаваемости останки Тома Риддла упали на пол Большого зала, толпа начала неистово ликовать. Гарри посмотрел ещё раз на то, что осталось от Волдеморта, и пробормотал с отвращением:

— Идиот.

* * *

— И что ты будешь делать с Дарами Смерти, Гарри? — спросил портрет Альбуса Дамблдора.

— Мантию я оставлю себе, — начал отвечать Поттер. — Однажды я передам её своему сыну, как это было на протяжении веков.

— Конечно, мой мальчик, — сказал Дамблдор. — А Камень?

— Я думаю, что в Большом зале осталось немало людей, кто не успел должным образом попрощаться со своими близкими. Я знаю, что некоторым из них Воскрешающий камень может принести больше вреда, чем пользы, поэтому нужно быть крайне осторожным, но таким людям, как Уизли, он определённо поможет легче пережить их потерю. И однажды у Тедди Люпина появится возможность поговорить со своими родителями — это то немногое, что я могу сделать для своего крестника.

Позади него Гермиона пыталась подавить рыдания.

— Очень благородное решение, а что насчёт Старшей палочки? — спросил Дамблдор.

— Мне кажется, что этот артефакт приносит своему владельцу одни лишь неприятности, — сказал Гарри. — Так что больше никому не придётся беспокоиться об этом.

И Рон с Гермионой издали мучительные стоны, когда в кабинете директора раздался громкий хруст. Портреты тоже вскрикнули.

— Гарри, как ты мог так поступить? — закричала Гермиона. — Эту палочку нужно было исследовать...

— Ах ты, чёртов идиот! — завопил Рон. — Если ты сам не хотел её использовать, мог бы отдать кому-нибудь другому.

— Кому, Рон? Может быть, тебе? — Гарри покачал головой, засовывая обломки в карман и вынимая свою восстановленную палочку с пером Фоукса. — Ты хочешь провести остатки своих дней, постоянно оглядываясь через плечо в ожидании очередного нападения? А ты, Гермиона. Разве ты не считаешь, что волшебники и так достаточно могущественны и без всяких «супер-палочек»? Уже сейчас почти никто не использует свой потенциал должным образом, так почему они заслуживают большего? Нет, это было самое правильное решение, просто поверьте мне.

Оба друга довольно сильно смутились словами Гарри. Они понимали, что он был прав. Поттер, как и всегда, смотрел на несколько шагов дальше них.

— Шучу-шучу, — тихонько засмеялся Гарри, доставая из кармана настоящую Старшую палочку, когда они уже вышли из кабинета директора. — Вы меня, как будто, первый день знаете. Разве я мог отказаться от возможности стать таким же, как обычный волшебник? Только это не значит, что мы будем об этом рассказывать остальным, — многозначительно добавил он.

* * *

Девятнадцать лет спустя.

— А если меня распределят в Слизерин?

Гарри присел на корточки, и лицо сына оказалось чуть выше его головы. Из трёх детей только он унаследовал глаза Лили.

— Фредерик Ремус Альбус Стэн Джек Поттер, — тихо сказал Гарри, чтобы их никто не услышал, — тебя назвали в честь двух величайших шутников, когда-либо учившихся в Хогвартсе, бывшего директора школы, кондуктора автобуса «Ночной рыцарь» и парня, которого я встретил на улице, и чьё имя мне понравилось. Большинство из них были гриффиндорцами, но это не имеет никакого значения.

— У тебя есть дар — ты можешь творить магию, — сказал Гарри, и его палочка зажглась между ними, как бы в знак подтверждения этих слов. — И это твоё право и обязанность — научиться пользоваться своим даром, реализуя весь потенциал до последней капли. И не важно, на какой факультет тебя отправит эта старая Шляпа.

— Но если...

— Тогда Слизерин получит в свои ряды лучшего ученика, и у них наконец-то появится шанс вздуть гриффиндорцев, а ещё вы сможете показать им парочку другую достойных розыгрышей, не правда ли?

Глаза Фреда загорелись, когда он понял, что его никто не осудит, если он будет принадлежать факультету, известному не только проказами, но и своими амбициями и предприимчивостью.

— А если тебя это действительно волнует, — добавил Гарри, — то предложи этой старой тряпке, что ты почистишь её на Рождество, если она распределит тебя на правильный факультет, ну или сожжёшь в камине, если она заупрямится. Когда я сам проходил распределение, мне в голову пришло только второе, и этот вариант точно работает, — закончил Гарри и заговорщицки подмигнул сыну.

Когда поезд тронулся, Гарри в который раз поймал себя на мысли, что жизнь удалась. В течение девятнадцати лет он жил так, как не смел даже мечтать до появления Хагрида. Он был богат и уважаем, имел любящую семью и верных друзей. А работая в «Скоромагии», он каждый день помогал другим волшебникам со скромным потенциалом раздвигать пределы своих ограниченных способностей.

У него даже появилось забавное хобби: время от времени он развлекал маггловских детей обычными фокусами, используя ловкость рук безо всякой магии, чем страшно злил чиновников из Министерства, которые каждые полгода безуспешно пытались расследовать возможные нарушения Статута.

«Пожалуй, совсем неплохо для почти сквиба», — подумал Поттер и по привычке потёр свой шрам.

Фините Инкантатем.