Хроники старого мага

Но это был ещё не конец. Хотя тело мужчины было достаточно сильно разрушено болезнью, но я за него не волновался. Теперь, когда болезнь была удалена из тела, оно восстановится само. Теперь меня волновала Аликс. У неё была та же болезнь, но в самом начальном этапе. Нужно было удалить эту болезнь, пока она не принесла ей сильных повреждений. Я отодвинул столик от кушетки, и показал знаком ладони мужчине в сторону выхода. Он встал и медленно поплёлся в сторону двери. Я провожал его взглядом. Включил второе видение, чтобы проверить свою работу. Мужчина кашлянул и прикрыл ладонью рот. Да, он был уже не молод, сказывались возрастные изменения организма. В его движениях угадывались старые травмы. Но болезнь он больше не распространял. Я был вполне доволен проведённой работой.

Вернулась тётя Вера и принесла две больших чашки с напитком. Я улыбнулся.

— Так, теперь вы двое. — Сказал я, ткнув пальцем в обоих уклонистов по очереди. — У вас одинаковая болезнь. Это лекарство вам поможет.

Я показал ладонью в сторону тёти Веры, держащей чаши в руках. Они медленно приблизились. В их глазах металось беспокойство, но они продолжали изображать больных. Понукаемые мною и тётей Верой, они выпили содержимое чаш. Я попросил их посидеть отдельно на скамейке, подождать пока лекарство подействует. Теперь надо было заняться Аликс. Окликнув по имени и манящим жестом руки, я подозвал её. Попросил вновь наполнить новую склянку скипидаром на донце. Я наблюдал, как она наливает в склянку порцию скипидара на донце и закрывает склянку крышкой. При этом я пытался немного отдохнуть, чтобы собраться с силами.

— Может, отдохнёшь? — раздался рядом голос тёти Веры.

Я повернул голову и посмотрел её в глаза.

— Нет. Сначала излечим заразных, а потом отдохну.

Она кивнула головой, соглашаясь со мной. Но в её глазах я прочёл беспокойство. Наконец Аликс выполнила поручение и принесла мне склянку. Я глянул ей в глаза и произнёс.

— Садись. Твоя очередь.

В глазах Аликс заметалось беспокойство, смешанное с растерянностью.

— Я? — слабо выдавила она.

— Ты осматривала его, похоже, в отсутствие тёти Веры. Видела, что он кашляет? — я дождался от неё кивка. — Ты была без повязки на лице, а после не помыла руки и лицо. Так?

В её лице беспокойство стало быстро перерастать в панику. Рядом я услышал гневно-возмущенное бормотание тёти Веры. Аликс опять кивнула.

— Ты заражена его болезнью. Садись — я указал на кушетку — нужно излечить тебя, пока не стало хуже.

Ошарашенная, Аликс подчинилась мне. Сразу же после того, как она присела, я пододвинул к ней небольшой столик, уже использованный мною для этой цели, и поставил на него склянку. Аликс затравленно смотрела на склянку, как я снимаю с неё крышку. Пора. Я приступил к обряду.

Когда последние нити щупалец втянулись в склянку, емкость была заполнена едва на треть. Аликс была покрыта каплями пота. Мир вокруг меня ощутимо плавал. В глазах темнело. Требовалось сделать последнее усилие. Продолжая смотреть на мир вторым видением, я оглядел помещение. Мелкие сгустки болезни еще плавали в палате лазарета, оставленные мужчиной. Я вновь коснулся внутренней поверхности склянки и очертил круг у себя над головой. Я мысленно вдохнул силу в круг и стал его раздувать вширь. Сначала круг силы обратился в прозрачный белесый шар, привязанный тонкой нитью к внутренней поверхности склянки. Это было похоже на праздничный надувной шарик, которым пользуются на праздниках горожане. Я продолжал накачивать шарик силой, и он стал раздуваться. Я продолжал надувать его до тех пор, пока он не заполнил весь объем комнаты. К этому моменту я находился на грани своих возможностей. Пора. Я потянул на себя, и шарик стал сначала сжиматься. Потом по верхней части шарика пошла трещина, и силовая ткань шара стала стягиваться в склянку. Я усилил тягу. Движение силового полотна усилилось. Не ослабляя усилий, я наблюдал, как ткань полностью втянулась в склянку, втянув вместе с собой болезненное начало. Вполне уверенно я закрыл крышкой склянку. А вот распрямиться с достоинством мне уже не удалось. В глазах стало сильно темнеть, а пол под ногами стал шататься и ходить волнами. Я потерял опору и стал оседать на пол. При этом я пытался ухватиться хоть за что-нибудь. Послышался гомон голосов множества людей. Раздались встревоженные возгласы Аликс и тёти Веры. К этому моменту я различал людей в виде цветных пятен. Кто-то схватил меня за руку и помог плавно опуститься на пол. Ощутив под собой крепкую опору, я успокоился.

— Я посижу здесь немного.

Странно, но ничего более разумного у меня не получилось сказать. В глазах немного стало проясняться, и я различил тётю Веру, держащую меня за рукав одежды одной рукой, а второй держащую склянку с мутной жидкостью. Я продолжал крениться, и она помогла мне лечь на пол. В глазах продолжали кружиться тёмные пятна. Надо прикрыть глаза, чтобы немного отдохнуть и набраться сил. Ресницы сомкнулись. Создалось чувство погружения в воду. Я плавал в водных потоках, моё тело кружило в водоворотах. При этом я продолжал ощущать под собой пол. Было очень приятно погрузиться в это чувство. Хотелось погрузиться в сон. На грани сознания я слышал голоса больных, обсуждавших меня. Слышал голос тёти Веры, выговаривавший Аликс за пренебрежение чистотой и мерами защиты от болезней. Слов Аликс я разобрать не мог. Мне они казались птичьим щебетанием, перемежающимся всхлипами и шмыганьем носа. Послышался звук перемещающейся мебели. Кто-то передвинул столик. Стук склянок известил, что наполненные склянки убрали подальше. Пора возвращаться, прервать дурманящее блаженство. Я произвёл выдох, а потом вдох. Потянул в себя потоки энергии. На десятом выдохе я остановил круговорот. На двадцать пятом вернул себе нормальные чувства этого мира. Продолжая дышать, я всё больше возвращался в этот мир.

Центр «воды» продолжал наполняться. Постепенно моё самочувствие стало улучшаться. Примерно на пятидесятом вдохе моё самочувствие достигло уровня, когда я мог открыть глаза, не опасаясь головокружения. Я открыл глаза и осмотрелся. Мир перестал кружиться. Я поднял руку к глазам. Рука немного подрагивала, но не сильно. Можно было подниматься. Я согнул руки и попробовал повернуться на бок. Рядом со мной послышались голоса людей. Раздались шаги и шелест юбок. Тонкая женская ладошка подхватила меня под локоть и потянула вверх. Пробурчав невнятное «спасибо», я стал подниматься с пола на ноги. Оказавшись на ногах, я оглянулся, ожидая увидеть рядом Аликс или тётю Веру. Но меня за руку держала незнакомая молодая женщина. Возрастом чуть старше меня. В одежде замужней женщины. По виду крестьянка из тех, что живут на хуторах вблизи крепости. Правой рукой она держала меня за локоть, а левую держала согнутой в локте на перевязи. Рука была забинтована. Я с удивлением смотрел на повязку. Послышался звук шагов. К нам подходили Аликс и тётя Вера. Я освободил руку. Прикрыл глаза и втянул воздух. Мои чувства нарисовали рану с обломком стрелы. Свежую рану, ещё не успевшую начать гноиться, но уже с занесённой заразой. Стрела была небольшая, похоже — гоблинская. Оглядевшись, я заметил за её спиной чуть в отдалении злой и насупленный взгляд бородатого мужчины средних лет.

— Твой муж? — я указал глазами за её спину.

Женщина мельком оглянулась и вновь посмотрела на меня. После чего кивнула головой.

— Пусть там и сидит. С тебя начнём. — Сказал я как можно спокойнее.

Я спокойно осведомился у тёти Веры, в каком состоянии у нас хирургические инструменты. Мне ответили глаза полные удивления и возмущения одновременно. Мне ответили, что инструменты в полной исправности. Поблагодарив за полученный ответ, я приступил к подготовке. Первым делом я вновь тщательно отмыл руки. Чем вызвал удивлённые взгляды больных. По их мнению, мои руки были чистыми. При этом краем глаза я заметил, как тётя Вера толкнула локтём Аликс и взглядом указала на меня. Аликс, ещё не отошедшая от процедуры очищения, взглянула на меня мрачными, обиженными глазами и затравленно шмыгнула носом. Но назидание, данное ей, подействовало. Она отошла к умывальнику и начисто вымыла руки. Следом за ней это же проделала и Тётя Вера. Подойдя к женщине, я протянул ей деревянный черенок.

— Закуси, легче будет.

Я пододвинул к ней небольшой столик. Сняв у неё с перевязи руку, я расположил её на столике. Наставник приучал нас проводить операции в любых условиях, но если была возможность, то я предпочитал удобства. Молодка закусила черенок. Её явно трясло. Она выглядела испуганной, но бежать не собиралась. Это правильно. Хорошо когда человек понимает последствия и готов пережить боль, чтобы избежать ещё больших неприятностей впоследствии. Я осмотрел повязку. Обычная льняная тряпка, найденная в хозяйстве и наскоро намотанная на рану.

Тётя Вера протянула мне чашку с водой, в которой плавал отрез ткани. Прежде чем снимать повязку, её следовало размочить, чтобы не причинять больному большой боли. Конечно, в полевых условиях, когда счёт идёт на секунды, а больных избыточное количество, не до сентиментальностей. Но мы не были в такой тяжёлой ситуации. Поэтому я мог позволить себе не спешить. Я начал смачивать засохшую корку на повязке, смачивая её мокрой тканью. Когда повязка смягчилась достаточно для лёгкого снятия, я убрал отрез ткани в чашу, и тётя Вера сразу её убрала. Работая по возможности аккуратно, я стал развязывать узел на ткани, заменяющей перевязочный материал. Когда ткань стала разматываться, я постарался смотать её в рулон. Помимо пропитавшей её крови, ткань впитала в себя грязь дорог. Грязная вода капала на пол и столик. Открылась рана, расположенная возле локтевого сустава на внешней стороне руки. Судя по внешнему виду, наконечник был лепестковый. Это означало, что на нём могут быть зазубрины. Из центра раны торчал небольшой черенок обломанной стрелы. Нравилось мне или нет, но для извлечения стрелы с таким наконечником, требовалось слегка расширить рану. Мышцы вокруг наконечника независимо от желания пациента спазмируют и зажимают остаток стрелы. Наконечник не пробил руку насквозь. Пришлось снова сполоснуть руки.

— Ремень лямочный.

Мне подали тонкий кожаный ремешок с вшитой петлёй на одном конце. Накинув петлю на пострадавшую руку женщины, я затянул хлястик, чтобы избежать выскальзывания руки из петли. Вторую часть ремня я повязал по другую сторону стола, накинув её на ножку. Рука женщины оказалась вытянута вдоль всего стола.

— Жгут.

Теперь в моих руках находился ремень пошире, с пряжкой весьма хитрой, обеспечивающей надёжную и быструю затяжку, а при нажатии на пряжку в особом месте — столь же быстрое ослабление. Я накинул этот ремень женщине на руку, продел кожаную полосу сквозь пряжку, и затянул потуже. Требовалось максимально снизить кровотечение.

— Скальпель остроконечный и зажим Кохера.

Настал момент истины. Получив в руки скальпель, я включил второе видение. Направив взгляд внутрь тела, я ясно разглядел наконечник стрелы и ткани вокруг. Стрела, по всей видимости, была пущена с большого расстояния. Она пронзила мягкие ткани и застряла между костей. Попытка извлечения была неудачна. Вместо того чтобы извлечь стрелу, её умудрились обломать почти под самый корень. Волокна мышц и сухожилий не были повреждены сильно. При условии удаления обломка стрелы, госпитализация не потребуется. Осталось совершить разрез и извлечь обломок. Нужно только делать его вдоль мышечных волокон, чтобы не навредить ещё больше. Зажав обломок древка зажимом, я повёл скальпель внутрь раны. Тупой стороной скальпеля я шёл вдоль древка. Мне во что бы то ни стало, требовалось дойти до зазубрин наконечника. Я почувствовал страх и боль женщины. Она стала дрожать и постаралась убрать руку.