Хроники старого мага

Глава 8

Проснулся я по звуку гонга. Моё состояние, по сравнению с прошлым днём, было намного лучше. Однако тело не желало повиноваться. Желание лениться было практически непреодолимым. Потребовалось много усилий, чтобы заставить себя выполнить утреннюю зарядку. Мне требовалось восстановить кровоток в организме. Тело отзывалось болезненными стонами на протяжении всей разминки. Когда вся разминка была закончена, я испытал лёгкое ощущение победы. Победы над своим телом. Пора было отправляться на завтрак, а потом найти капитана для разговора. После можно было бы отправиться в лазарет. Выбрался я из башни полностью собранный немного раньше завтрака, чтобы не торопиться. Практически полное возвращение подвижности приносило свои радости. Понять это может лишь человек, который был когда-либо ограничен в своих движениях. Я радовался вновь обретённой возможности гулять свободно. Даже не смотря на то, что моё тело ещё не полностью избавилось от синяков, а в некоторых местах ещё побаливало. С книгой в руках, я не торопясь двигался по площади крепости.

Что-то меня тревожило, но что я сразу понять не мог. А потом внезапно осознал, что в крепости очень мало людей. Стояла какая-то непонятная тишина. Я оглянулся. Не было видно воинов, женщин, спешащих по своим делам. Было не слышно ржания лошадей. Ворота были закрыты. Я сделал ещё несколько шагов и осмотрелся. Наконец, я догадался поднять голову вверх. На крепостной стене собралось почти всё население нашей крепости. Сохраняя полное молчание, люди смотрели на восток. Предчувствуя неладное, я взбежал по ступенькам на площадку крепостной стены и посмотрел в восточном направлении. В восточном направлении от нас, на пределе видимости, поднимался чёрный дым. Я не знал, что именно находится там, но это должно было быть очень крупное сооружение, чтобы дым его пожара был виден даже отсюда. Люди смотрели на этот дым в мрачном молчании.

Раздался звук гонга, призывающий к завтраку. Люди неосознанно вздрогнули. Они стали оглядываться. Раздались голоса. Но люди не спешили расходиться. Появился стражник. Он медленно шёл вдоль ряда людей, стоящих у зубчатого парапета. Весь его вид и походка, лицо выражали скрываемое напряжение. Он был мрачен. Увидев, что люди не спешат расходиться, он заорал на них, сгоняя со стены и призывая на завтрак. Было видно, что он срывает на них своё плохое настроение. Но люди не спешили расходиться. Они мрачно обращали на него взор, невидящим взглядом и снова поворачивались в сторону востока. Однако стражнику удалось согнать со стены некоторых. Люди стали отходить от парапета и медленно побрели в сторону спуска. Мимо меня проходили угрюмые люди. Среди них я увидел тётю Веру и Аликс, окруженную своими братьями. Никогда ещё мне не приходилось видеть лицо нянечки настолько обеспокоенным. Я остановил её и спросил.

— Что это? — и указал глазами на восток.

Немного помолчав, тётя Вера ответила.

— Там крепость капитана Милоша. До неё верст двадцать будет.

Сглотнув комок в горле, она продолжила.

— Вчера поздно вечером пришло сообщение от капитана Милоша. Орки внезапно осадили крепость и стали расстреливать её из осадных орудий. Стены пали. Им удалось сдержать один штурм, но на большее они рассчитывать не могли. У них много раненных, а воинов осталось мало. Капитан Милош решил ночью прорываться под прикрытием темноты. Просил помочь, отвлечь орков ударом во фланг. Тебя будить не стали, ты всё равно бы помочь не смог. Капитан поднял стражу на стены. А сам собрал отряд бойцов и выступил на помощь. Вот люди собрались и ждут. Здесь в основном жёны и дети бойцов, ушедших в поход.

Какое-то время я смотрел на неё, ошарашенный этой новостью. Было обидно, что меня капитан тревожить не стал. Как бы временно вычеркнул из жизни крепости. Я понимал, что решение было прагматичным. Маг должен быть отдохнувшим перед выполнением своей работы. Но червяк обиды всё-таки продолжал меня грызть изнутри. Мне стоило большого труда загнать свою обиду вглубь. Потом разберёмся. Я старался взять себя в руки.

— Значит, надо готовить лазарет к приёму больных и раненных.

Мой голос звучал жалко. Я чувствовал себя совершенно растерянным и сбитым с толку. Моё тело начинало дрожать. Казалось, что у меня поднимается жар, а волосы на голове встают дыбом. Опустив глаза, я увидел, что мои руки дрожат мелкой дрожью. Надо было принимать решение. Действовать, чтобы страх не пожрал меня. Я оглянулся назад. Аликс уже достигла подножия лестницы и стояла там в растерянности.

— Аликс! — окликнул её я — После завтрака стразу иди в лазарет. Будем готовиться его к приему раненых.

Она кивнула и побрела в сторону столовой. Я обернулся и осмотрел стену. Набрав воздуха, в лёгкие я закричал.

— А вы что столпились? Это поможет вашим родным? Все вниз готовить крепость к приёму гостей! Нужны новые помещения, их надо очистить от грязи. Подготовить конюшни и коровники. Ожидается увеличение поголовья скота. — Я понятия не имел, будет это увеличение или нет, но людей надо было занять работой, пока их не убило отчаяние. — Кто отвечает за всё это? Или мне надо назначить людей? Марш со стены.

Я старался изобразить грозный взгляд. Может это и получилось бы, если бы не мои синяки на лице, и не дрожащие руки и колени. Несмотря на грозный рык, меня била крупная дрожь. Но главного я добился — люди повиновались. Они стали расходиться со стен. На стенах оставалась только стража. Большей частью люди направлялись в столовую. Но были и те, кто видимо не считал себя голодным. Они расходились по крепости. Я посмотрел в лицо тёти Веры и увидел в нём одобрение и понимание. Деревянной походкой я спустился вниз сразу за ней. Так я и оказался в столовой. Желания есть, абсолютно не было. Я заставил себя взять чашу с рагу и чай. Заняв место за столом, я оглянулся. В столовой расположились люди, вяло ковырявшие пищу в тарелках. Лица были унылые и растерянные. Многие поглядывали на меня, как бы ища у меня поддержки. Это я понимал. Этому меня учили. Люди интуитивно воспринимали меня как неформального лидера. Следовало подать пример. От моего поведения зависело состояние подчинённых. Я распрямился и придал своему лицу спокойное выражение. Зачерпнув ложкой кусочек рагу, я отправил его в рот. Люди исподволь смотрели на меня. Я заставил себя жевать пищу. От напряжения я совершенно не чувствовал вкуса, как будто пытался разжевать солому. Да и ещё было тяжело жевать пищу одеревеневшими мышцами челюсти. Но эту победу над собой я одержал. И чем дальше я заставлял жевать, тем легче мне становилось. Постепенно напряжение меня стало отпускать. Чем легче мне давалась пища, тем оживлённее становилось в столовой. Люди оживали.

После завтрака я передал книгу тёте Вере, сказав, что она для прочтения Аликс. Тётя Вера приняла книгу и медленно прочла название, шевеля губами. Некоторое время она смотрела на меня удивлённо. Было ясно, что она не понимает значение слов, написанных на обложке. Пришлось пояснить, что это книга о чистоте и защите от болезней. Она понимающе кивнула и на её лице отразилась улыбка, одновременно выражающая радость и злорадное удовольствие. Из чего я понял две вещи: Аликс недооценивает значение чистоты и у меня появился новый союзник, который будет заставлять Аликс читать книги. Сообщил нянечке, что зайду в лазарет чуть позже. И опять встретил понимание. Так мы и расстались.

Так я начал свой обход по территории крепости. Для начала я зашёл на кухню столовой и вызвал к себе главного повара. Повар оказался крупный дородный мужчина с изрядной долей лишнего веса. Стараясь говорить вежливо, я сообщил ему, что у нас ожидается увеличение численности населения крепости и спросил его, сможет ли столовая обеспечить пищей всех прибывших, не считая обычного состава гарнизона. Было видно, что повар испытывает ко мне огромное терпение. Его можно было понять. Какой-то сопляк — без году неделя — даёт ему, умудрённому годами распоряжения. Но мужчина действительно был умудрён годами. Он понимал, что я какой-никакой, но начальник, а за моей спиной стоит весьма вспыльчивый и очень скорый на расправу капитан. А значит, ссориться со мной не стоило. Сдержав своё раздражение, он дал утвердительный ответ. Столь же вежливо, но твёрдо я попросил его вернуться к своей работе. Уходя, я чувствовал на своей спине его напряжённый взгляд. Уже оказавшись за дверью, я услышал грозный рык и вопли юного поварёнка, видимо не вовремя попавшего ему под руку.

Сразу из столовой я направился в конюшню. Если правда, то конюшня была едва ли не последним объектом, известным мне. Там меня ждало неприятное зрелище. Несколько конюхов, видимо не получивших приказа капитана, вальяжно развалились на куче соломы и намеривались распить бутылку чего-то спиртного. Стойла конюшни были распахнуты, видно было, что воины выводили лошадей в спешке. В конюшне царил беспорядок. Кругом была разбросана солома, в изобилии валялись куски лошадиного навоза, а кормушки с овсом были опрокинуты. По моим расчётам всадники должны были вернуться к обеду, если ничего не случится. А конюхи собирались предаться пьянству. Меня тряхнуло от злости. Уходя, капитан видимо не имел возможности дать им приказ, и они собирались этим воспользоваться. Когда моя фигура выросла над ними, они лишь лениво оглянулись в мою сторону. Это были крупные, крепкие парни. Они не воспринимали меня как угрозу. На лицах отразились презрительные улыбки. Я заорал на них. Было видно, что они даже не собираются сдвигаться со своих мест, даже разлеглись ещё вольготнее. От злости я совершил то, чего от себя не ожидал. Сделав несколько шагов вперёд, я схватил с куска ткани, используемой в качестве стола, бутылку спиртного и сразу отскочил в сторону. Посох я держал в левой руке, а бутыль с пойлом в правой. После чего заявил, что вылью всё содержимое, если они не приведут конюшню в порядок. Трое из четверых конюхов сидели, глядя на меня ошарашенным взглядом, но вот четвёртый сразу обозлился. Глядя на меня злыми глазами, он медленно поднялся и пошёл на меня. При этом он осыпал меня бранными словами. Не надо быть великим мудрецом, чтобы понять простую истину. Он собирался со мной расправиться, и верил, что ему это удастся. Он был на много выше и крупнее меня. Длинные мускулистые руки с ладонями лопатами не оставляли мне никаких шансов в рукопашном бою. А вот убивать его я не хотел. Надо было «убедить». Он уже тянул ко мне правую ладонь, сверкая глазами и намериваясь схватить за шиворот, но вот дать ему такую возможность было нельзя. Тело сработало быстрее разума. Бросив бутылку на землю, я протянул руку и схватил его ладонь как при рукопожатии. Он мгновенно сомкнул пальцы. На его лице отразилась злорадная улыбка. Но ненадолго. Я произвёл расслоение реальности и, двинув ладонь чуть вперёд, проник в плоть его руки. Я был готов к тому, что произошло дальше, а вот он нет. Боль покатилась от моей ладони по руке вверх и дальше в мозг. Казалось, что ладонь охвачена огнём. Он испытал те же чувства. Он замер, его глаза стали выпучиваться, лицо приняло мученическое выражение, рот открылся в беззвучном крике. Он попытался освободиться, но это было возможно лишь при моём согласии. Набрав в лёгкие воздух, он стал дико орать и трясти рукой, намериваясь стряхнуть меня. При каждом таком встряхивании меня подбрасывало в воздух или кидало из стороны в сторону. Наверное, со стороны я был похож на тряпку, прилипшую к его руке. Но смешно не было потому, что мой противник издавал дикие крики боли. В конце концов, мне удалось поставить его на колени. Я был растрёпан, но мой противник выглядел просто жалко. Я опрокинул его на спину и разжал захват. Освободившись от меня, конюх стал кататься по земле, придерживая свою больную руку и громко вопя. Я встал, оправил одежду. Остальные конюхи сидели тихо, глядя на меня глазами, расширенными от ужаса. Этот бой я выиграл. Злость ещё не оставила меня. Я заговорил тихо. От злости и усталости мой голос издавал шипящие звуки. При каждом моём слове конюхи словно сжимались от страха. Наверное, я им казался ящером, вставшим на задние лапы. Я отдавал приказы убрать, вычистить, подготовить. Забрав бутыль, я направился к выходу из конюшни. Уже находясь в дверях, я обернулся и пообещал вернуться и проверить исполнение. Выходя из конюшни, я услышал шевеление людей. Когда я шёл по площади, я увидел удивлённые и встревоженные взгляды окружающих людей. Это понятно, мученические крики конюха были слышны даже сейчас. Я обвёл взглядом присутствующих. В основном здесь были ополченцы из числа гражданских поселенцев.