Зеркальное отражение

22. Все тайное...

— Кошкина!

От отклика Пригова нестерпимо захотелось долбануться лбом о ближайшую стенку. Не успела сбежать… Минутку, а что, собственно, начальник всея КТЦ делает на парковке? Она-то, понятно, из медблока спустилась проверить машины ребят, которые, к ее немалому удивлению, обнаружились на своих местах. Нет, что Физик примет совет Виктора к сведенью, Рита почти не сомневалась: в конце концов, он — самый рассудительный в группе! В отдельных случаях — даже рассудительнее контр-адмирала!.. Но вот Бизон… Наверное, действительно, никакой, раз на такси поехал. Только причем тут Пригов? Подожди, что-то он сегодня рассказывал про новую работу…

— Володь, — Рита через силу улыбнулась, — давай, я картину завтра оценю? Так сказать, на свежую голову?

— Какую картину? — не понял тот.

— Твою. День тяжелый…

— Да хрен с ней, с картиной! Она — неудачная! Я не об этом. Пришел ответ на запрос Михалыча. Тебе стоит взглянуть! Во-первых, новичка к тебе берут. А во-вторых…

— Что?! — перебила женщина. — Зачем мне в отдел новичок?! У меня сформированный коллектив!

— Кошкина, ты чего кипятишься-то?! Посмотри личное дело бойца! Будет твоим заместителем. Батя хочет тебе время на молодежь освободить!

— Мне?! И что я с ними делать буду?

— Тренировать, я так понял.

— Бизона уже недостаточно? Или его опять куда-то отправляют до особого распоряжения?! — от одной этой мысли внутри похолодело.

— Никто никуда не уходит! — не выдержал давления генерал-майор. — Багира Степановна, ты чего?! Перенервничала?! Я не для того вас здесь, пыжился, собирал, чтобы раздать без возражений! Просто Михалыч тебе навстречу идет!..

— Извини, Володь, — Рита виновато склонила голову. — Сам знаешь — Батя же ничего не делает необоснованно! Зачем я ему на полигоне?!

— Может, удар действие возымел? — хмыкнул Пригов. — Ты на своего будущего сотрудника взгляни!

Смущенная упоминанием пятничных «заслуг» она приняла из его рук папку и посмотрела на прикрепленное фото. Сначала не поверила увиденному, а когда дошло…

— Что-о-о?!

— То-то же! В общем, имей ввиду — у тебя пополнение в коллективе. Завтра обсудим детали! А сейчас — по домам. Ты вообще еще в отгуле должна быть!..

— Кого это волнует, Володь?

— Могла бы и не приезжать утром! Правда, тогда… операция могла бы пойти хуже. Ты же…

— Незаменимая? — подсказала Рита с вымученной улыбкой — говорить вышестоящему командованию то, что как-то выслушивал в спортзале Бизон, не стоило. — Спасибо. Ладно, до завтра.

В салоне машины Рита несколько минут просидела в задумчивости. Булатов для чего-то намерен ее на полигон выпустить… Решил разгрузить с нее бумажки? Неужели о ней думать начал?.. Или еще надежнее в штабе запереть хочет за счет тренировок и ностальгии? Ох, уж этот Булатов!.. Что он теперь-то затеял? Интересно, Бизон в курсе его запроса? Бизон… Бизону сейчас не до старых друзей… А сколько она Серегу не видела? Ведь они пересекались… почти год назад! Причем, довольно неожиданно!..

— Багира, да погоди же ты!

Позывной звучит в вечерней суете январского Питера раскатом грома. Рита, до того погруженная в свои, далеко не радостные мысли, замирает на скользких ступеньках и только после оглядывается. Но предосторожности напрасны — она все равно едва не падает… от удивления. Хорошо хоть узнанный мужчина успевает подойти — и поддержать ее.

— Сережка?.. Гном?!

— Еле дозвался тебя! — фыркает он, отдуваясь.

— Сережка… — Рита обнимает друга. — Откуда? Как? Ты когда… вернулся? Перевели, что ли?..

— Нет, — Серега обнимает ее в ответ. — На месяц в командировку прислан. Потом обратно — в Новороссийск. Вчера прилетели, сегодня вон — кое-какие документы завозил. Смотрю, знакомая фигурка! Стал звать, а кошка черная как драпанет от меня — еле догнал! Как же давно мы не виделись, Ритка!.. Полтора года?

— Да, — соглашается она, сопоставляя даты. — Это было почти сразу после расформирования «Тайфуна». Как ты, Сереж? Наташка как? Сынишка?

— Отлично, — он улыбается, и от его улыбки — улыбки из прошлого — ее насквозь пробирает болью воспоминаний. — Рит, а пошли — зайдем куда-нибудь — кофе выпьем! Если ты не торопишься, конечно?

Торопиться Рите, как всегда, некуда. Да и дома одной находиться тяжело… Сегодня сорок дней. Батя пытался навязаться в компанию, но от его общества ее сейчас мутит. Да, она рада, что он выжил. Рада, но простить ему «все средства» пока не может. А сегодня сорок дней. Все утро вспоминала похороны Игоря, на которых присутствовала в числе сослуживцев. Казалось, что каждый в курсе их неуставных отношений. И в каждом взгляде — осуждение. Посмотреть в глаза его родным и вовсе не хватило воли… Ей, Багире… не хватило воли. Булатова она в этих воспоминаниях ненавидела. Пришлось как можно сдержаннее послать его к черту вместе с неожиданно проснувшимся желанием поддержать. И теперь ей грозит типичный одинокий вечер в пустой квартире. Просто очень тяжелый вечер… потому что сегодня… сорок дней. Так почему бы не оттянуть его, этот вечер? Не поболтать со старым другом?..

— Я — не против, — Рита почти искренне улыбается. — А Наташка тебе не вставит?

— Не. Сейчас звякну — предупрежу, что задержусь. Повозмущается, конечно, что тещу лично у порога не встречал, но простит! В конце концов, Ольга Петровна к нам не в последний раз заглядывает, а сослуживцы…

— Это святое, — заканчивает она. — Тогда пойдем в «тайфуновское» любимое заведение!.. Рассказывай пока, как семейная жизнь, Сереж? Сколько сыну-то?

И он рассказывает. Буквально рассыпая вокруг искорки счастья… О том, как малыш переворачиваться начал, как сделал шаг первый, как слово первое произнес… А Рите хочется одновременно порадоваться за него и завыть от собственной тоски. Хлипкие надежды рассыпались в прах, Игоря больше нет. Еще этот стыд идиотский!..

Снег усиливается — сияющий огнями город исчезает в зимней тьме и круговерти белых хлопьев. В зале уютно и тепло. Настолько, что оттаивает даже Рита. Согревает и обстановка, и горячий кофе, и компания… Правда, особенно остро ощущается ее неполный состав. Почти физически не хватает присутствия Бизона. Именно его, потому что Батя… этот месяц, что минул с Кавказской операции, Рита лишний раз не хочет его видеть, не то, что где-то вместе сидеть!..

— Ритуль, мы, конечно, давно с тобой не пересекались, — отвлекает от мыслей Серега, — но не говори мне, что у тебя все чудесно, ладно?

— Не хочу жаловаться, Сереж. Первая встреча за полтора года — и весь вечер ныть?

— Все настолько хреново?

— Ты же не отвяжешься, да? — вздыхает Рита. — Хорошо… Если коротко, то… человек один… погиб. Сорок дней сегодня.

— Из наших?

— Да, но ты его не знаешь… не знал, — поправляется она. — Планы совместные были. В общем, личное…

— Ритуль, я тебе… сочувствую.

— Спасибо. Давай не будем на эту тему? Все равно ничего изменить нельзя.

— Хорошо. С кем-нибудь еще видишься из отряда?

— С Батей вместе опять служим, — через силу вспоминает о Булатове Рита. — Кот и Физик… Молодые ребята, пришли вместо вас с Бизоном. Тоже в группе теперь. Барс иногда звонит. А Борька… работал с нами в ноябре — прикомандировали. Правда, мы даже не поговорили… Не успели — руководство его снова куда-то отправило. Пригов пытается его в КТЦ перевести насовсем, но пока не очень успешно.

— Где он сейчас служит-то?

— 473-й, Кронштадт. Из «Тайфуна» перебросили на Тихоокеанский флот. Но ему там не понравилось — подал рапорт. Вернулся в Питер, попробовал пожить гражданской жизнью. Не получилось — неприятностей себе нашел на пятую точку.

— Тарасов в своем репертуаре! — хохочет Серега.

— Именно, — соглашается она с усмешкой. — Те полгода, что он на Тихом провел, не виделись вообще. Потом стали пересекаться периодически. У него тогда намек какой-то на стабильные отношения был, но в итоге все равно разошлись. В одиночестве на гражданке не остался. В городе бывает так же «часто», как ты. Только ты на объекте служишь, а его мотает по всей стране. Пишет мне, что жив и цел. Стараюсь на встречу набиться после таких посланий — знаю же, что Бизон никогда не скажет, что он «цел» в госпитале!.. Не всегда, правда, получается…

— Судя по твоему рассказу, он так и не женился?

— Нет. И, ладно, я — закоренелая неудачница в личной жизни!.. Но Борька — замечательный! И почему у него никак семья не складывается, мне совершенно не понятно!..

— Ты на себя слишком много не бери, Ритуль, — Серега хмурится. — Не потому у тебя не получается, что ты плохая. Все мы — не ангелы! А Бизон… такой же как ты. Влюбился однажды… безнадежно.

— Ты о чем?

— О тебе и Бате, конечно. И не надо глаза такие делать! Мы — не слепые!.. Прекрасно видели твое отношение к командиру.

— Сереж, давай, не будем… — становиться до безобразия тошно. — Не хочу я о Бате.

К счастью, он и не настаивает. Смотрит на время и с сожалением вздыхает.

— Твое право. Мне пора. Посидел бы еще, но, сама понимаешь… Может, еще встретимся, пока я в Питере? Заедешь к нам в гости, Рит?.. Наташка тебе рада будет! Посмотришь на мелкого!

— Договорились, — улыбается Багира. — Спасибо за сочувствие, Сереж. Созвонимся?..

Еще не пережившая смерть Игоря, не справившаяся со стыдом и виной, да, вдобавок, злая на Батю, Рита тогда не предала значения «безнадежной влюбленности» Бизона — больше думала о своей псевдотайной тяге к командиру. А дома, в пустой квартире, мысли и вовсе вновь вернулись к похоронам. В гости к Сереге она съездила, и даже не один раз — Наташка звала снова и снова. Но этой темы они больше не касались — посиделки были в основном семейные, и заводить на них речь об отношениях с сослуживцами не стремились ни Гном, ни сама Рита. Зато сейчас, под впечатлением от тайных замыслов Булатова, фотографии старого друга и собственных проснувшихся чувств к Боре, всплыла в памяти сначала та встреча на ступеньках Адмиралтейства, затем — детали разговора. И, наконец, слова Сереги…

«Влюбился однажды… безнадежно».

Борька влюблен? В кого?! Первой вспыхнувшей эмоцией, естественно, стала ревность. Рита и раньше к его подружкам относилась с определенной долей скепсиса — лишь немногим мягче, нежели к Батиным, ибо причины были иные. Но теперь, после сделанных накануне выводов и утренней сцены в коридоре… От негодования руки затряслись. Вовремя вспомнила, что за рулем — задышала ровно в попытке успокоиться. Успокоиться не получилось… лишь немного отвлечься — на дорогу за окном.

Обещанная метеорологами оттепель набирала обороты — мокрый снег уже больше походил на дождь. Улицы мелькали бликами фонарей, и подобно им болезненную ревность, на которую ей никто не давал права, сменила обида. Обида… на судьбу закоренелой неудачницы. На вечные «треугольники», неправильных мужчин, неправильно расставленные приоритеты, доходящую до идиотизма преданность службе и Булатову, что столько лет был ее олицетворением… Не зря же к ней когда-то приклеилась «Русалка»!.. Ребята, несомненно, хотели как лучше — подразумевали русалочку Андерсона. И просто не знали, что исконно славянские русалки, которые раскачивают ивовые ветви лунными ночами, — всего-навсего восставшие утопленницы без всяких хвостов. А ей подошло. Утопленница она и есть… особенно, в вопросах личного.