Кролики не убегают

Мастер примирительно поднял ладони: мол, нет так нет. Ему бы закончить разговор на этом — впереди ждали новые свершения и ничего не подозревавший лорд Килкмартин, а норму светского разговора Мастер даже перевыполнил, — но отчего-то он задал ещё вопрос:

— И что же заставило вашего отца разочароваться? Мир, братство и гармония — неужели не прекрасно?

«Вернее, очень глупо. И так похоже на Доктора. Может, за это его и любят на Земле?» Это мимолётное воспоминание окрасило его голос сарказмом. Какое-то предельно краткое мгновение Мастер балансировал между радостью предвкушения — ведь он не сомневался, что Доктор и его... гхм, свита будут здесь совсем скоро и вот тогда начнётся настоящая игра! — горечью непонимания — он вспомнил профессора Йану, учёного-бессребреника, искренне верившего в Утопию и готового пожертвовать за счастье других своей жизнью... себя, себя самого, хоть и после арки Хамелеона! — и тягучим, болезненным, как незаживающая рана, презрением к самому Доктору, который, как Мастер всегда считал, растратил свои, пусть и скромные, таланты на всякую ерунду. Внешне же он хранил самое что ни на есть невинное выражение, слегка покачиваясь с пятки на носок и обратно и держа руки в карманах. «Интересно, что она ответит», — подумал он, чтобы отвлечься, но внезапно поймал себя на том, что и правда: интересно. Забавно, по крайней мере. Это вам не разговаривать о прошлогоднем чемпионате по гольфу.

Люси могла снова рассердиться, как предупреждала. Но она и на этот раз поступила необычно. Поставила бокал на фуршетный стол и выудила откуда-то из груды сваленных на длинной скамейке охотничьих сумок ружьё.

— Я лучше покажу. Пойдём!

Люси легко закинула ружьё за спину и пошла прямо по направлению к лесу. Она ни разу не обернулась, словно уверенная, что Мастер пойдёт вслед за ней. И он пошёл.

* * *

На поваленном, заросшем мхом бревне сидел крупный серый кролик и смешно прядал длинными ушами. Люси бесшумно вышла из-за дерева и прицелилась.

Кролик продолжал смотреть куда-то в сторону, не обращая на неё ни малейшего внимания.

— Беги, — шёпотом произнесла Люси.

Он поднял на неё серые глаза и сморщил нос. Но остался сидеть на месте.

— Ну же, — уже громче произнесла она и коротко присвистнула. — Беги, спасайся. Что же ты не бежишь? Последний шанс на амнистию.

Но глупый лесной зверёк так и не тронулся с места. Люси, слегка опустившая перед этим ружьё, снова подняла его к самым глазам — и выстрелила. Её лицо было хмурым и сосредоточенным, но в глубине глаз — Мастер всегда легко видел такие вещи — сияло радостное торжество. «Кровожадная девочка. Настоящая англичанка». Но он по-прежнему не понимал, что он сам здесь делает.

Словно в ответ на его мысли, Люси повернула к нему голову и улыбнулась.

— Они всегда так делают. Кролики. Не убегают, сколько шансов им ни давай.

Она, ловко лавируя между корнями и стволами упавших деревьев, в несколько прыжков добралась до бревна и подхватила нафаршированную дробью тушку за задние лапы. Слегка покачнулась, едва не упав на одно колено.

— Оу, а он тяжеловат. Взрослый самец, не иначе. Не рассчитала...

Она положила его в свою охотничью сумку и с видимым усилием взялась за широкую лямку. Её бледные щёки даже слегка порозовели от натуги. Мастер понял, что это должно было означать.

— Давайте я понесу.

— О, спасибо.

Она сама перекинула сумку ему через плечо, одобрительно посматривая на результат своих действий. «Будто орденскую ленту надевает. Орденскую ленту с запахом крови. А впрочем — чем ещё пахнут награды?» Но больше не сказала ни слова.

Они шли по лесной тропинке бок о бок, и сухие ветки тихо хрустели под их подошвами.

— Так что насчёт вашего отца? — наконец напомнил Мастер.

— Мои родители считали, что хиппи должны быть ближе к природе. А это означало не только копать корешки, но иногда ходить на охоту. Индейцы ведь тоже охотятся, не так ли? Но папа всегда давал дичи шанс уцелеть. А потом он осознал... — Люси искоса посмотрела на Мастера и продолжила тихо, словно не до конца веря, что он сможет понять, — что не имеет смысла спасать тех, кто не хочет спастись. Равенство — чепуха, когда некоторые просто не понимают намёков, которые посылает им судьба. Они идут на бойню с закрытыми глазами, и никакие митинги, никакие протесты не смогут раскрыть им глаза. Поэтому власть получает тот, кто хочет власти. И кто умеет её удержать. Самый сильный, самый ловкий. Это и есть настоящий закон природы: выживает сильнейший.

Её светлые глаза снова заискрились. Удовольствием. Безжалостной радостью. Возбуждением и торжеством своей правоты. Триумфом над всем, что слабее. Она заметно похорошела — для человека, разумеется, — и Мастер вдруг понял, что ему приятно видеть эти эмоции, такие сильные и вульгарно-откровенные, без малейшего намёка на удушающее стремление быть «правильной» и «хорошей», которое так раздражало его в землянах в целом и в англичанах в частности. Влечение Люси к тёмному, агрессивному и злому, к хаосу и крови — было почти эротическим. Она поймала его взгляд и неожиданно остановилась. Склонила голову набок.

— Так кто же ты на самом деле, Гарольд Саксон?

— Прости?

Он невольно отступил на шаг и сразу же мысленно отругал себя за такую несдержанность. Но ей опять удалось застать его врасплох. Как? Все его чувства говорили, что она обычная женщина: ни следов инопланетных технологий, ни связи с ЮНИТ и Торчвудом («Надо будет ими заняться, кстати»), ничего выдающегося. Даже IQ всего-то 110. Говорить не о чем. «Спокойно. Ты сегодня слишком нервно всё воспринимаешь. Паранойя — вещь хорошая, но ты не обязан идти у неё на поводу. А эта девчонка, наверное, просто имеет в виду какую-то романтическую глупость».

— Ты не отсюда, ведь так? — она подошла к нему на шаг ближе и заглянула в глаза. — А ведь я не могла тебя пропустить...

— О чём ты говоришь? — он недобро прищурился. «Пропустить? Всё-таки Торчвуд?»

Люси только усмехнулась. С этаким оттенком фальшивой скромности, скрывающей гордость.

— Я знаю каждого мужчину в Великобритании, который хотя бы теоретически мог добиться успеха в политике. Каждого, — она смахнула воображаемую пылинку с его плеча. — Потому что... я люблю власть. И потому что больше мне решительно нечем заняться, — её улыбка на мгновение поблекла и стала похожа на усталый вымученный оскал. Ей было жалко себя, понял Мастер. Но она не хотела показаться слабой. Ведь она так презирала беспомощность! Поэтому Люси взяла себя в руки и быстро продолжила: — Так вот. Ты идеален и, безусловно, добьёшься успеха. Тебя все знают, а я вижу в первый раз. Как же так получилось?

Самое смешное, что она спрашивала его всерьёз. И всерьёз ждала ответа, терпеливая и недоверчивая, словно камышовая кошка, нашедшая черепаху и теперь раздумывающая, как бы выцарапать её из крепкого панциря. Какая прелесть, в самом деле! А он ещё не хотел ехать. Пропустил бы такое веселье... Какое-то время он молчал, прикидывая, что ей сказать. У него никогда не было дефицита в самой изощрённой лжи, а уж за убедительностью дело не станет. Но потом Мастер подумал ещё — и внутренне усмехнулся: иногда, ради разнообразия, можно сказать и правду. Особенно когда точно знаешь, что в неё не поверят.

— Я... — он задумчиво пожевал губу. — Пришелец. Из космоса. Мне то ли восемьсот, то ли тысяча лет, и я прилетел в две тысячи одиннадцатый год, чтобы выиграть выборы премьер-министра и захватить мир.

Он ожидал, что она рассмеётся. Обидится на глупую шутку. Испугается, что он сошёл с ума. Но Люси только произнесла — медленно, как будто под гипнозом или в полусне, не отрывая от него внимательного взгляда:

— Докажи.

Ни страха, ни недоверия. Только безжалостное любопытство ребёнка. Будет тебе доказательство. Мастер взял Люси за руку и приложил её ладонь к своей груди. От прогулки её пальцы стали прохладными, почти как его собственные. Она почувствовала странный, не человеческий пульс и еле заметно вздрогнула.

— Двойное сердцебиение, — прокомментировал Мастер и улыбнулся, медленно и почти кровожадно.

Она продолжала стоять, завороженно и недоверчиво слушая. Не двигаясь с места и даже почти не дыша. От ужаса? Или?.. И тогда он произнёс — тихо, одними губами:

— Что же ты не бежишь?

— Зачем мне бежать от будущего премьер-министра?

— Неужели ты не хочешь предупредить своих соплеменников-землян?

— Выживает сильнейший. Остальные — просто дичь.

— А ты нет? — он провёл пальцем по её щеке.

— Женатым кандидатам народ доверят больше, — вместо ответа заметила она.

— Ты что же, делаешь мне предложение? — насмешливо произнёс Мастер.

Но на самом деле он вдруг стал очень и очень серьёзным. Люси, конечно, не могла знать, что на Галлифрее женщины звали замуж мужчин, а не наоборот. Значит, совпадение, причудливая подсказка судьбы. Почему бы и нет? «В конце концов, если что-то пойдёт не так, я всегда смогу показать ей, кто здесь дичь, а кто охотник».

* * *

Шло время. Мастер стал министром обороны и запустил сеть «Архангел». На Рождество они с Люси наблюдали, как космический корабль ракносс сеет опустошение на улицах Лондона. Правда, смотрели они на это недолго.

— Надо выбирать между развлечением и репутацией, дорогая, — улыбнулся Мастер, отдавая приказ военным сбить «Рождественскую звезду». — Как думаешь, какой орден нам дадут? «За борьбу с инопланетной угрозой»?

Она усмехнулась в ответ.

Так, со временем, Мастер привык к Люси и даже начал отчасти понимать Доктора. Действительно: представление становится лучше, когда его есть кому оценить. Главное, правильно подобрать спутницу. А Люси была хороша. Как она задурила голову этой кошёлке из Торчвуда, а? И когда токлофаны резали незадачливую шпионку на куски, лицо «жены» Мастера — первой и единственной, такая вот игра судьбы — было безмятежно.

— Не слишком ли это для тебя? — подначивал её Мастер.

Люси в ответ только фыркнула:

— Она назвала меня недалёкой и вполне безобидной.

— Да, ты права... — он погладил её по голове, задумчиво глядя вдаль и уже предвкушая завтрашний день: день власти, крови и парадоксов. — Неумение вовремя угадать источник возможной опасности должно быть наказано.

Даже когда Доктор — походя, мельком — сообщил Мастеру, что Галлифрей сгорел и все Повелители Времени погибли... даже тогда Люси странным образом успокоила его.

— Они умерли, но ты выжил.

— Хочешь сказать, я лучше их?

— Сильнее, — она замерла в нескольких метрах от него. Мудро. Мастер вряд ли снёс бы хоть чьё-то присутствие ближе. — Умнее. Приспособленнее.

— Не льсти мне, — хмуро предупредил он.

Люси села напротив и посмотрела прямо ему в глаза.

— Ты же можешь проверить, вру я или нет. Так проверь.

Правду. Она всегда говорила правду. Это было странно и обескураживающе. И будило в Мастере отчаянную паранойю. Все врут. Каждое живое существо во вселенной лжёт постоянно и напропалую. Так почему она говорит ровно то, что думает? Это заставляло Мастера думать, что Люси нашла какой-то секрет, какую-то зацепку, позволявшую прятать мысли между мыслей и слова между слов. Разве земляне не говорят, что женщины коварны?