Потанцуем?

Потому если уж и танцевать со слизеринцем и отдавать кому-то временную власть над собой, то только ему. Гермиона согласно хмыкнула, доведя беседу с самой собой до логического завершения

Дойдя до столика, за которым уже сидела одна парочка, обсуждавшая то ли экзамены, то ли церемонию вручения аттестатов, Гермиона улыбнулась им, когда они обратили на неё внимание, и взяла стакан, наполненный прохладной водой. Отпив немного, она уже было решила передохнуть, но её вновь перехватили раньше, чем она успела опуститься на с виду казавшийся очень удобным стул: тёплая ладонь легла на предплечье свободной руки, и по телу побежали мурашки. Гермиона резко обернулась, чуть не расплескав воду, и увидела высокого мужчину в угольно-чёрной мантии, из-под которой блестели лаковые оксфорды.

«Франт», — подумала она и усмехнулась, оглядывая будущего партнёра — а иначе для чего он её останавливал, верно?

— Новый круг вальса вот-вот начнётся, — раздался приятный низкий голос, тёплой волной окутавший её. — Потанцуем, мисс? — повинуясь этикету, он склонил голову, хитро глядя на неё из-под ресниц, и Гермиона невольно улыбнулась и еле заметно присела, принимая его приглашение. Их руки по-прежнему были соединены его длинными пальцами, обхватившими теперь уже запястье, и неясной природы мурашки продолжали атаковать её спину и плечи, но сбрасывать ладонь незнакомца не хотелось.

Гермиона поставила стакан на край столика и шагнула к мужчине, плавно опуская руку на его плечо. Он же, не разрывая прикосновение, медленно передвинул пальцы, еле заметно лаская кожу и мягко сжав пальцы, и затем положил другую ладонь ей на спину, чуть ниже лопаток, но выше поясницы — всё в пределах правил этикета. Гермиона вскинула голову и посмотрела на своего пятого партнёра за вечер. Почему-то ей хотелось увидеть его по-настоящему намного сильнее, чем это было с прежними мужчинами этим вечером: от него веяло какой-то силой, но не жестокостью, а ещё её обдавало волнами неясного, но невероятно притягательного аромата — и она внезапно искренне пожелала профессорам Флитвику и Вектор оступиться где-нибудь, если они тоже танцуют, во время польки, например. Мужчина тоже внимательно смотрел на неё и — внезапно — чему-то ласково улыбался.

Пару секунд они так и стояли, удерживая друг друга в объятиях и разглядывая лица, которые не могли узнать, а затем послышались начальные аккорды нового вальса, и он сделал первый шаг, а она, притягиваемая им, как магнитом, даже не осознавая этого до конца, двинулась следом, точно всю жизнь танцевала с ним одним.

Раз-два-три. Раз-два-три. Раз-два-три. Раз-два-три.

Она впервые ни разу не считала про себя, ни мысленно, ни отстукивая ритм на плече партнёра. Гермиона просто позволяла себя вести, куда бы этот мужчина её не увёл — и он пока оправдывал её ожидания, скользя по залу, небрежно направляя их обоих и поддерживая её при кружении.

Весь танец Гермиона смотрела на его лицо, пыталась угадать, кто же скрыт от неё чарами профессоров, и гнала от себя любопытную чертовку-мысль: «Хочет ли он узнать, кто я такая, так же сильно, как хочу этого я?»

Вальс окончился неожиданно: вот они ещё кружились и мир вокруг взрывался и весело лопался, как пузырьки в бокале шампанского, а вот уже мелодия стихла, и пары начали разделяться и разбредаться в разные стороны, не получив «нужного результата» от очередного круга. Гермиона замерла в объятиях незнакомца и на миг смяла ткань его мантии в кулаке: было что-то до боли знакомое в ощущениях рядом с ним, в чувствах, которые она испытывала — или это ей только казалось? Но чуда не произошло: никакие мурашки не могли заставить магию снять этот настырный морок. Незнакомец, кажется, тоже был не особо доволен итогом их танца.

Гермиона вздохнула и, наконец решившись, попыталась разорвать их пару, но мужчина внезапно притянул её ближе и прошептал на ухо:

— Вы не хотите прогуляться?

Вопрос был до того неуместным и в то же время до боли ожидаемым, что Гермиона пару секунд просто молчала, а затем кивнула. Незнакомец улыбнулся, сделал шаг назад, взял её за руку и, аккуратно лавируя среди столиков, повёл их к выходу, но не к двойным дверям, а к маленькой дверце рядом с учительским столом.

— Вы выпускник прошлых лет, верно? — спросила Гермиона, отчего-то уверенная в правильности своей догадки.

Её спутник лишь кивнул и мимолётно улыбнулся, словно поощрял её продолжать свои изыскания, но у неё больше не было ни одной здравой мысли. Его пальцы сжимали её именно с такой силой, с какой ей бы хотелось, они были немного холодные, несмотря на долгий танец, и чуть шершавыми, возможно, он занимался ручным трудом или спортом, квиддичем, например. От него исходила некая аура, резонировавшая с ней так, что у неё беспрестанно бежали мурашки и отчего-то хотелось глупо улыбаться.

— Куда мы идём? — снова полюбопытствовала Гермиона, когда они завернули в очередной коридор. Мужчина пожал плечами и, еле заметно улыбнувшись краешком губ (Гермиону торкнуло от одной этой кривой полуулыбки), предложил:

— Может быть, вы хотите куда-то пойти? Думаю, весь Хогвартс в наших руках этой ночью.

Гермиона задумалась, а затем покачала головой:

— Представляете, совершенно никаких идей. — Она какое-то время молчала, просто следуя за своим спутником, не отпускавшим её руку, а затем призналась: — Если честно, я надеялась, что чары сойдут на нет за пределами Большого зала, но увы.

— Вам так хочется узнать, кто я такой? — лица незнакомца не было видно (они шли по тёмному коридору, и он был выше неё), но Гермиона услышала в его голосе улыбку. — Может быть, вы бы тут же убежали прочь, увидев моё лицо?

— Если вы только не воскресший во второй раз Волан-де-Морт, то я бы всё же полюбопытствовала, — усмехнулась она в ответ и мельком посмотрела на него — он был довольно серьёзен и задумчив, хотя и отчего-то знакомо скривил губы в улыбке. — А вам не хочется узнать, кем были ваши партнёрши этой ночью?

— Кем были партнёрши — не особо, если говорить откровенно, — довольно легкомысленно заметил он, а затем бросил на неё заинтересованный взгляд. — А вот кто вы такая — мне очень интересно.

Они прошли ещё пару коридоров, поднялись на третий этаж и наткнулись на кабинет Защиты от тёмных искусств. Он дёрнул дверь, и та поддалась. Гермиона предложила войти, и они оказались в знакомой до мельчайших деталей аудитории. Мужчина наконец выпустил её руку, и она только тогда поняла, что всю дорогу они брели, переплетя пальцы, будто не хотели терять этот контакт.

— Мне казалось, что, когда танец закончится, я увижу ваше лицо, — вдруг тихо произнёс он, и Гермиона удивлённо вздохнула.

— Вам тоже так показалось? Как странно…

Она обхватила себя руками за плечи и подошла к окну — за стеклом виднелся качавший кронами деревьев Запретный лес, на небе висел тонкий яркий золотистый месяц, какой бывает только летом, а в Хогвартсе, несмотря на июнь, было холодно. Она и представить себе не могла, что проведёт последнюю ночь в школе в компании незнакомца, истинное лицо которого она даже, возможно, и не увидит, если они расстанутся раньше восхода солнца. Он, мягко ступая, подошёл ближе и встал за её спиной.

— Вам холодно? — тихий шёпот почти в самое ухо заставил её покраснеть — хорошо, что в аудитории было практически темно. Гермиона неуверенно кивнула, и через мгновение на её плечи опустилась тяжёлая ткань его мантии.

Тепло, что тут же окутало её, было властным, затягивая в свой водоворот, но мягким, как и мужчина рядом с ней, оно обнимало и давало опору — а казалось бы, обычная ткань. Мантия хранила странный чарующий запах трав и каких-то духов, и ей хотелось зарыть в воротник носом — таким внезапно родным и знакомым казался ей этот аромат. Что-то крутилось в голове, но Гермиона раз за разом промахивалась, пытаясь поймать мысль-рыбку за хвост.

— Вы скучали по Хогвартсу, когда закончили его? — наконец выдавила из себя Гермиона, решив занять их обоих непринуждённым разговором.

— Да, очень сильно, — тихо признался её спутник, всё так же стоя позади неё, а затем он опёрся руками о подоконник, заключив её в своеобразный плен. Гермиона сглотнула и прогнала волну нетерпения: ей хотелось слушать его, пытаться разгадать, ну а вдруг у неё получится, вдруг они знакомы. — Хогвартс был моим домом долгие годы, и я очень скучал, пока не вернулся сюда, — добавил мужчина, склонившись к ней и буквально нашёптывая слова ей на ушко. Гермиона тихо выдохнула, почувствовав обжигающую жаркую волну, исходившую от него. — А вы будете скучать по Хогвартсу, ведь, судя по всему, именно в вашу честь, вас и ваших однокурсников, устроен этот праздник?

— Да, я буду скучать. У меня не осталось дома, кроме Хогвартса. И я чувствую себя сиротой сейчас намного сильнее, чем раньше. Вне этих стен меня никто не ждёт.

— Неужели у вас нет друзей, любимого? — его голос был похож на патоку, обжигающую огненную патоку, затапливавшую её разум и не позволявшую осмысливать происходящее.

— Друзья… Есть, конечно. Просто мне всегда казалось, что когда я закончу школу у меня будет дом, куда я вернусь и где меня будут ждать. Но война распорядилась иначе. И теперь передо мной в прямом смысле весь мир — я могу пойти куда захочу, только я никуда не хочу. — Она остановилась и неосознанно чуть подалась назад, чтобы почувствовать его тепло немного ближе. Спутник безмолвствовал, ожидая продолжения. — Мне страшно. И не у кого спросить совета. А любимый… Раньше мне казалось, что я никогда не влюблялась по-настоящему, так, как пишут в книгах, когда в голове вместо мыслей пузырьки от шампанского, в животе — бабочки, а кончики пальцев колет от желания прикоснуться. Мне нравились разные мальчишки, но я поняла, что мне с ними не по пути.

Гермиона никогда не думала, что будет говорить о таком личном с первым встречным. Но чары, наложенные на них, играли на той же территории, что и магия маггловских поездов. Ты видишь человека, проводишь с ним немного времени — и прощаешься навсегда, понимая, что скорее всего вы больше никогда не встретитесь. В такой атмосфере легко говорить то, в чём не призналась бы и близкому другу, зная, что если тебя и осудят, то это продлится недолго и никак не затронет твоего сердца. Сейчас она ощущала себя точно в тамбуре поезда, несущегося непонятно куда: холодно, стремительно, чужой человек согревает её своим теплом и ей очень хочется поделиться с ним сокровенным, будто одно то, что она решилась произнести эти слова, уже давало ей силы пережить всё остальное.

— Значит, ваше сердце свободно? — прозвучавший вопрос змеёй проскользнул по её волосам и сполз к уху, окрасив его смущением. Хорошо, что в аудитории было так темно!

— Я не знаю, — тихо выдохнула Гермиона, стискивая пальцы в замок. Она и сама себя не понимала, как можно было рассказать об этом чужому мужчине. К тому же, она внезапно осеклась: «А вдруг мы знакомы на самом деле — как же неловко будет после…»

— Значит, всё же есть мужчина, к которому вы питаете симпатию, — протянул незнакомец, чуть насмешливо хмыкая. — Счастливчик…

— Сомневаюсь, что для него это было бы важно. Мы слишком разные даже для простого разговора вроде этого, — Гермиона покачала головой и решительно вздёрнула нос, прогоняя упаднические настроения: раз уж ему можно задавать каверзные вопросы, то и она не будет отставать. — А вы свободны?