Ошибка по Фрейду

Он говорил себе, что ходит в министерский кафетерий ровно полдень только для того, чтобы выпить чашку отвратительно сваренного кофе, а не потому, что Грейнджер спускается к обеду в это самое время. Нет, нет и еще раз нет! Вид её растрепанной шевелюры мог перебить аппетит у кого угодно, и Драко с удовольствием отмечал, что созерцание Грейнджер позволяет ему не набирать лишних килограммов. И именно свою строгую диету Малфой обвинял в том, что он не мог отвести глаз от смакующей крем с пирожного Грейнджер двумя днями ранее. И ему, разумеется, совершенно не понравилось то, как она неловко облизнула испачканные в сладости кончики пальцев.

Задержав взгляд на Грейнджер еще немного, он продолжил читать, пытаясь игнорировать острый запах перегара, навеваемый со стороны Уизли. Рыжий недоумок бесил Драко с каждым днем все сильнее, хотя казалось, что это уже невозможно. Даже с Поттером Малфою удалось установить более-менее приятельские отношения (ведь дружба с начальником Аврората еще никому не повредила!), но вот Уизли оставался тем морально непреодолимым препятствием, о которое Драко, чертыхаясь, всякий раз спотыкался.

Каждая черта в лице рыжего и каждая интонация его голоса бесила до белого каления, а потому Малфой старался избегать встреч с экс-гриффиндорцем. Но Министерство было не таким огромным, как хотелось бы, и несколько раз в месяц они все же пересекались. Это было неизбежным злом, и Драко мужественно стискивал зубы всякий раз, когда заставал Узли в буфете, уплетающим сытный обед, или за разговором с пышной секретаршей своего босса, или просто за бесцельным просиживанием в отделе магических игр и спорта. Но, как бы ни бесил сам рыжий остолоп, Грейнджер, холящая и лелеющая его, бесила еще больше. Драко понимал, что надежда всегда умирает последней, но в случае отношений героев войны было ясно: её труп уже давно сгнил и источал смрадный запах, похожий на тот, что сейчас исходил от Уизли.

Малфой понимал, почему Грейнджер стала еще большей стервой, и про себя отмечал, что на её месте уже начал бы зверски убивать.

— У меня все, — Драко кивнул и, получив одобряющий взгляд Кингсли, отложил бумаги.

— Следующим выступит глава отдела магического правопорядка, — объявил министр, и все взгляды устремились в противоположный конец стола.

Гермиона все еще пребывала в подавленном настроении. Негативные воспоминания заставили её почувствовать странное одиночество и неполноценность. То, что их с Роном отношения давно перестали приносить радость, отрицать и дальше было невозможно. Она с досадой осознала, что их совместная жизнь стала похожа на поздние годы супружества престарелой пары. Они приходили домой, ужинали, смотрели телевизор или читали газеты, а затем ложились спать на разных концах кровати, каждый думая о своём. Гермиона больше не рассказывала о своих новых проектах, потому что со стороны Рона они вызывали интереса не больше, чем с её, когда он говорил о последних новостях спорта. Секс перестал приносить удовлетворение, а вскоре почти исчез из жизни, по-видимому, из-за того, что никто из них не видел в занятиях любовью никакого смысла. И, хотя Гермиона время от времени пыталась всколыхнуть их отношения, а Рон даже подыгрывал ей как мог, каждый понимал, что от былой страсти не осталось и следа.

А ведь Молли была свято уверена, что они скоро поженятся! Гермиона испуганно моргнула, уставившись на Рона во все глаза. При мысли о будущей жизни, похожей на эту, что-то в груди съежилось и заплакало. Перед ней сидел мужчина, с которым она уже давно не была так близка, как в начале отношений. Гермиона ощутила смутную вину за то, что до сих пор дурачила своих и его родителей, друзей, знакомых и даже саму себя, прикидываясь счастливой девушкой.

«Надо что-то делать», — как-то раз тревожно прошептала Джинни, заметив нарастающую между парой холодность.

«Надо что-то делать», — про себя повторила Гермиона.

Конечно, младшая Уизли дала несколько советов, но почти ни один из них не помог так, как этого бы хотелось. Например, месяц назад Гермиона, решив прислушаться к подруге, устроила романтический ужин при свечах. Она заказала еду из ресторана, купила прекрасное вино и надела новоприобретенное маленькое платье, которое, по словам продавца, не могло оставить равнодушным ни одного мужчину. Но в конце концов Рон обратил внимание лишь на еду, сказав: «Это потрясающе, Герм. Когда ты научилась так восхитительно готовить?». Она ответила, что недавно. В тот день она соврала ему и себе, чтобы сохранить иллюзию счастья.

Планом «б» была попытка введения в их жизнь новых сексуальных практик. Гермиона медленно умирала от смущения, пока Джинни объясняла ей (на личном опыте!), что некоторые мужчины любят «плохих девочек» в постели. Потом мисс Грейнджер так же долго репетировала перед зеркалом, чтобы научиться говорить пошлости, не заливаясь краской. Она даже приобрела какую-то плетку, надеясь использовать её в тех самых целях, на которые намекала подруга, но в день, когда Гермиона решилась осуществить план «б», до упомянутого инструмента дело так и не дошло. Рон недоумевающе наблюдал её разнузданное поведение весь вечер. Сначала, когда он спокойно смотрел телевизор, Гермиона вдруг встала напротив него, выронила книгу из своих рук, неискренне ойкнула и нагнулась, демонстрируя тонкие и почти ничего не прикрывающие трусики. Рон вежливо попросил её отойти, потому что приближался финал матча, и последний гол он пропустить никак не мог. Но Гермиона не отступила и, когда Уизли пошел на кухню, ловко запрыгнула на стол, преграждая путь к ящикам с продуктами. Рон попросил передать ему малиновый джем и хлеб, совершенно не заострив внимание на кожаной протупее, обвившей тело девушки под распахнутой рубашкой. В конце концов, Гермиона не выдержала и, шлепнув его по заднице, приказала себя немедленно трахнуть, за что получила обиженный взгляд и хлесткую фразу: «Ты сегодня какая-то грубая, Герм, но не надо срываться! Я не виноват, что у тебя «эти» дни!». В ту секунду Гермионе захотелось огреть Рона приготовленной плеткой далеко не в целях сексуального удовлетворения.

Четко составленного плана «в» не было, и поэтому ради общего спокойствия Гермиона отреклась от своих попыток зажечь прежний огонек. Но теперь, сидя напротив человека, бывшего когда-то любовью всей её жизни, и не наблюдая в нем уже ничего, что раньше привлекало, Грейнджер по-настоящему испугалась.

«Надо что-то делать!», — лихорадочно возопило сознание. Нет, Гермиона Грейнджер просто не могла забросить пять лет отношений в мусорную корзину! Она относилась к тому типу людей, которые не тратили впустую ни минуты жизни — что уж говорить о стольких годах?

«Удиви его, заставь испытать возбуждение в экстремальных условиях», — пронесся в голове голос Джинни.

«Мужчины любят опасность».

Закусив губу, Гермиона судорожно посмотрела на свои бумаги, потом — на руки, и обреченно закрыла глаза. Мысль о том, что «надо что-то делать», внезапно завладела её мыслями, а теперь стремительно превращалась в паранойю. Внезапно в голову пришла странная и опасная идея. Несмотря на то, что она попахивала безумием, шанс перенести фантазию в реальность был только один — здесь и сейчас.

Гермиона замерла, затаив дыхание, и огляделась по сторонам. Так как за столом заседаний она занимала крайнее место, соседка у неё была одна, и в данную секунду она, повернув свою массивную голову в сторону докладчика, совсем не обращала внимания на происходящее справа от себя. На противоположной стороне с краю сидел только Малфой, но он что-то увлеченно чертил на чистом пергаменте. Никому не было дело до того, что происходило в конце стола.

Облизнув пересохшие губы и набрав в грудь немного больше воздуха, Гермиона осторожно высвободила правую ногу из туфли и слегка покрутила стопу, расслабляя уставшие мышцы. День, проведенный на каблуках, давал о себе знать ломотой в пальцах. На всякий случай еще раз оглянувшись по сторонам, она придвинула кресло ближе к столу и слегка съехала по спинке, вытягивая ногу. К тому времени, как носок её стопы прикоснулся к такни мужских брюк, ладошки вспотели, а дыхание сбилось. Она чувствовала себя, как порой выражалась Джинни, «грязной девчонкой», но это почему-то совсем не мешало сладкой взволнованности разрастаться в теле.

Рассмотреть выражение лица Рона помешал неприятный скрежещущий звук, заставивший притаившуюся Гермиону побледнеть от испуга. Рон повернул голову влево, со злорадством посмотрев на сломанное перо в руках Малофоя, а потом нашел взглядом испуганное лицо своей девушки и довольно улыбнулся ей. Замершее было сердце Гермионы затолкалось в груди с новой силой, и она, наконец вдохнув, расслабила ногу и повела ею вверх, к мужскому колену. Рон прикрыл глаза, откидываясь на спинку кресла, и девушка захотела запищать от восторга: «Получилось!». Немного осмелев, она начала водить ногой вверх-вниз, дразня и раззадоривая. Посмотрев в сторону Министра, Рон нетерпеливо зажмурился и схватился за перо. На столе перед Гермионой тихо зашелестела магия, и чистый клочок пергамента проявил пять слов:

«У тебя большая проблема, дорогая»

Гермиона взволнованно закусила губу и подарила Рону восхищенный взгляд. Она столько лет заставляла его освоить чары тайного послания! Каждый раз Уизли отмахивался, но, видимо, все-таки взялся за ум и наконец-то овладел ими. Чары были хороши тем, что сообщения появлялись перед глазами адресата, недоступные прочтению других. Чтобы ответить, достаточно было наложить на свое перо заклинание, а потом написать что-то на том ж месте, где появилось предыдущее послание. Ответ немедленно посылался тому, кто написал первое сообщение, где бы он ни находился, и это было очень удобно.

Гермиона схватилась за свое перо и, произнеся нужное заклинание, быстро написала:

«Большая и уже твердая, я полагаю?»

Сначала она устыдилась собственной вольности, но, увидев заинтересованное лицо Рона, расслабилась и продолжила путешествие по его ноге. Пальцами касаясь жесткой ткани брюк, она поднималась все выше и выше, пока наконец горячая мужская рука не остановила её, легко сжав стопу. Гермиона шумно вдохнула и снова огляделась по сторонам, не позволяя себе терять бдительности.

«Нравятся грязные игры? Вот уж не ожидал»

Гермиона лукаво улыбнулась и склонила голову, обнажая шею.

«Разве то белье тебе ни о чем не намекнуло?»

Она подняла на Рона томный взгляд, не веря своему счастью. Затевая все это, Гермиона даже не предполагала, что план по соблазнению сработает. Скорее всего, эту попытку она совершала ради самой себя, чтобы потом не чувствовать вины за бездействие. Но все в кой-то веки пошло не так, как предполагалось — это будоражило нервы и питало растущее возбуждение.

«То бельё?», — немного подумав, все же написал Малфой. Строчка исчезла с его пергамента, и в следующую секунду в умных глазах Грейнджер мелькнуло сомнение.

Драко не знал, чего он добивался. С одной стороны, стоило сейчас же прекратить эту попытку изнасилования со стороны Грейнджер, но с другой… Ох, как же все было сложно «с другой стороны»! Она не смотрела на него, но продолжала ласкать ногой до того момента, пока Малфой не перехватил её в опасной близости от той самой «большой проблемы». Он понимал, что если Грейнджер продолжит свои издевательства, то пути назад уже не будет. О, да! Драко Малфой прекрасно себя знал. Он бы никогда не упустил такой шанс.