Когда пыль оседает

— Мы плывем на контрабандистском корабле, — начинает Тирион, и тот догадывается, что к этому делу приложил руку сир Давос. — Ты был без сознания три дня, хотя теперь все уже знают, что именно ты убил Безумную Королеву. Не очень тонко, кстати, убил, оставив рядом свою золотую руку.

— Я хотел, чтобы все поняли, что это я.

— О, да, просто не ожидай, что теперь все полюбят тебя за это. Ты опоздал, чтобы спасти большинство из них.

Джейме слабо пытается засмеяться, и при движении правая сторона тела загорается от боли.

— Я не... — это правда, он сделал это не ради народной любви или уважения. Не для них. — Они не знали, что я убил Эйриса перед тем, как он решил сжечь город, и уж точно не полюбят меня за то, что я убил еще и его дочь.

— Тебя ищут Безупречные, желая отомстить. На самом деле ищут нас обоих, так что нам очень повезло, что друг сира Давоса вовремя оказался здесь, — Тирион затаил дыхание, чтобы продолжить с мрачным выражением лица. — А вот Север не хочет, чтобы тебя казнили, хотя и не указал причину, почему именно.

— Леди Санса? — спрашивает Джейме, чувствуя, что еще чуть-чуть и можно будет спросить о Бриенне.

— Королева Санса — поправляет его Тирион, и в голосе его звучит гордость. И Джейме почти смеется над этим, хотя может ясно слышать ее. Серсея и Мизинец действительно хорошо обучили девочку, но он надеется, что в ней по-прежнему сохранились некие моральные принципы ее отца. — Сейчас она направляется на юг, и мы обмениваемся воронами. Я сказал ей, что подозреваю в своем освобождении тебя, но слукавил, что не видел, кто именно открыл камеру. А еще сказал, что видел кровавые следы, и ты, скорее всего, был ранен во время обвала в подземелье или во время схватки с Дейенерис. Прости, я позволил себе взять твою одежду, мы найдем похожий на тебя труп, оденем в нее, благо, в городе полно трупов и, думаю, тот не будет возражать, если его лишат правой кисти. К тому времени, когда Санса прибудет в Королевскую гавань, будет невозможно различить твое это тело или не твое.

Джейме чувствует, как к горлу поднимается желчь. Тирион озвучил блестящий план, если только удастся осуществить его, но есть одна вещь, беспокоящая его сильней...

— Не позволяй Бриенне увидеть это.

Брат пристально смотрит на него, сузив глаза.

— Я думал, ты забыл о ней. Мне показалось, что тогда ты приехал на юг ради нашей милой сестрицы.

Джейме устало закрывает глаза. Он пытается не думать об этом, и уж совсем не собирается озвучивать истинные причины брату. Но Тирион либо сможет убедить всех, что Джейме мертв, либо потерпит неудачу, и тогда он действительно умрет. В любом случае, у него никак не будет возможности объяснить это Бриенне.

— Нет, я не забыл Бриенну, не смог, — почти шепотом признается он, и Тирион наклоняется вперед, чтобы услышать. — Я хочу, чтобы ты сказал ей: мне жаль было уходить от нее вот так вот и очень жаль своих слов, я… вообще о многом жалею. Оленна Тирелл была права, Серсея — это болезнь, и я не смог контролировать ее. Пытался, но не смог, — душа Джейме разрывалась еще тогда, находясь рядом с Бриенной, любя ее и ощущая ее особой частью своей души и сердца, всегда принадлежавшего Серсее. Бриенна заслуживала лучшего, чем ненавистный человек, который мог отдать ей лишь половину сердца. И он до сих пор продолжает слышать голос Серсеи в своем сознании, напоминавший ему, что никто не сможет полюбить его так, как она. Никто не сможет понять его так, как она. Потому что они всегда были частями целого. Это же самое, что и говорила ему в молодости, те же самые напоминания о том, что они всегда принадлежали друг другу. Кто еще будет любить его после всего, что он сделал, и всего, чем он стал?

— Пожалуйста, скажи Бриенне, что те недели в Винтерфелле с ней были самыми счастливыми, которые я помнил с детства, еще до того, как вступил в Королевскую гвардию. И что Серсея всегда была там же, в глубине моего сознания, как зуд в обрубке моей руки, который никогда не исчезнет, потому что нет руки, чтобы почесать ее, и поэтому я не мог избавиться от этого. Скажи Бриенне, что все, чему она должна верить обо мне, это то, что я любил ее, потому что действительно любил и люблю до сих пор, хотя и понимаю, что никогда не заслуживал ее. И прошу у нее прощения…

Когда он заканчивал, выражение лица Тириона стало совсем печальным.

— Тебе не следовало уезжать из Винтерфелла.

— Знаю. Я пытался.

Некоторое время между ними царит тишина, пока Джейме не начинает чувствовать, как глаза его снова закрываются.

— Что теперь будет? — почти бессвязно спрашивает он.

— Теперь ты будешь выздоравливать на этом корабле, пока он направляется в Пентос, а я возвращусь в Королевскую гавань, чтобы дождаться Старков и постараться не попасть в лапы Безупречных. Я принес тебе мешок золота и одежду, все, что смог найти за такое короткое время, но, надеюсь, пока тебе должно хватить, — Джейме с благодарностью думает, что брат всегда был предусмотрительным. — А завтра или послезавтра мы найдем твое тело, и, надеюсь, Цареубийце Джейме Ланнистеру, убийце короля и королевы, наконец-то придет конец.

Тот фыркает.

— Как раз то, что мне было нужно, еще одно прозвище…

Тирион встает со стула и кладет руку на плечо Джейме, слегка сжимая его.

— Надеюсь, когда-нибудь увидимся, брат.

— Надеюсь. Береги себя, Тирион. Мы уже слишком много раз прощались, — он кладет руку на ладошку Тириона и тоже сжимает ее в ответ. — Прощай. Удачи тебе!

— И тебе, Джейме. Тоже береги себя.

Джейме закрывает глаза, чтобы не пришлось видеть, как брат выходит в дверь, и позволяет легкому покачиванию волн усыпить себя.