Несколько слов о крышах и звездах

Влад откровенно рассмеялся, заметив, как на гладком лбу подруги обозначилась тонкая морщинка. Брови ее сдвинулись, и она фыркнула, как рассерженная кошка.

— Погодите, граф Дракула, а что вы скажете про это? —

"Я стоила свой замок много лет.

Я возводила стены и бойницы.

День уходил в закат, и ночь сменял рассвет,

И вырастали новые гробницы

Не зная устали..."

— Красиво, — одобрительно заметил тот. — Красиво. И все же особого впечатления не производит. Мина, дражайшая моя Мина, неужели ты и вправду полагаешь, что написать сонет так же просто, как выпить рюмку абсента? Хотя, впрочем, умение пить абсент — это тоже в некотором роде искусство. Куда же ты, Мина? Прошу, останься!

Прежде чем она выпуталась из покрывала, кляня на чем свет стоит "эти дурацкие тряпки", Влад схватил ее в охапку и прижал к себе.

— Не выйдет из вас, миссис Харкер, Вероники Франко, что тут поделать. Я, кстати, говорил тебе, что был знаком с ней? Потрясающая женщина! Невероятно талантливая, умная, и ровно настолько же сумасшедшая. Но оттого, что тебе никогда не быть великой поэтессой, я не стану меньше любить тебя. Пиши все, что захочешь, хоть перебранку Виорики с Михаем, поверь, я переживу — сильное слово, не правда ли? — и это, но только оставайся такой, какая ты есть. Ибо другой я тебя и не представляю, моя Мина.

Та перестала, наконец, сопротивляться, и лукаво усмехнулась.

— Знаешь, о чем я иногда думаю? — тихо спросила она. — Помнишь, ты как-то спросил меня, почему я так часто смотрю на звезды? Так вот, мне хотелось бы отыскать тот уголок неба, в котором записано, что мы с тобой были обречены на... друг друга. Я столько книг перебрала, столько древних томов и старинных карт, но нигде не нашла ответа. И еще один вопрос меня волнует порой — как? Как получается, что человек, с которым ты был едва знаком, или, что еще более немыслимо, о существовании которого ты не имел ни малейшего представления, в одночасье вдруг становится частью тебя самого? Проникает в кровь, овладевает всем существом и вот он уже неотделим от тебя, как воды рек, впадающих в океан. Жизнь наполняется смыслом только в его присутствии, и ты становишься похож на курильщика опиума, который настолько пристрастился к зелью, что не может и дня без него...

Влад задумчиво перебирал ее спутанные локоны, немного помолчал и совершенно серьезно заметил:

— Боюсь, ты никогда не сможешь найти ответы на свои вопросы. Веками люди бьются над их разгадкой, но никому из них не удалось приблизиться к ним даже на йоту.

Он приподнял ее голову и заглянул в темные глаза:

— А я и знать не хочу. Говорят же, "многие знания — многие печали". Мне достаточно того, что сейчас, именно в эту минуту, ты рядом, и все остальное уже не имеет никакого значения. И, поверь, я сделаю все, чтобы так было и впредь.

Однако, через мгновение, заметив выражение ее лица, сокрушенно протянул:

— О, нет, только не это! Опять?!

Теперь наступил черед Мины расхохотаться:

— Влад, ну же, позволь мне! Только еще один раз, и я не буду тебе надоедать... какое-то время.

Получив утвердительный кивок, она подняла взгляд, и, всматриваясь через провал в крыше в усеянное звездами небо, тихо прочла:

— "Старинный, древний фолиант,

В себе таящий тонны смысла,

Веков ушедших радиант,

Где на полях одни лишь числа,

Где неба звездного черты

Подробной картой обозначив,

Все смелые свои мечты

Гевелий Ян переиначил

Неторопливо вновь листаю,

С надеждой, в поисках ответа..."

Она замолчала.

— Что? Тоже не идет?

Мина удрученно покачала головой.

— Надо будет тебе столичного поэта выписать. На один ужин. Глядишь, и закончишь все стихи, что обрываются на полуслове, — участливо произнес граф и поправил съехавшее на пол покрывало.

— А еще закажи книги. Старые и редкие. Я очень хочу знать, как жили люди в то время, когда твоя история только начиналась. И потом, вдруг я все-таки найду в них ответы на те вопросы, что мне спать спокойно не дают.

Влад изумленно приподнял брови — ее детская непосредственность порой приводила его в замешательство. Временами казалось, что эта юная женщина, возвращенная ему после стольких пустых дней, старше его на несколько столетий; а иногда, наоборот, производила впечатление эфемера, сию секунду попавшего в мир из каких-то неведомых сфер. Мина с улыбкой ожидала ответа, а он все так же пристально изучал ее лицо, самое дорогое и самое родное в мире. Лицо вечной возлюбленной. И почему-то, он и сам не мог бы объяснить почему, впервые за много лет, мысленно произнес слова благодарности. Кому-то. Может быть, незримым силам, присутствие которых он всегда ощущал, может быть, изрядно исковеркавшей его судьбе, а может быть и... Богу.

Очнувшись от своих странных размышлений, он только и мог сделать, что махнуть рукой:

— Ба! Вот вернемся в замок, будут тебе книги. Фолианты и эльзевиры. И даже альдины. К тому же, вся библиотека в твоем распоряжении, читай — там на обе наши бесконечные жизни хватит.

Затем потянулся к Мине и, аккуратно слизнув с ее щеки капельку крови, нежно поцеловал в уголок смеющегося рта.

Сквозь рухнувшую крышу и впрямь ярко светили звезды.