Забытые острова. Аннушка.

За окном сверкануло, и тут же громыхнуло так, что кое-кто из впечатлительных дам с визгом присел. А из рации донеслось:

- …в порядке. Конец связи.

Знаю я, как у нее в порядке. Сидит, поди, сейчас под какой-нибудь елкой, урчит желудком и зубами клацает. Кстати, поесть бы всем не мешало, но придется ждать прекращения шторма. Ничего, потерпим, не каждый день такая фигня случается. А на будущее надо в каждом доме сделать заначку – сухпай из расчета на сутки для каждого из живущих в доме людей.

Я вздохнула, убрала рацию и опустилась на свой спальник, который чья-то добрая душа закинула в дом. Сегодня буду ночевать здесь, надоели палатки. С основным разберусь, закажу людям хоть раскладушки, что ли. Или надувные матрасы. А потом, может, и до нормальных кроватей доживем.

Новенькая девочка стояла чуть поодаль, дисциплинированно ждала, поглядывая в окна на разбушевавшуюся снаружи стихию. Все-таки, дом – это здорово! Дует, воет, мочит, носит – но это там, снаружи. А внутри сухо, тепло и даже комфортно. Я перехватила взгляд новенькой, мотнула головой, приглашая подойти и хлопнула ладонью по спальнику рядом с собой. Она не стала чиниться, и тут же уселась в такой же позе, что и я, опершись спиной о стену.

- Кто ты, прелестное дитя? Как тебя зовут?

Девочка и впрямь была более, чем симпатична. А выглядела примерно ровесницей Лерки. На мой вопрос она фыркнула, потом смутилась – видимо, кто я такая, ей уже объяснили.

- Меня зовут Линь. Фам Линь, - сказала она. Что примечательно, сказала по-русски. С чудовищным акцентом, сбиваясь, но все-таки!

На всякий случай я уточнила:

- Линь это…

- Это имя, Фам – фамилия. У нас, во Вьетнаме так полагается, фамилию называют вперед имени.

Вот и разгадка. Во Вьетнаме, я слышала, многие говорят по-русски.

- Ты давно здесь, на острове?

- Три дня. Я попала сюда вместе с братом.

Ага! То есть, это еще какая-то, третья точка выброса людей! Тогда ждать надо не шесть человек, а девять! Это хорошая новость. Почему я так решила? Так Смотрящие все делают строго по шаблону. Если они две пары близких людей высадили вместе, почему третью должны были разбить? Но при этом правило «три человека на одной территории» соблюдается, сколько я видела, неукоснительно.

- Вы разобрались, что с вами произошло?

- Большей частью. А потом та женщина, которая меня привезла сюда, рассказала остальное.

- Понятно.

Я помолчала, собираясь с мыслями.

- А в каком месте вас забросили?

- В горах. Там есть небольшая долинка, вот там мы и оказались.

- Так вы с братом умеете по горам лазать?

- А зачем? Там проход есть. Узенький, конечно, но человек пройдет легко, даже с грузом. И квадроцикл проедет.

- Очень интересно. А что ж вы там не остались?

- Да мы хотели. Там посередине даже стоит небольшой домик. Но подойти к нему нельзя. Его охраняет какой-то здоровенный зверь. Я такого никогда не видела.

- Тигр? Ну, такого мы уже убивали. Не страшно.

- Нет, тигра я бы узнала. Там что-то еще больше. Не то медведь, не то еще что. Бегает очень быстро. И прыгает сразу метров на десять. Мы его издалека заметили, и то еле убежали. Через проход ему не пройти, большой слишком, только этим и спаслись. Страшный зверь, очень страшный.

Опс! Подарочек от Смотрящих!

То есть, с нашим оружием мы можем этого зверя из прохода пристрелить и спокойно домик разведать. Наверняка там есть что-нибудь ценное. Да и долинку стоит обследовать. Мало ли, вдруг на самом деле кто-нибудь на нас нападет, так можно будет людей туда увести и оттуда партизанить. Это просто праздник какой-то! Снегурка, кстати, скорее всего, как раз это и сделала. И сейчас с Лининым братом сидит в долине, в хорошем домике, под крышей. Можно расслабиться.

- Спасибо, Линь. Отдыхай.

Девочка встала.

- Госпожа Анна…

- Да? – подняла я голову.

- Могу я попросить вас не называть меня ребенком?

Вот удивила, так удивила. Больше, чем домиком в долине.

- А сколько тебе лет?

Я все же догадалась не спросить «почему».

- Двадцать четыре.

Я улыбнулась.

- Хорошо, ребенком я тебя называть не буду.

Н-да, маленькая собачка… а ведь по виду и не скажешь. Хотя, может, при дневном свете, да если как следует присмотреться… А так – невысокая, худенькая, груди почти нет, лицо, можно сказать, детское, а на поверку – моя ровесница!

Ненастье затягивалось. Народ притих, заскучал. Люди прекращали пытаться что-нибудь рассмотреть за окном, усаживались на пол вдоль стен, замолкали. Связаться с Пьером сегодня уже не получится. Еда, наверное, давно остыла. Но она сейчас и недоступна, котлы стоят в предбаннике больнички. Ну что ж, хотя бы врачи и больные сегодня сыты. Остальные, конечно, тоже поедят, но только тогда, когда кончится дождь. А у меня приближается сеанс поставки. Плиту мы уложили в одну из мазанок. До нее недалеко, но в такой ливень даже пять метров – это уже слишком много. Ждать, надеяться, что природа утихнет, некогда. Осталось каких-то четверть часа. Как раз добежать, отжаться и начать работу. Интересно, где сейчас сложено мое барахлишко? Хотелось бы после всего переодеться в сухое. Впрочем, чего рефлексировать? Поднялась, подхватила костыль, подумала, что надо бы заказать хоть с полдюжины непромокаемых плащей, как у моряков. Отбилась от сопровождающих: тут всего-то метров двадцать, неужто не дойду? А люди зазря вымокнут. В общем, я собралась и приоткрыла дверь.

Едва между дверью и косяком образовался небольшой зазор, как ветер вырвал ручку у меня из рук и со всей дури грохнул дверью о стену дома. Набежали люди, ухватили непослушную хрень, в шесть рук пересилили бурю, закрыли. И вернули на место, задвинув засов. А я сделала два шага и тут же поняла, что в такую погоду прямохождение – это не для меня. Ну а что – все равно сейчас никто меня не видит. Я встала на четыре кости и, не забывая подтаскивать следом костыль, мерным шагом на раз-два-три-четыре потащилась вперед, а ветер дул мне в… в брюки, скажем так.

Таким макаром четверти часа едва-едва хватило, чтобы добраться до места. К счастью, дверь была с подветренной стороны, и я смогла запереться внутрь и запереть за собой вход. В домике было темно, оконные проемы заранее закрыли ставнями. Я включила принесенный с собой фонарик. Подумала отжать одежду, и не стала: все равно сейчас выходить обратно. Да и времени на это уже не осталось. Принялась тыкать менюшки, выбирая плановый заказ. Сегодня в плане барахла было не слишком много, примерно половина веса. А вес-то набрался уже немалый, сорок три килограмма с хвостом на раз. Но и сарайка эта нам здорово подсобила. Той же крупы, считай, на месяц хватит. Значит, этот вес можно другим занять. Например, пулеметом.

Я помню, как наши Экспериментаторы одно, другое запретили. Но кто ж его знает? За спрос денег ведь не берут. Млин, я ведь пулеметов-то никаких не знаю, кроме, разве что, «Максима». Из него в старом фильме про Чапаева моя тезка лихо так стреляла по белякам. А я чем хуже? Будет у меня еще один титул.

Я усмехнулась, представив себя в кожанке, с маузером и в пулеметных лентах крест-накрест через плечо. Впрочем, пока я мечтаю, время-то идет! И я начала искать: оружие, нарезное оружие, автоматическое оружие… вот! Пулеметы! А рядом еще какие-то пистолеты-пулеметы. И что выбирать? Лерку бы сюда, но я не садистка, ее под ливнем не погоню. Да и вес у нее воробьиный, сдует в момент. Пойдем по порядку: пулеметы. Ух ты, сколько тут всяких! А вот и «Максимка». Ну что, попробовать? Я приготовилась давануть строчку, и тут экран моего терминала сверкнул красным, даже гуднул недовольно и написал:

В данный момент эта позиция недоступна.

Я поморщилась от досады, пошла за пистолетами-пулеметами. А там такая же фигня. Я стала возвращаться по менюшке назад и мне доходчиво объяснили, что мне нельзя ни автоматическое оружие, ни нарезное, ни огнестрельное оружие вообще. Охренеть! Раньше хотя бы давали гладкоствол, а сейчас вообще все зарезали! Опять какой-то эксперимент решили сделать? И ведь нет, чтобы сразу обрезать тему, сперва поманили, почти что дали, а потом конфетку раз – и забрали. Гады!

С горя я взяла пару непромокаемых зюйдвесток, добила заказ полутораспальными надувными матрасами и пошла отходить на пять метров, как полагается по инструкции. Из-за угла выползла, а ветер такой, что уже и ползти не дает! Я кое-как, почти что перекатом, от дома удалилась и поняла, что пока буря не стихнет, я к своему спальнику не попаду.

Дождалась, пока не сверканет. Специально отвернулась, чтобы не слепило. И во вспышке, к изумлению своему, увидела корабль. Меньше того контейнеровоза, что подарил нам несколько десятков бутылок элитной кислятины, но тоже немаленький. Что-то вроде старинного парусника. Далеко от берега, не меньше километра. Вспышка длилась буквально доли секунды, но я успела рассмотреть несколько деталей: у корабля три мачты, но они все обломаны, над палубой торчат лишь жалкие огрызки. Ни одного паруса. А ветер-то дует как раз в нашу сторону. И если у корабля нет хоть какого-то мотора, его очень скоро выбросит на берег прямо у нашего поселка. Или где-то неподалеку. Помешать этому я не могу. Остается только подобрать людей, если кто-нибудь останется в живых. Но мне-то с моей ногой сейчас к берегу не добраться, даже к дому не дойти. Хотя… нафига мне ходить, есть же рация!

Я развернулась, уползла обратно к плите поставки. Укрылась за стенами от бури, мимоходом отметив, что в доме шторм ощущался куда как слабее. До планового кораблекрушения оставалось с полчаса, так что я сперва разделась и отжалась, а потом, удобно устроившись на новеньком матрасе, достала рацию.

- Михалыч, ответь Анне!

- Говори, Аннушка.

Старый егерь отозвался почти мгновенно.

- Как там у вас в сарае?

- Прекрасно! Один только минус – нет окон.

- Что, темно слишком?

- Да нет, нашлись подходящие светильники. Светодиодные, на аккумуляторах. Так что все в поряде.

- Это хорошо.

- Ну ладно, Аннушка, поболтали о приятном, теперь рассказывай, что там у тебя.

- Откуда ты…

- Да ты ж последнее время без дела и слова не скажешь. Ну, говори уже.

- Тут, Михалыч, вот какое дело: если мне глаза не врут, то скоро к нам на берег выкинет какой-то кораблик. Надо бы добровольцев набрать, да проверить – нет ли там живых. Нам люди лишними не будут, а так даже если после крушения останется кто живой, до утра может не дотянуть.

- Понял.

Голос деда посерьезнел.

- Сделаем.

- Как случится, я тебе маякну. Надеюсь, мне из окошка будет видно.

- Договорились. Конец связи.

Потом я поставила в известность людей в доме, предупредила Сару, чтобы была готова, Дзетте с Борюсиком отдельно сообщила и, кажется, нарушила у них интим. Вот ведь люди! Тут светопреставление, кораблекрушение, а эти двое заперлись в свой дом и банально трахаются. Правда, порывы ветра заглушают порывы их страсти, и это благо для общества. В конце концов, здесь у нас почти три десятка здоровых людей обоего полу, и подавляющее большинство из них совсем не против такого времяпрепровождения. Но пока что их сдерживают мораль и приличия, а такой акустический фон подтачивает эту мораль весьма эффективно. Вот еще одна проблема: дефицит женского полу. Где-то срочно нужно полдюжины девок для сглаживания ситуации. Надо бы и в самом деле, заводить лодку, какая пооптимальней, и начать объезжать окрестности в поисках народа. Заодно и карты рисовать, названия местам давать… Кстати, мы уже сколько времени здесь живем, капитально обустраиваемся, а остров никак не назван. Непорядок. Впрочем, я знаю, что с этим делать. Заодно и народ развлечется. Но это – завтра. А сейчас…