Человек-Акромантул

Брррр! Кошмарное зрелище. Да он их еще и гладит и воркует с ними о чем-то! Ужас! Мама! Мамочка Вальпурга!

— Мы больше не будем, клянемся, чем хочешь! — заверещал вслед удаляющейся снейповой спине Блэк. — Вернись, пожалуйста! Прости на-а-а-ас!

Снейп медленно повернулся. На голове у него сидел какой-то мелкий паученыш, радостно размахивавший волосатыми суставчатыми ножками.

— Ты ведь понимаешь, Блэк, что отвечать за все теперь будешь ты, не так ли? — ласково спросил он, жутко ухмыляясь. Сириуса прямо колотило от этой улыбочки с черными мохнатыми хелицерами на лице, которые непрестанно шевелились.

— Да, да! Я... я не пущу больше их на улицу, и к Ремусу мы не пойдем. Уже было несколько раз — вот-вот и случилось бы... но теперь все, больше никогда! Клянусь тебе здоровьем матери! — частил он.

— Ну что ж, я рад, что ты хотя бы перед лицом смерти понял, что уважаешь свою мать, хоть всячески и отрицаешь это, позоря ее имя перед всей школой, — задумчиво пробормотал Снейп, покачиваясь на пятках и словно размышляя, поверить ему или нет. — Раз так, то под твою ответственность. И большая просьба — не доставать меня. А то знаешь, у меня в последнее время с психикой и нервами что-то не очень хорошо, прошлогодние стрессы должно быть... — туманно сказал он, пристально глядя Сириусу прямо в глаза своими бездонными антрацитовыми омутами. Или черными агатовыми туннелями. Блэк так и не определился, потому что было очень страшно, и он по большей части старательно смотрел вниз, на траву.

Сверкнули синие лучи заклинаний, и разрезанная Тепловым заклятьем паутина толстыми клейкими канатами упала на землю. Только Люпин остался на месте — если бы его Снейп освободил, он тотчас накинулся бы на превращенных обратно в людей дружков.

— Валите быстрее, идиоты, — бросил Снейп. — Я отпущу вашего мохнатого товарища через полчаса, надеюсь, этого времени хватит, чтобы добежать до опушки. Ждите его там, вам еще обратно на свое место этот блохастый коврик нужно загнать. Все поняли? И не вздумайте оставить его бегать по окрестностям — хуже будет.

Он свистнул и пауки, черным шевелящимся ковром покрывавшие все вокруг, расступились, образовав коридор в ярд шириной. Несчастные любители подышать свежим ночным воздухом, опасаясь невзначай наступить на какого-нибудь паучка, на цыпочках помчались прочь от страшной поляны. Оборотень смиренно висел в паутине, грустно глядя желтыми, как рыбий жир, глазами на стоящего рядом Северуса.

— Что, фигово тебе? — посочувствовал ему Снейп. — А сам виноват! Надо было сидеть в теплой уютной Визжащей Хижине и не поддаваться на коварные уговоры придурков! Потому что если случится что-то непоправимое, виноват во всем будешь ты и только ты, а не эти чистокровные богатеи. Тебе оно надо, слизняк ты мохнатый?

Люпин заскулил жалобно, как щеночек и понурился.

— Пора становиться мужиком и отвечать за свои поступки, — назидательно поучал Снейп. — Учись уже говорить «нет», даже самым близким и любимым друзьям, иначе так всю жизнь на тебе и будут ездить, а ты ведь все-таки оборотень, а не какой-нибудь там ишак или верблюд!

Ликантроп тявкнул и преданно посмотрел человеку-акромантулу в глаза. И повилял хвостиком.

— М-да... — протянул скептически Снейп. — Ну и болван... Ладно, беги уже за своими приятелями, пора...

* * *

С некоторых пор в Хогвартсе царили тишь да гладь. Все ходили удивленные и шептались, что же могло стать причиной того, что самые заядлые хулиганы и возмутители спокойствия ведут себя словно тихие земляные мышки.

Они перестали задирать Снейпа и вообще всех вокруг, на уроках сидели молча, не выкидывая своих привычных дурацких трюков вроде подкидывания навозных бомб в котел с готовым зельем или сворованного и выданного за свое эссе.

МакГонагалл была прямо счастлива и постоянно хвасталась остепенившимися и осознавшими все дорогими мальчиками, щедро накидывая им баллов на своих уроках. Эванс все более благосклонно поглядывала на исправившегося, и даже причесанного Поттера, коль скоро Снейп на нее внимания вообще не обращал.

А Филч с удовольствием вышвырнул опротивевшую ему стремянку в Черное озеро. По слухам, она очень понравилась русалидам — они на ней сидели по вечерам, болтали и вязали из водорослей коврики.

The End