Ревик

— Да, знаешь, — раздражённо сказал он. — Это не так уж сложно, Рей.

Но Рейвен покачала головой, и её губы плотно поджались от злости.

Дигойз вздохнул, затем открыл свой свет.

Он сделал это осторожно, скрывая содержание разговора с видящей подальше от света его девушки.

Но он позволил Рейвен сканировать его, по крайней мере, в плане его реакций на женщину.

Когда Рейвен через несколько минут наконец-то отключилась от его света, он сделался как никогда твёрдым, полностью удлинился, и сердце гулко стучало в груди. Боль застала его врасплох, когда он вновь ощутил привкус света женщины, пока Рейвен изучала его.

Он ощутил, как злость Рейвен усилилась, когда он взглянул на неё.

Она лежала, хмуро глядя на него, и её чёрные волосы разметались вокруг её овального лица.

— Довольна? — рыкнул он на неё.

— Тебе понравилось, какой она была открытой? — она скрестила руки на груди, глядя на него, и её голос звучал отрывисто. — Вот в чём дело? Тебе понравилось чувствовать её свет?

Дигойз покачал головой, но не в знак отрицания.

— Мне это начинает надоедать, Рей.

— Твой член говорит об обратном, — сказала она, выразительно посмотрев вниз.

Вопреки её словам, её вопросам, тону её голоса, он теперь слышал нечто вроде понимания. Он чувствовал, как она обдумывает то, что он ей показал, осмысливает то, что рябью прокатывалось по его свету.

— Просто признайся, Дигз, — сказала она. — Ты хотел её свет. Тебе нравится открытый свет, уязвимость, которую она тебе показала.

— И что? — раздражённо переспросил он.

— Так почему ты не просишь меня об этом? — спросила она.

Он издал тихий смешок, хотя и не собирался.

Она с силой шлёпнула его по груди, и он снова усмехнулся.

— У тебя много талантов, Рей, — сказал он ей. — Но уязвимости среди них нет.

— Ты думаешь, что я не могу быть уязвимой? — спросила она, и в её голосе прозвучала нотка боли.

Он слыша там боль, но чувствовал в её словах манипуляцию и потому не особо был тронут. Словно почувствовав это в нём, она заговорила резче, и на сей раз он слышал злость, настоящую злость вместе с более деликатной эмоцией, которую он не совсем мог опознать.

— Я говорила, чего хочу от тебя, — сказала она. — Почему бы нам не попробовать сейчас? Раз ты явно в настроении для такого?

Он издал очередной смешок, полный неверия.

— Ты хочешь, чтобы я попытался оплодотворить тебя, пока Териан насилует людей у нас на глазах?

— А почему нет? — парировала она. — Не то чтобы тебе есть дело до него. Он наверняка будет взбешён, что ты оставил его в стороне. Так? — она сердито сдула чёлку со лба, пробормотав: — Вы ж вообще ничего не делаете друг без друга.

Териан глянул через плечо, вспотев от натуги.

Теперь он заставил девушку сосать другой член, но она выглядела абсолютно расслабленной, и её тело плавно двигалось в ритме с Терианом.

— Не обращайте на меня внимания, — сказал Териан, подмигнув. — Считайте это социологическим экспериментом.

Дигойз почувствовал, как его челюсти снова напряглись.

Бл*дский Терри.

Да оба они, на самом деле. Они оба выжили из своего gaos d’ jurekil’a ума. Он даже сомневался, что здесь так сильно повлияли наркотики.

Он собирался ответить, но тут свет Рейвен открылся сильнее, достаточно, чтобы застать его врасплох. Боль, которую он чувствовал от разговора с женщиной у бассейна, внезапно ухудшилась до такой степени, что почти сбивала его с толку, заставляла путать видящую, с которой он познакомился сегодня днем, с той, что сейчас лежала под ним.

Он осознал, что Рейвен ещё сильнее путает его, нарочно напитывая свой свет отголосками той видящей с зелёными глазами.

Он издал низкий стон, когда она открылась ещё сильнее, влила ещё больше света той другой видящей, а потом она сдерживала его, старалась не дать полностью потерять контроль.

Сумев снова сосредоточиться на ней, он увидел на губах Рейвен улыбку.

— Ах, — мягко произнесла она. — Да. Теперь я понимаю. Теперь я многое понимаю, Дигойз, любовь моя.

— Иди нахер, — отрывисто сказал он. — Это не лучшая идея, Рей…

— Почему? — переспросила она. — Ты не хочешь от меня ребёнка? Я думала, ты хочешь детей. Я припоминаю, что мысль о том, чтобы стать отцом, не раз заводила тебя.

Он покачал головой.

— Дело не в этом.

— Тогда в чём? Я думала, Галейт одобрил идею нашего потомства?

— Так и есть.

Дигойз силился привести мысли в порядок, внезапно запутавшись.

Он не мог придумать хорошую причину для отказа, за исключением абсолютной нелепости того, чтобы делать это перед Терианом и его новыми игрушками для траха, пока они оба под кайфом от импортного кокаина и тайского героина.

Но он не мог придумать логичную причину, учитывая все обстоятельства.

Нельзя сказать, что они не устраивали такие сессии несколько десятков раз. И всё же что-то в нём бунтовало при мысли о том, чтобы сейчас сделать с Рейвен нечто столь интимное, и неважно, был Териан в комнате с ними или нет.

Дигойз осознал, что вспоминает слова зеленоглазой видящей у бассейна, пытается осмыслить их, понять, как это вообще сочетается с тем, что он делал в данный момент. Похоже, прошло так много времени с тех пор, как он настолько задумывался о своих действиях в данной сфере.

Он уже давно знал, что не хочет обзаводиться супругой.

Но он был не прочь иметь детей.

Как и сказала Рейвен, временами он даже думал, что ему понравится быть отцом.

Галейт придавал этому большое значение, особенно учитывая то, что они могли дать ребенку-видящему благодаря обширным ресурсам и влиянию Организации.

Галейт никогда не давил на него и не заставлял искать какого-то спутника жизни, хотя сам Галейт предпочёл жениться и хранил верность своей человеческой жене… точнее, жёнам, поскольку за годы две из них уже состарились и умерли.

С другой стороны, Галейт ясно дал понять, что хочет, чтобы его старшие офицеры обзавелись детьми, и желательно, чтобы у каждого был не один ребёнок.

Дигойз уже решил, что попытается исполнить свой долг в этом отношении, по крайней мере, когда подвернётся подходящий момент. Он годами думал, что попросту слишком молод, чтобы быть фертильным, но несколько месяцев назад Галейт заверил его, что Организация наверняка компенсировала влияние его молодости, и с их воздействием он сможет зачать ребёнка раньше, чем смог бы сделать это сам по себе.

После того разговора Дигойз решил, что сделает это.

Он даже подумал, что может сделать это с Рейвен, ещё до того, как она попросила его об этом. Он подумал, что может даже сделать это в ближайшем будущем…

— Реви', — Рейвен ласкала его лицо, сильнее открывая свой свет, обхватывая его ногами. — Ну же, детка, — уговаривала она, скользя своим светом в него, целуя его лицо. — Ты хочешь этого. Я это чувствую. Ты хочешь этого.

Это так. Он правда хотел этого.

Он мог твердить себе, что им манипулируют, что это же Рейвен, что она играет с ним, играет с его желанием к той другой видящей, пользуясь возможностью надавить на него, чтобы он завёл с ней детей.

Он знал это, но не мог заставить себя переживать по этому поводу.

Он чувствовал, как свет Рейвен открывается для него, ощущал то мягкое, более уязвимое сердце её aleimi с достаточной интенсивностью, чтобы его реакцией была лишь боль, даже если не считать тех проблесков, что он ощущал от другой видящей.

Он хотел впустить это. Он хотел впустить их обеих так, как ничего не позволял себе хотеть за последние годы.

Даже десятилетия.

— Бл*дь, — он издал тихий хрип, чувствуя, как его контроль над своим светом ускользает. Рейвен проникла глубже в него, сильнее открывая его, и он издал сиплый крик. — Рей… пожалуйста.

— Расслабься, любовничек, — теперь она тихо говорила с ним, и её слова были напитаны светом. Он чувствовал, как она притягивает его, нежно приоткрывает его свет. — Расслабься. Доверься мне, Дигз. Доверься мне, пожалуйста. Теперь я понимаю. Я знаю, чего ты хочешь.

Он уже пригвождал её к постели.

Она позволила ему. Она позволила своему телу смягчиться под ним, зная, что он отреагирует на это вместе с мягкостью её света. Она знала, как притягивать его свет; это главная причина, по которой он до сих пор не вышвырнул её из своей постели и терпел её безумное дерьмо в духе взорванных машин и угроз пристрелить его, когда он не делал то, чего она хотела.

Теперь она притягивала его свет деликатнее обычного, дёргала его стены и защиты.

Серебристый свет Шулеров убрался с дороги, помогая ему больше открыться.

Он отпустил всё, даже то, кем он был и считал себя.

Выбросив осторожность на ветер, он сильнее открыл свой свет, испытывая головокружение, почти тошноту от желания. Он даже не знал, чего он хотел.

Он знал, что хотел не Рейвен как таковую.

Он даже не знал, хотел ли он детей.

Потерявшись в ощущениях и свете, они вдвоём начали двигаться вместе. Ещё через несколько минут он перестал осознавать комнату вокруг. К тому моменту он уже не видел яркие бирюзовые глаза Рейвен, смотрящие на него.

Вместо этого глаза, которые он видел под собой, слегка светились в тусклом освещении гостиничного номера и выглядели зелёными. Не такими, как у женщины возле бассейна, а более мягкого нефритового оттенка, который как будто ударил его в центр груди.

Он тихо вскрикнул, открывшись тому, что чувствовал там.

Он гадал, может, Рейвен играет с ним — с этим светом, с его сознанием.

Он гадал, может, та другая видящая играет с ним — женщина, которую он встретил сегодня ранее. При этой мысли его накрыл страх, мимолетная паника, что он мог открыть слишком много себя, что она может оказаться ассасином или каким-то шпионом… но всё это также не казалось правдивым.

Он сомневался, что она подошла к нему только ради информации, хотя она явно могла собирать сведения о нём. Она могла врать об остальном, симулировать интерес к нему, сострадание. Всё это могло быть бл*дской ловушкой, где она служила наживкой. В её свете не было маркеров разведчика, но может, именно поэтому они её использовали.

Может, они изучали его, изучали его свет, знали, на что он реагирует — точно так же, как Терри знал про замужнюю человечку, а Рейвен знала про его отношение к детям.

Может, мишенью был вовсе не он.

Может, они хотели Галейта.

Или, что более вероятно, может, они нацелились на те сети торговцев живым товаром в Азии, как и Организация. Может, они пытались выманить его и его людей, заманить в какую-то ловушку — может, для Семерки, или Адипана, или обоих.

Ему было уже почти всё равно.

Он не мог осмыслить, кто она, или кто он, только не в этом приливе света. Всё на земле казалось тривиальным, случайным, как беглый момент времени. Всё, что он говорил себе о своей работе, её важности, сложности его жизни, всё внезапно показалось странно мелочным и маленьким, словно он дрейфовал на месте, выжидая, когда наконец-то начнётся его настоящая жизнь.