Судьба для Времени…

Глава 7

Утро субботы выдалось по-настоящему весенним. Конец марта принес яркое солнце и тепло. Накинув куртку Павла, я вышла на улицу и потянулась. Морзу не нужно было отдельного приглашения, он уже сидел у ног, поглядывая то на меня, то на лежащую рядом палку.

— Ну что? Ты прямо вовремя мой пуховик списал в утиль, хулиган. — Я бросила палку и залюбовалась видами вокруг.

— Доброе утро, Аллочка! — Петр Степанович помахал мне рукой, стоя у гостевого домика.

— Доброе утро, Петр Степанович! Как настроение? Помощь нужна? — от улыбки у меня чуть челюстной сустав не заклинило. Но спрятать свое довольное лицо не получалось.

— Все отлично, девочка. Помоги-ка мне чаю попить, а то одиночество одолело.

— С удовольствием! — Я быстрым шагом направилась к гостевому домику. — Надежда Ивановна нас с вами не расстреляет за нарушение режима?

— А мы скроем правду от нашего КГБ, — пошутил садовник. — Она уже с утра куда-то с Павликом умотала.

— Понятно. Тогда надо поторопиться, чтобы потом голодными прикинуться.

— Вот! Молодец! Наконец-то есть пополнение в моем партизанском отряде.

Пока мы пили чай с бутербродами, Петр Степанович поделился планом мероприятий по уходу за садом. Вернее, он рассказывал мне о тонкостях ухода, а я внимательно слушала. Как-то незаметно, впрочем, так всегда и бывает, разговор перешел в другое русло.

— Ивановна и я, мы ж давно знаем Володьку и его жену. Павлик на наших глазах родился и рос. Мы соседями были в Новосибирске. Потом Володя поднялся хорошо, сильный он мужик, умный. Тогда и уговорил нас переехать сюда. По сути, живем тут с Надюшей одни. Наши редко приезжают.

— А ваши близкие? — осторожно поинтересовалась я, делая глоток из чашки.

— А у нас, кроме Коноваровых, близких нет. Я после первой своей любви так и не женился, а Надюша больше меня жизнью битая, три выкидыша по вине ее мужа бывшего… непутевого. Но мы не в обиде, наши нам роднее всех, — подмигнул садовник и улыбнулся. Печально.

— Простите, что разворошила прошлое, — мне стало стыдно, что своими вопросами вызвала болезненные воспоминания доброго человека.

— Да перестань! Нам не на что обижаться. А вот почему ты не замужем? В твоем возрасте уже детей растят, а ты вон с Павликом за собакой по улицам гоняешься, — покачал он неодобрительно головой. Цыкнул.

— Не встретила еще свою вторую половину, — отшутилась я.

— Чем тебе Павлик не вторая половинка? Он у нас хороший, а придурь с возрастом уйдет. По себе знаю.

— Вы прямо сговорились с Надеждой Ивановной, — засмеялась я. — Вчера она мне Пашу сватала, а сегодня Вы! Придется задуматься.

— А ты и задумайся. Не тяни. — Собеседник явно не поддерживал мои шутки и настрой показывал серьезный.

— Договорились! Спасибо за завтрак. — Я поцеловала Петра Степановича в щеку и пошла к дому.

Павел с Надеждой Ивановной вернулись только к обеду.

— Алла! — голос Павла был нетерпеливым.

— Иду! — я сбежала по лестнице из холла второго этажа, где читала на диванчике «Графа Монте-Кристо». — Привет!

— Мы тут проехались по магазинам, надеюсь, тебе понравятся обновки. — Он бросил барсетку на столик вместе с ключами от машины. Сам он водил редко, но сегодня был тот самый случай.

— Не понравятся, — наотрез отказалась я.

— Ты же еще не видела ничего! — Он не замечал моего раздражения, проверяя свой мобильный на предмет звонков и сообщений.

— Я и смотреть не собираюсь. Павел, мы договаривались, что с твоей стороны не будет никаких покупок и подарков! — Мне осталось только ножкой топнуть, чтоб окончательно предстать в образе истерички.

— Ты когда злишься, еще сексуальнее, — он взглянул на мое разгневанное лицо и улыбнулся, чем вывел меня из себя окончательно.

— Да ну тебя! — обиделась я и отвернулась.

— Алла, это не мои подарки, а Надежды. Не обижай ее, она очень хотела сделать тебе приятное. — Павел подошел ко мне сзади и обнял. — Порадуй хорошего человека, ладно?

Его близость была такой желанной и нужной мне. Руки ощущались сильными и теплыми, голос слышался ласковым и нежным. Я вспомнила все, что мне рассказал Петр Степанович о Надежде Ивановне и ее жизни, наши ночные посиделки с ней за стаканом молока… И стало стыдно за свои мелодраматические выходки в духе сериалов про Золушек.

— Конечно. Прости, что выделывалась. — Я развернулась в его руках и посмотрела ему в глаза. За проведенное вместе время это было первое проявление чувственности с его стороны. Вероятно, он не вкладывал в него бóльшего значения, чем дружеская поддержка, но я находила в этом ответ на свои молитвы.

— Ничего страшного, — улыбнулся Павел и слегка коснулся губами моей щеки. — Ну все, беги к ней, а то мне достанется, что долго тебя не отпускал.

Место прикосновения его губ горело, и уходить совсем не хотелось. Я желала с ним всего. Может быть, разговоры последних дней разбередили и без того бушевавшие во мне страсти, а может, пришло время желать мужчину настолько сильно, что это болью отдавалось в каждой клеточке тела.

Меня еще никогда не баловали подарками так, как это сделала Надежда Ивановна! Она купила мне очень красивые вещи, особенно нижнее белье и сорочки. Прекрасные, невесомые, кружевные облака. А длинное черное платье сразу завладело моим вниманием, как и чудесный теплый костюм синего цвета в клеточку, из которого можно не вылезать сутками.

Мой восторг был беспредельным.

— Они прекрасны…

— Я рада, что тебе понравилось. Фух! Я так никогда не переживала. Даже Паше не показала ничего, чтобы он потом все на тебе увидел. Я же молодец? — с самым милым видом заговорщика спросила дарительница.

— Вы бесподобны и удивительны, Надежда Ивановна! Это все стоит кучу денег, но я не могу отказаться от такой красоты. — Не скрывая своей радости, я обняла ее и крепко прижала к себе.

— Да брось! Куда девать эти деньги? На тот свет не заберешь. А мне счастье видеть, как у тебя глазки горят. Ну иди, уноси все. Примерь.

— Давайте я у вас примерю? Ну хотя бы костюм и платье. Что скажете? — предложила я. Ну а с кем мне еще обсудить обновки? Покрутиться перед кем?

— Я только рада буду! Я ж думала, ты застесняешься.

— А чего мне вас стесняться? Вы меня за поеданием конфет ночью застукали, так что переодевание — это мелочи теперь, — засмеялась я.

Первым я примерила костюм. Приятный к телу, он очень выгодно подчеркивал темный цвет волос и делал глаза более выразительными.

— Сидит как влитой, Аллочка! — любовалась Надежда Ивановна и кивала одобрительно.

Платье смотрелось потрясающе. Ткань безупречно облегала тело, открывала спину до пояса, подчеркивала бедра и мягкими фалдами расходилась к ступням. Я собрала руками волосы на макушке и крутилась на цыпочках у зеркала, когда в комнату вошел Павел.

— Я… Стучал-стучал… — и осекся на полуслове. В его глазах вспыхнуло восхищение, которое я мечтала увидеть все эти дни. — Ты прекрасна!

— А ну выйди отсюда, нахал! Не видишь — девушка переодевается, — Надежда Ивановна быстро привела в чувство нас обоих, вытолкав Павла за дверь. — Стучать надо, когда девочки секретничают.

Мое разочарование длилось пару секунд, а потом я вспомнила выражение его лица, когда заговорила домоправительница, и рассмеялась. Надежда Ивановна смеялась вместе со мной до слез.

— Ой, уморилась прям! Ввалился он. А я еще говорила, что воспитанный. Платье он, конечно, увидел, но уверена, не рассмотрел до конца, — рассудительно сказала женщина.

— Наверняка он даже не успел понять, что произошло! — все еще смеялась я.

Проведя весь день за работой, Павел только вечером пригласил меня прогуляться по окрестностям. Рассказывал, как катался здесь на байке с друзьями, о доме в Новосибирске и о своих родителях. Впервые он говорил о своей семье. В каждом слове слышалось много любви и трепета. Он безусловно уважал отца и стремился стать достойным сыном. Мама виделась хрупкой, но сильной женщиной, которая во всем поддерживала мужа и никогда ему не перечила. Павел признался, что немало переживал в детстве из-за отсутствия братьев или сестер, но очень скоро успокоился. В конце концов, ему доставалась вся любовь и забота близких. Конечно же, он лукавил и хотел большую семью, но я не стала развивать эту тему, стараясь оберегать его от грустных мыслей.

Как обычно, он пожелал мне доброй ночи и ушел к себе. Я же не могла дождаться времени, когда смогу примерить всю красоту, которую мне привезла Надежда Ивановна.

Тонкая белая кружевная сорочка, коротенькая, на узких бретельках, покорила меня. Я засмотрелась на свое отражение в зеркале. Красиво. Волосы все еще были мокрыми после душа, и я распустила их темным каскадом по плечам. Контрастно. Снимать обновку не спешила. Хотела остаться в ней на ночь. Только сон никак не приходил. То и дело я ворочалась или вставала, натягивала на себя простыню и вновь откидывала в сторону.

Время близилось к часу ночи, когда я надумала что-нибудь съесть. Жор всегда нападал очень некстати. Конфет волшебным образом не осталось, потому что к выходным я не додумалась взять побольше. Придется пробираться на кухню. Не переживала, что буду поймана с поличным, — ведь обычно в это время весь дом погружался в сладкий сон. Много раз я бродила по коридорам ночами в надежде встретить Павла, но тщетно. Он не лукавил, сказав, что мы не найдем друг друга на этих просторах.

Не знаю, что двигает людьми, побуждая делать глупости, но я точно этому подвержена. Замечталась, представляя себя одинокой снежной королевой в ледяном замке. Не раздумывая, пошлепала почти в чем мать родила на кухню в дальнее крыло дома. Спустившись в гостиную, залюбовалась увиденным: лунный свет окрасил серебром большое пространство, отражаясь на глянцевой поверхности половой плитки, и казалось, что я ступаю по воде. Усмехнулась и закружилась, перебирая босыми ногами, но тут же вспомнила, что надо вести себя тише, и побрела дальше.

Кухня встретила привычным запахом сдобы и трав. Открыв холодильник, я зависла на пару минут, выбирая.

— Так вот кто ночами нарушает мой сон! — голос Павла пригвоздил меня к месту. Сказать, что я испугалась — промолчать. Вот так люди получают инфаркт. Точно.

— Ты с ума сошел! — скинув оцепенение, я гневно посмотрела на него. — Чуть не рехнулась с перепугу! Теперь заикой останусь!

— Прости, — засмеялся Павел и присел на край стола. — Не хотел тебя пугать… Хотя вру, хотел.

— Смешно ему! Какого черта тебе не спится? — не унималась я, доставая молоко из холодильника и снимая чашку с крючка над столешницей.

— А тебе? — На нем были только домашние штаны и шлепки.

— Жутко захотелось есть, — призналась я, наполняя стакан. — Не рассказывай Надежде Ивановне, а то меня будут на убой кормить к ночи.

— Клянусь молчать! — Павел прижал руку к груди.

— Будешь? — Я сделала несколько глотков и протянула кружку Павлу.

— Конечно. — Он сделал глоток и поставил ее на стол. — Хорошо, что молоко холодное, а то дополнительные пару минут любования твоим телом воспламенят меня, как факел.

Мы стояли близко друг к другу. В его взгляде плескалось возбуждение и отчетливое желание. Он осторожно провел ладонью по моей руке к шее, запустил пальцы в волосы, притянул ближе и поцеловал. А я подалась вперед и прижалась к нему всем телом, отвечая не менее страстно. Меня трясло, как в лихорадке, лицо горело. Видела, что он себя сдерживает. Отметила, как играют желваки на его скулах, дико блестят глаза, как рвано и прерывисто он дышит. А когда опустила взгляд, до меня наконец дошло, что стою перед ним в этой чертовой прозрачной сорочке, которая не оставляет места фантазии.