Наверху

— Явное отклонение по силе и высоте голоса, — отметил он в первую очередь. — Интонация довольно ощутимо понижается к концу каждого предложения, словно она устала, выдохлась и не может больше продолжать.Определенно, признак беспокойства. Хм, о напряжении также говорят форсирование некоторых звуков и частые спазмы в голосе...

Не мог он пропустить и другие особенности: некоторую прерывистость, нерешительность в подборе слов, тяжелое дыхание и другие. Первый вывод был однозначен — внутреннее психоэмоциональное состояние матери отличалось подавленностью, встревоженностью. Вывод второй уже не настораживал, а откровенно пугал. Женщина, по всей видимости, находилась под давлением, а по простому — «под чьим-то контролем». А это уже было совсем плохо.

— А времени уже почти нет, — его взгляд остановился на часах. Прошло уже больше десяти минут со времени звонка. Настоящий цейтнот. Нужно было как можно скорее что-то решать. — И что делать?

Он оглянулся по сторонам, словно искал того, к кому можно было бы обратиться за помощью. Только, по хорошему, не к кому было идти. Те люди, которые могли помочь, потом спросили бы слишком многое за свою помощь. Один боярин Скуратов чего только стоил. Настоящий бульдог, вцепиться и ни за что не отпустить. Хватка просто фантастическая. Будешь ему должен, отдашь не три шкура, а все десять.

— Точно бульдог, — кивнул Александр своим мыслям. К Скуратову нужно было идти в самую последнюю очередь, когда уже точно «был край». — Дашь палец, откусит руку по локоть... С цесаревичем тоже не все понятно, — было ясно, что полной надежды ни на кого из них не было. Все и каждый играл в свою игру, в которой, собственно, Александру отводилось лишь место объекта. — Значит, надежда лишь на...

Он подошел к столу и медленно открыл ящик, где среди всякой канцелярской мелочи сиротливо лежал медицинский дозатор с зеленоватым содержимым. Единственная оставшаяся сейчас доза препарата.

Протянул руку к дозатору и замер. А нужно ли? Ведь, он уже принял две дозы препарата, доза по всем его выкладкам и без того крайне серьезная. Последствия до сих пор проявлялись.

— А если там меня ждет что-то серьезное? — произнес это, и тут же ухмыльнулся своим же собственным словам. — Наверняка ждет. Вряд ли там меня ждут с цветами.

Данных для анализа было слишком мало, точнее их фактически не было. В квартире матери мог ждать и грабитель-одиночка, и до зубов вооруженный взвод спецов какого-нибудь боярина. И если в первом случае он справится без проблем, то во втором — его могут просто задавить.

— Риск — это не риск, а тщательный расчет, — прошептал Александр, хватая дозатор. Обнажил предплечье и нажал на кнопку. Содержимое с шипением покинуло ампулу. — Посмотрим, насколько эффект сыворотки сможет мультиплицироваться...

-//-//-

Единый диспетчерский номер телефона экстренной помощи. Зафиксирован вызов в 23:12 по столичному времени. Принял оператор Е.М. Максимов. Перенаправлен в управление полиции по … району в 23:16. Принял старший лейтенант полиции Т.К. Журавлев.

«- Алло! Алло! Кто-нибудь! Вы мня слышите?! Ответьте же! Алло! Алло! Вы меня слышите?! — едва не визжала женщина. — Алло! Алло!

— Оператор единого диспетчерского центра Максимов слушает, — голос оператора был усталый, вымотанный. Чувствовалось, сегодняшняя смена выдалась особенно «горячей». — Говорите.

— Алло! Помогите! Тут палят во все стороны! Помогите! Сделайте что-нибудь! — это был уже не визг, а самый натуральный ультразвук. — А-а-а-а! Помогите!

— Пожалуйста, постарайтесь успокоиться. Не кричите, — старался успокоить кричавшую диспетчер. Ее крики почти сливались в одни общий ор и ему не очень было понятно, что она хотела. Единственное, что он разобрал точно, это вопли про стрельбу. — Говорите разборчиво: где и кто стреляет.

— А-а-а-а-а! — не слушая его, визжала женщина. — А-а-а-а-а! Помогите! Приезжайте скорее! А-а-а-а!

— Повторяю, успокойтесь, — монотонно бубнил оператор. — Найдите безопасное место и укройтесь там. После укажите, в где происходит стрельба. Вы меня слышите?

— А-а-а! Какое, б...ь, безопасное место?! Мне прямо по окнам прилетает! — сквозь женские крики слышался звон разбитого стекла. — А-а-а-а! Убили! Убили!».