Компаньоны

Арх-Ш поднял гребень по всей шее.

— Не забывайся, Акадерус… — произнес он опасным свистящим шепотом, но маг не удосужился прочитать угрозу в его интонации, либо же попросту не сумел. С драконологией у него имелись существенные проблемы со времен обучения в академии. — Я не помощник в уничтожении людей, кем бы они ни являлись. Подобное противоречит договору!

— Двадцать пять… — принялся повторять Акадерус, ходя по комнате. — Нет! Вы только подумайте! Двадцать пять!

— Восемь месяцев и еще четыре дня, — въедливо напомнил Арх-Ш, — два часа и сорок пять минут, шесть секунд, семь, восемь, девять...

— ХВАТИТ! — вскричал Акадерус, разбив все-таки склянку с зельем. Сила крика старого мага была еще тем оружием. Леопардовая масть сошла с мантии, покрыв ту… нет, вовсе не цыплячьими перьями, а ярко-розовым мехом.

— Какая прелесть, — вставил Арх-Ш и пустил к потолку колечко изумрудного дыма. — Тебе невообразимо к лицу.

— Наконец-то ты оценил мои старания! — вместо того, чтобы рассердиться, обрадовался маг. — Пожалуй, я знаю, в каком облачении пойду на следующий званный прием во дворец.

— Иди-иди, — покивал дракон, предвкушая веселье.

— Но не будем отвлекаться от дела! О чем, значится, я?.. А… — Акадерус откашлялся и продолжил свои причитания: — Обучение в академии высшего волшебства начинается с двадцати, а само оно длится никак не меньше десяти-пятнадцати лет. Ни один магистр… да что магистр! Вшивый лекторишка-колдунишка не посмотрит на адепта, если ему шестнадцать. Нет, бывают, разумеется, уникумы, у которых дар проявляется в период становления мужеской силы, но их магия стихийна и нестабильна. Со мной на курсе учился малолетка. Ему тогда было лишь семнадцать. Так что ты думаешь? Начинал он как стандартный стихийник-огневик, а потом — раз! — магия поменяла вектор, и стал он, бездна его поглоти, некромантом. А предметы-то разные! — Акадерус потер руки и захихикал тоненьким скрипучим голоском. — Пришлось ему переучиваться. Был уникумом, любимцем всего курса, а в результате закончил позже всех! Так ему и надо, я считаю. Нечего выделяться, — он подскочил к столу и принялся рыться в одном из ящиков. — Все они, выскочки, должны получать по носу своевременно, и этот чародей-ка — тоже...

Арх-Ш закатил глаза к потолку и хмыкнул. Чародей, окинув Акадеруса безразличным взглядом, отвернулся, принявшись изучать каменную кладку. Пространные рассуждения о должном и недолжном наводили тоску на всех кроме старого зануды.

Маг внезапно осекся и резко развернулся к Арх-Шу.

— Да! — воскликнул он, победно блеснув глазами.

Дракон вопросительно склонил голову набок.

— Стоп… стоп-стоп, — тотчас запричитал Акадерус, выставив в его направлении ладони.

— Пфф, — вздохнул Арх-Ш, которого снова не поняли.

— Если мальчишка действительно ученик чародея с холмов, то он не столь и бесполезен, — заметил Акадерус. — У учителя с учеником образуется сильнейшая связь, и если подвести второго к грани смерти, первый обязательно явится! Учитель ведь дает клятву защищать. Если уж он решился взять себе ученика, то может творить с мальчишкой все, но в обиду не даст точно.

Арх-Ш грозно зарычал и вздыбил гребень еще и на хвосте. Он не собирался участвовать в убийстве. Подобное противоречило договору, не поощрялось драконьим сообществом и, кроме того, противоречило желаниям самого Арх-Ша. Он и на похищение согласился лишь после уверений Акадеруса в желании просто раскрыть инкогнито самого искусного чародея современности и не больше. Неуемное любопытство являлось одной из характерных для драконов черт, вот они и объединили усилия: маг изготовил летучий сонный порошок мгновенного действия, которому подвергались все живые существа, кроме магических. Арх-Ш же взялся притащить сюда чародея и свою часть сделки выполнил с честью.

И вот теперь, когда чародей доставлен, именно он, Арх-Ш, подвергся оскорблениям и нападкам. И ладно бы только это. Речь зашла теперь не о просто шутке и разоблачении, а об уничтожении!

— Ты не станешь его убивать, — произнес он глухо.

— Мальчишку? — переспросил Акадерус. — Мне его смерть лишь навредит. Ты даже не представляешь, насколько у нас в королевстве ужесточили наказания за незаконное лишение жизни. Так и знал, что следовало заплатить за лицензию на убийство — дорого, но иногда необходима. Нет-нет, убивать ученика мага — себе дороже. Я лишь подведу его к границе гибели, а там явится чародей с холмов. Вот для него-то у меня и припасено много интересного.

— Ты не убьешь никого! — взрыкнул Арх-Ш, пустив дым из ушей, что свидетельствовало о подступающей злости. Он мог отфыркиваться и плеваться пламенем из пасти и ноздрей, сколько пожелает, но уши — это серьезно и святое для каждого дракона. Дым из ушей намекал всем и каждому убираться подобру-поздорову и не отсвечивать с неделю, а лучше с месяц.

— Конечно-конечно. Меня же конклав высших магов живьем съест! — Акадерус, впрочем, намеков по-прежнему не понимал. — Так… высосу половину силы. Пусть поживет, как все. В следующий раз хорошенько подумает, стоит ли выделяться и переходить мне дорогу. Нет, не мне одному, а всем нам! Нам, утвердившим правила, которые подобные выскочки нарушают. Все должны жить по правилам. Правила… — тут он потерял мысль и надолго замолчал. — Сейчас вернусь! — выкрикнул минуты через три и выбежал за дверь.

— Забавно, — проронил плененный чародей, зевая и приподнимаясь на локте. Он запрокинул голову, разминая шею, волосы при этом скользнули по спине — красиво, словно темная вода.

— И где, по-твоему, следует смеяться? — недовольно поинтересовался Арх-Ш.

— Ну как же? — удивленно посмотрел на него чародей, и озорно, заговорщицки подмигнул, — он действительно думает, будто я лишь ученик и ничего собой не представляю. Авось, и из клетки выпустит.

— Только затем, чтобы поставить тебя на грань жизни и смерти, — напомнил Арх-Ш.

— Пусть попробует. Ты лучше о себе побеспокойся.

Арх-Ш вопросительно приподнял щиток, располагающийся над правым глазом, и чародей на удивление легко понял, что у него хотели уточнить.

— Этот Акадерус… если я правильно запомнил имя, сильно неравнодушен к чужим способностям и мастерству. Вот только он не просто завистник, а вор. На твоем месте я держался бы от него подальше, ведь всем известно: драконы — сама суть магии, даже одна мельчайшая чешуйка их шкуры способна умножать чародейские силы целый год, я уж не говорю о перьях из крыльев и надхвостья или когтях, зубах, костях...

— Посмотрю я на того, кто попытается содрать с меня шкуру и повыдергивать перья, — сказал Арх-Ш и распушил надхвостье, которым гордился, как и всем прочим.

Перьями могли похвастаться лишь драконы, разменявшие тысячу лет. Арх-Ш же в прошлом столетии отметил юбилей, и надхвостье у него вымахало воистину знатное — любой павлин обзавидуется.

— Но вот служить себе, Акадерус уже тебя заставил, — задумчиво проронил чародей и надолго замолчал, прикрыв глаза. — Знаешь… — сказал он, спустя некоторое время, — ко мне ведь никто не смог бы приблизиться и застать врасплох. Я чародей и, чего бы там ни утверждал их Устимиус из Капоры или какой другой деревеньки или поселения, напиши он хоть тысячу томов занудной отсебятины, стою на ступень выше всех магов конклава. Я почувствовал бы любое живое существо, подойди оно ко мне со злыми намерениями, но только не единорога и не дракона.

Сначала Арх-Ш хотел заверить, что и не собирался причинять вред, но потом передумал и решил удовлетворить любопытство (раз уж чародей говорит с ним, а не дуется за похищение, словно мышь на крупу):

— Почему?

— Вы — сама суть магии, — уклончиво проговорил тот, — потому-то мне и горько осознавать, что ты на стороне таких, как Акадерус.

Арх-Ш качнул головой и неожиданно для самого себя понял, сколь велика испытываемая им досада. Этот молодой (даже юный по меркам людей) чародей нравился ему значительно больше Акадеруса, и дело даже не в силе, бьющей в его душе сильным не иссякающим фонтаном. Не исходило от него ни малейшей темной эманации безумия, присущей большинству нынешних магов. Те сбивались в конклавы и гильдии, чтобы удобнее контролировать себе подобных, копить знания и заклинания, умножать власть и интриговать. Маги изобрели тернистый путь обучения и карьеры, по которому в академию принимали двадцатилетних, в тридцать адепт оканчивал курсы обязательных дисциплин и поступал под начало кого-нибудь из магистров или уходил на вольные хлеба. Последние не допускались до библиотек, а значит, не могли и совершенствоваться в ремесле. Те же, кого избирали, попадали в настоящую кабалу. Мало кого действительно учили и отпускали раньше, чем ученику исполнялось сорок лет: магистры не желали конкуренции. Именно потому человеческие маги неизменно хилели от века к веку. Пройдет еще совсем немного времени, и они разучатся колдовать вообще.

— Не станет сильных волшебников, исчезнет и настоящее волшебство, — печально вторил его мыслям чародей с холмов, — а я не хочу этого. И плевать мне на заверения о нестабильности дара. Выдумки. Я родился с ним, мне лучше знать его природу. Я истинный образец того, чему способен научиться человек, жаждущий колдовать самостоятельно, без соблюдения глупых правил вроде не магичить в безлунные ночи.

— Как твое имя? — быстро спросил Арх-Ш. Задавая вопрос, он вложил в него толику силы, должной заставить чародея ответить правду.

— Меня незачем околдовывать, — сказал тот и замолчал, позволяя понять, что чары не сработали. — Дариас, — произнес он, чуть погодя. — Это истинное имя, клянусь силой.

Не требовалось Арх-Шу никаких клятв, он и без них видел правду и, более того, оценил ее по достоинству.

Чародей сел поудобнее, опершись спиной о прутья, потянулся и расправил плечи (насколько уж ему удалось: в клетке было тесно).

— А ничего так… — проговорил он, поморщившись, и потер пальцами переносицу. — Качественной дрянью ты меня уложил: голова трещит до сих пор. Из этого Акадеруса вышел бы отличный зельевар, не занимайся он глупостями и не растрачивай себя на полнейшую ерунду.

— А меня зовут Арх-Ша’ас-Ир-Дссс, и я никому и никогда не служу, — сообщил дракон.

Глаза чародея удивленно блеснули, только спросил он вовсе не то, чего ожидал Арх-Ш:

— Я как-то задел или обидел тебя? Странно, не помню, чтобы даже шутил о драконах.

Арх-Ш отрицательно покачал головой.

— Тогда не понимаю, чем я заслужил подобное обращение, — искренне недоумевая, проговорил Дариас.

Пожалуй, не будь Арх-Ш огнедышащим драконом черной масти, он покраснел бы. Выходило, он сломал жизнь незнакомому человеку ни за что на абсолютно ровном месте. И пусть все еще удалось бы исправить, совестно стало все равно.

— Как ты вообще сошелся с Акадерусом?

Арх-Ш вздохнул, лег на живот и положил голову на скрещенные лапы. Так удобнее было наблюдать за клеткой, вернее, чародеем, сидящим в ней.

— Как-как… — проворчал он. — Ты же видел этого мага.

— Завистливый, неуравновешенный, эмоциональный тип, склонный к депрессиям и истерикам. Еще он полагает себя адептом добра, ратующим за миропорядок, и считает всех, желающих жить по-своему, истинным злом, достойным осуждения, а то и уничтожения.