Судьбоносные клинки

ГЛАВА 7

Дождь продолжал идти, не прекращаясь. Рамона смотрела, как он пропитывал лес, погруженный в ночные тени. Тут и там биолюминисцентный мох и лишайник светились призрачным серебром и лимонно-желтым, очерчивая крупные ветви деревьев. Убаюкивающий шум капающей воды смешивался с треском поленьев в костре. В этом лесу, полном дождя и темноты, их храм был сухим оазисом тепла и света.

В паре метров от нее на полу, под теплым одеялом спал Матиас. Она свернула свое и засунула его за спину, прислонившись к стене. Она запихнула еще подушку, чтобы поддержать свою ноющую спину. Все ее тело было похоже на один сплошной синяк.

Они снова вышли под дождь сразу, как только она обработала порез на его руке, и собрали несколько ветвей эванера, нарезав их на бревна. Душитель горел хорошо, но быстро прогорал, отлично подходя для интенсивного обогрева, но не для поддержания огня. Им же нужно было его поддерживать, иначе придется резать себя каждый раз, когда тот будет угасать.

Они переоделись в сухую одежду — она в легкий спортивный костюм, свободную рубашку и брюки из теплой, но дышащей ткани, а он в боевой костюм, который облегал его мощное тело как перчатка. Она изо всех сил старалась не пялиться.

Они объединили свои запасы. Матиасу, выбегая из шаттла, удалось прихватить аварийный комплект. Он дал им две бутылки с фильтрацией, двухдневный рацион, термоодеяла, портативное зарядное устройство, аптечку первой помощи и салфетки, за что она была бесконечно благодарна.

Они выпили храмовой родниковой воды, пропустив ее через фильтры в бутылках, набрали про запас, а затем Матиас растянулся на полу храма и почти мгновенно заснул. Она была поражена, что он продержался так долго, несмотря на травмы и этот безумный спринт по нелепому особняку Дрюэри. Ее задел всего один выстрел из звуковой пушки, но удар почти раздробил ее кости. Он принял два. Когда она осматривала его колено два часа назад, оно было размером с красный персик и такого же цвета. Она ввела ему коктейль из противовоспалительных обезболивающих и ускорителя заживления. Если ему удастся избежать падения на колени в течение следующей недели или двух, он будет как новенький.

Она взглянула на его распростертую фигуру. У него было интересное, резко вычерченное лицо, лишенное всякой мягкости. Матиас обладал хладнокровным лицом убийцы. Даже когда он не пытался запугать, он излучал естественную мрачность, которая обещала скорейшее и жестокое возмездие.

Но прямо сейчас, во сне, он был расслаблен. Выражение его лица утратило свою суровость. Когда он забывал хмуриться, Матиас становился красивым мужчиной.

Она задавалась вопросом, каково это — поцеловать его? Какими будут его глаза, когда она прикоснется к его губам? Если она растопит лед и выпустит огонь, насколько жарко он будет гореть?

Рамона вздохнула. У нее не было привычки обманывать себя. Ей нравилось смотреть на него и слушать, ей нравился ход его мыслей, а когда он оттаивал, проявляя редкие проблески юмора, ей было трудно не замечать этого.

Она посмотрела на лес, дрожащий за серой завесой дождя. Когда она была юна, до Габриеля, до помолвки, которой она не хотела, и брака, который ей пришлось пережить… когда та Рамона мечтала о будущем муже, она представляла себе кого-то в точности похожего на Матиаса. Он был всем, чего она хотела. Компетентным. Умным. Опасным. Решительным. Верным.

Последнее сильно задевало. Она могла бы простить Габриелю много грехов, если бы только он был верен. Если бы только он заботился о ней. Она изголодалась по любви. Она изо всех сил старалась запустить секо-генераторы в производство, а теперь же она перегорела. Больше всего ей нужен был партнер, на которого она могла бы положиться. Вместо него у нее был Габриель.

Оглядываясь на последние четыре года, ее жизнь показалась ей мрачным, черно-белым наброском. Цвет не исчез за одну ночь. Это было медленное, постепенное выгорание, вызванное небольшим выбором.

Но прямо сейчас жизнь заиграла красками. Она была избита, в синяках и без сил, но мир снова был ярким. Дело было не в Матиасе, хотя определенно он стал катализатором. Дело было в перспективе свободы. Жизнь сошла с наезженной клеи. Ей пришлось взять ее под свой контроль. Это издевательство над браком, который висел у нее на шее, как ярмо, должно было закончиться. Она не знала, каким будет ее будущее, но Габриель не станет его частью.

И Матиас тоже. Он Баэна. С этим ничего нельзя поделать. Она должна выбросить его из головы.

В любом случае, она знала его всего лишь день.

Он выставил перед ней руку, чтобы защитить ее. Какой грязный ход! Что за ублюдок!

— Который сейчас час? — спросил Матиас.

— За несколько минут до полуночи.

Он сел, поморщившись. Обезболивающее, должно быть, перестало действовать.

— Есть какие-нибудь успехи со связью?

— Да.

Он изучал ее лицо.

— Да ладно.

— Прямо над нами на средней орбите находится крейсер вандалов. Они утверждают, что один из наших спутников получил механическую неисправность, столкнувшись с их кораблем. Они «выполняют ремонт».

— Они вырубили спутник, чтобы убедиться, что мы не сможем позвать на помощь, сбили нас, и теперь ждут, чтобы понять, выжили ли мы или нет.

— Что подводит нас к тому, что Управление орбитальным движением (УОД) пробило брешь в их планах, запустив запасной спутник, поэтому у нас есть связь, и они заставили их перейти на более высокую орбиту, но крейсер остался висеть над нами.

— Ну, это хороший план. — Матиас вытянул раненую ногу и поморщился. — Сколько времени пройдет, прежде чем УОД переведет их на другую полосу?

Она улыбнулась.

— У них есть три цикла, чтобы выполнить требование, или УОД прибудет к ним, чтобы самостоятельно оценить и устранить любые повреждения. Это оставляет нам несколько вариантов. Во-первых, мы можем подать официальный отчет и потребовать начала расследования.

— Мимо, — сказал он.

Она была согласна. Официальное освещение их деятельности было последним, в чем они нуждались.

— Во-вторых, мы можем добиться того, чтобы нас спасли. Твоя семья или моя семья, выбирай сам.

— Опять мимо.

Она снова согласилась.

— Согласно моему контакту в УОД, вандалы слишком высоко, чтобы засечь нас сенсорами. Слишком много биомассы и слишком много облачного покрова. Им бы надо заняться поиском, а поскольку УОД тщательно следит за каждым их движением, они не станут рисковать. Прямо сейчас вандалы не знают, живы мы или мертвы. Они зарегистрировали аварию, считая, что мы мертвы, проводя должную проверку. Правда, движущийся шаттл гораздо легче заметить, чем двух людей в старом лесу с храмом, поглощающим дым.

— Что оставляет нам третий вариант, — сказал Матиас. — Мы притворяемся мертвыми в течение трех дней, пока УОД не прогонит вандалов.

— Было бы лучше, если бы они думали, что мы не испортим их вечеринку в Адре.

Матиас взглянул на нее.

— Почему у меня такое чувство, что грядут еще плохие новости?

— Янус перезвонил мне.

— Парень из иммиграционной службы со спаниелем?

— Да. Мы думали, что в Далию обратилось двадцать четыре вандала, «ищущих убежища». Мы были правы наполовину. Дрюэри удалось протолкнуть вторую группу два дня назад. Им потребовалось некоторое время на оформление, но сегодня утром они совершили посадку на планету.

— Сколько их ждет нас в Адре?

— Пятьдесят четыре.

Выражение его лица стало пустым.

В тот момент, когда вандалы опознают ее и Матиаса, они нападут. Они бы не решились убить дочь сенатора публично, но при появлении их с Матиасом, их ничего не остановит.

Если бы они вдвоем поднялись на борт судна с экипажем из пятидесяти четырех человек, Рамону бы ничего не остановило. В тесноте корабля они прошли бы через любое количество сражений, словно те были тренировками. На фестивале, под открытым небом, на глазах у тысяч зрителей, они будут подавлены и убиты. Вандалам даже не придется приближаться. Они могут просто попасть под перекрестный огонь. Секо-щиты не были всенаправленными. Они могли прикрывать себя спереди, но не сзади.

Поездка в Адру была смертным приговором. Даже если они попытаются выследить патрули вандалов, чтобы просеять их численность, убить их незамеченными среди тысяч туристов на улицах было невозможно. И как только патруль не возвратится, вандалы придут в полную боевую готовность.

Они могли мобилизовать свои семьи. Ну, они могли бы попытаться. Им пришлось бы объяснять, что исследование было украдено, как оно было украдено, и кто его украл, а затем им пришлось бы убедить семьи, которые были врагами на протяжении веков, работать вместе. Им пришлось бы умолять, уговаривать, давать обещания, убеждать и угрожать, и все это заняло бы слишком много времени, и, в конце концов, они потерпели бы неудачу, потому что Матиас был Баэной. Если он даже убедит свою семью сотрудничать с ее семьей, Адлеры никогда не согласятся на этот союз.

Даже если бы они преуспели каким-то космическим чудом, их чистый выигрыш составил бы шестерых помощников, только двое из которых имели недавний боевой опыт. Это была бы настоящая бойня. И хотя гражданские власти закрывали глаза на споры между потомками, в тот момент, когда пострадают гражданские лица, им пришлось бы за многое ответить.

— Нам нужно больше информации, — сказал он.

— Я набрала Кариону. Если вандалы в Адре, он их найдет.

— Он сделает это достаточно тихо?

Она повернула голову и секунду смотрела на него.

— Глупый вопрос, — сказал он. — Забудь.

Ее брат сделает все тихо. Карион был деликатным, педантичным и безжалостным.

Дождь прекратился. Последние капли скатывались с мокрых листьев, падая на землю. Небо прояснилось, и над ними в россыпи звезд засверкала вселенная. Серебряная сестра, меньшая из двух лун, выскользнула из-за отступающих облаков, проливая на лес дымку бело-золотого света.

Храм стал прозрачным, синева его стен исчезла в темноте. Осталась только, казалось бы, подвешенная в пустом воздухе сверкающая, серебряная паутина. Под деревьями распустились сотни цветов рукта, их полупрозрачные красные лепестки раскрывали завитки светящихся белых лепестков внутри. В воздухе разлился нежный, сладкий аромат. Лес стал неземным, магическим местом одного из сказочных шоу, которые она смотрела в детстве. Она вдохнула аромат, слилась с его магией и почувствовала, как расслабляется, мышца за мышцей, словно вдыхание ночного воздуха очищало ее, избавляя от усталости, стресса и беспокойства.

Вот оно, в этом и заключается величие храма. Мы так мало доверяем древним.

Матиас встал и подошел, чтобы сесть напротив нее, прислонившись к другой стороне дверного проема. Он двигался совершенно бесшумно, его костюм переливался от голубого до индиго, имитируя лес. Его лицо было спокойным. Все, что она знала о нем, говорило ей о том, что он разбирал проблему, пытаясь разложить ее на управляемые части. Но ни одно из этих усилий не отразилось на его лице.

Ей было интересно, чувствует ли он лес так же, как она. Трогает ли его красота.

Между ними было всего десять метров. Она могла бы встать, пересечь расстояние и поцеловать его. Это стоило бы сделать хотя бы ради выражения его лица. Но если бы она это сделала, то не остановилась бы. Он не остановился бы. Они бы принадлежали друг другу здесь, в этом святом храме, и только цветы и деревья стали бы их свидетелями. Никто никогда не узнал бы. Но они никогда не смогли бы сделать это снова.