Ревик

Он ответил одним из тех резких смешков.

Однако её слова разрушили момент, и его взгляд ускользнул от её тела и лица. Посмотрев на реку и едва слышно прищёлкнув языком, он пошарил в нагрудном кармане рубашки, которая выглядела частью униформы, хотя он носил её небрежно распахнутой поверх тонкой хлопковой футболки.

Достав пачку hiri, он предложил ей сигарету, но она отказалась взмахом пальцев.

Она смотрела, как он подносит к губам одну тёмную свёрнутую трубочку, затем поджигает её от серебряной зажигалки — человеческой, открывавшейся и закрывавшейся со щелчком.

Выдохнув дым, он защёлкнул зажигалку и сунул её в карман брюк.

Он не смотрел ей в глаза, даже заговорив.

— Я ничего не знаю о твоей дочери, — сказал он лишённым эмоций голосом.

Покачав головой, он сделал ещё одну затяжку hiri и прищёлкнул языком. Его глаза казались холодными даже в бледно-золотом свете утреннего солнца.

— …Буду честен. Мне не особо есть до неё дело. Я не скажу Галейту о том, что ты мне рассказала. Я не скажу никому, если ты этого не хочешь. Но взамен мне кое-что нужно от тебя.

Эти стеклянные глаза посмотрели на неё и теперь походили на лёд.

— Тебе надо уехать из Сайгона, сестра. Сегодня.

Кали нахмурилась, изучая маску, в которую превратились его угловатые черты лица.

— Почему, брат? — переспросила она.

В эту паузу его глаза похолодели ещё сильнее.

Он переступил ногами в ботинках на пыльной дорожке у газона, затем снова посмотрел на реку, вскинув взгляд, когда проплывавшая мимо баржа издала гудок.

— Потому что здесь ты не в безопасности, — просто сказал он, отвечая на её вопрос, но не отворачиваясь от воды. — Та моя подруга. Она ищет тебя, сестра… даже сейчас она везде ищет тебя. Она зла. Она думает, что со мной что-то не так. Она думает, что причина этому ты. Она думает, что это началось, когда мы с тобой впервые поговорили у бассейна…

— Она права? — тихо спросила Кали.

От её тона он вздрогнул, уставившись на неё.

— Она не ошибается, — ответил он, всё ещё сверля её взглядом.

Он сделал ещё одну затяжку hiri, и на сей раз боль в нём усилилась, заставив Кали вздрогнуть прежде, чем она успела взять себя в руки. Его свет источал открытое желание, смешанное почти с отчаянием. Это противоречило эмоциям горя и печали, одиночества, шокировавшего её свет своей интенсивностью, а также другим чувствам, которые были почти неразличимыми.

Похоже, теперь он позволял ей почувствовать эти вещи. Похоже, он почти намеренно показывал себя ей, стоя там и избегая её глаз.

Он выдохнул дым со сладким запахом, и его лицо помрачнело, когда он посмотрел на нее, на сей раз избегая лица и сосредотачиваясь на теле.

— …Если ты задержишься здесь, то и от меня тебе будет грозить опасность, — прямолинейно добавил он.

— Брат Ревик… — начала она, но он перебил её, посмотрев вверх.

— Я ясно выражаюсь, сестра? — его стеклянные глаза посмотрели на неё, а его голос похолодел, сменяясь явным предупреждением. — Я озвучил просьбу. Даже запросил ответную услугу. Я официально прошу тебя… пойти навстречу. Я выдвигаю официальный запрос, сестра.

— А если я не сделаю этого? — тише спросила она. — Если я не удовлетворю этот запрос?

Его челюсти заметно сжались, на щеке дёрнулся мускул.

Почти не медля, он резко сделал шаг в её сторону, и вся его поза источала открытую угрозу.

Кали почувствовала нарочитость этого движения и на сей раз не вздрогнула. Очевидно, что он хотел, чтобы она почувствовала агрессию в его свете.

— …Возможно, ты не понимаешь, — холодно сказал он. — Я бы предпочёл не выразиться ясно. Я бы предпочёл, чтобы ты не поняла. И я не буду стараться убедить тебя сделать так, как я прошу. На самом деле, высока вероятность, что это единственная моя попытка.

Его голос зазвучал ниже, но те холодные нотки сделались лишь заметнее.

— Я бы предпочёл, чтобы ты осталась, бл*дь. Я бы предпочёл, чтобы ты не покинула Сайгон. Ты тоже должна это понимать.

Его кадык дёрнулся от глотка, и боль в нём на мгновение усилилась, а его взгляд скользнул к её ногам во вьетнамских сабо.

— Ты сейчас вовсе не в безопасности со мной, сестра, если хочешь знать правду.

Кали жестом показала понимание, но заставила себя стоять на своём и выдержать его взгляд, когда он посмотрел ей в лицо. На сей раз что-то в её выражении достучалось до него, и она заметила искренний стыд, промелькнувший в его глазах и на лице так быстро, что она усомнилась, не померещилось ли ей.

Но она знала, что видела это. И чувствовала тоже.

Она также видела, как он помрачнел, осознав эти эмоции.

Он покраснел.

Если он мог краснеть, значит, он не так закрылся от неё, как она боялась.

— Брат… — осторожно начала она.

Она умолкла, видя по его лицу, что боль усилилась.

Он поднял руку к лицу, возможно, пытаясь вовсе скрыть это от неё.

— Боги, — произнес он. — Что ты со мной делаешь?

Вопрос, казалось, не требовал ответа.

Кали осторожно наблюдала за ним, всё ещё пытаясь решить, стоит ли ей попытаться вновь достучаться до него, или это лишь сильнее собьёт его с толку. Он по сути только что пригрозил изнасиловать её, но тот факт, что он вообще потратил время на угрозы, говорил Кали, что он на самом деле не хочет этого делать. Противоречия в нём давали ей надежду, не считая непосредственной опасности ситуации… и надежда становилась сильнее, когда она вспоминала сцены его недавнего прошлого, которые она видела с Уйе.

И всё же она всерьёз отнеслась к его предупреждению.

Она могла уехать, как он и сказал ей.

Она могла просто уехать и надеяться, что со временем её слова произведут тот эффект, на который она надеялась. Это рискованно, учитывая то, каким он был нестабильным, но может, ей нужно было сделать лишь это. Может, её призвали сюда просто для того, чтобы связаться с его светом, стать катализатором… воссоединить его с той, что суждена ему… пробудить от этого сна под Шулерами.

Может, ей больше ничего и не надо делать.

Но эта мысль вызывала нервозность из-за того, что стояло на кону.

Учитывая то, чем она рисковала, могла ли она реально оставить его в таком состоянии? Сбитого с толку, агрессивного, отрезанного, не имеющего возможности поговорить ни с кем, кроме других Шулеров и его хозяев? Ведь ему не поможет никто, кроме Териана и той сумасшедшей женщины с голубыми глазами.

Она подозревала, что он прибегнет к наркотикам, совсем как сейчас.

Он прибегнет к наркотикам, проституткам и всему остальному, что помогало Шулерам справиться с отрезанностью от света и их сородичей.

Ее беспокоила не только опасность, грозившая её миссии.

Ей также казалось жестоким бросать его вот так.

Неважно, кем и чем он был… это казалось жестоким. Она не хотела бросать его в такой ситуации, если как-то могла помочь преодолеть это.

Должно быть, на сей раз он почувствовал часть её мыслей и опасений, потому что противоречия в его глазах обострились. Он сделал ещё одну затяжку hiri, глянув на «Маджестик», стискивая зубы и сканируя пыльную улицу.

Кали проследила за его взглядом, наблюдая, как мимо проезжает одинокий вьетнамец на велосипеде, и цепочка поскрипывает, пока он давит на каждую педаль, катясь по тротуару вдоль края прибрежного парка. Человек посмотрел на них обоих — на Дигойза Ревика в его небрежной западной одежде, придававшей ему сильное сходство с американцем, и на Кали в её нефритово-зелёном традиционно вьетнамском платье.

— Брат, — сказала она, выдохнув, пока он молчал. — Я могу ещё что-то сделать для тебя? Ты чего-то хочешь от меня до моего отъезда?

Он издал тихий смешок как будто вопреки собственному желанию.

— Ты правда хочешь, чтобы я ответил на этот вопрос? — поинтересовался он.

Кали выгнула бровь, слыша его попытку пошутить.

— Нет, — она вздохнула, мягко прищёлкнув языком и улыбнувшись в ответ. — Видимо, не хочу.

Она импульсивно шагнула к нему.

Не подумав, она положила ладонь на его голую руку пониже закатанного рукава — ту же руку, что держала тлеющую hiri. Она крепче стиснула пальцы, сжимая его, хотя он не смотрел на неё.

Она не позволяла себе думать о том, было ли мудрым решением прикасаться к нему.

— Ревик, — сказала она. — Послушай меня. Пожалуйста. Я говорила серьёзно… насчёт неё. Насчёт того, на кого и на что ты на самом деле реагируешь. Я понимаю, что ты сбит с толка. Правда, правда понимаю. Я вижу, что твой свет вовсе не помогает с этой проблемой. Я вижу, что ты слишком долго был один и чувствуешь себя брошенным здесь. Настолько, что тебе кажется невозможным хоть с какой-то точностью прочесть происходящее между нами.

Увидев злость, проступившую в его глазах, она продолжила прежде, чем он успел её перебить.

— …Я правда понимаю, брат, и я не приуменьшаю твои чувства, обещаю. Но даже если ты не услышишь больше ничего из моих слов сегодня, пожалуйста, услышь одно. Дело не во мне. Клянусь, не во мне. Я чувствую это в твоём свете…

На её глаза навернулись неожиданные слёзы, когда она услышала правду в своих словах.

— Ты скучаешь по ней, — сказала она, и у неё перехватило дыхание. — Ты так ужасно сильно скучаешь по ней. Мне даже сложно вынести это, так сильно ты по ней скучаешь. Я никогда прежде не чувствовала такой боли… это ранит меня, даёт мне надежду и в то же время опустошает меня.

Он встретился с ней взглядом.

Он не отодвинулся от её руки, но она ощутила, как он напрягся, как его свет и кожа среагировали на прикосновение её пальцев.

Он молча всматривался в её глаза, и она почувствовала, как та боль в нём усилилась.

— Ты должна понимать, что твои слова сейчас нифига для меня не значат, — сказал он, и его голос вновь ожесточился вопреки натужности его тона. — Я едва слышу их, сестра. Я могу думать лишь о том, чтобы затащить тебя в мой номер и содрать с тебя это проклятое платье…

Он умолк и сглотнул, закрыв глаза на несколько секунд.

Покачав головой, он снова поднял ладонь и потёр глаза пальцами той руки, которую она не трогала.

— Прости, — ворчливо сказал он. — Я правда виноват. Перед тобой и твоим супругом. Боги. Я не знаю, какого хера со мной не так…

— Брат, я понимаю…

— Нет, — рявкнул он, сердито посмотрев на неё. — Не понимаешь ты. Иначе уже ушла бы.

Кали не убрала руку и не отодвинулась.

Она заставила себя стоять на месте даже под натиском его света, зная, что к данному моменту Уйе уже мог это почувствовать.

— Брат Ревик, — мягко сказала она. — Пожалуйста. Пожалуйста, попробуй услышать меня…

— Не могу, — сказал он, один раз качнув головой, и посмотрел ей в глаза. — Я сейчас не могу тебя услышать, понятно? Убери с меня свою бл*дскую руку, сестра. Немедленно. Иначе я сделаю то, о чём говорил. Я серьёзно, бл*дь. Я говорю абсолютно серьёзно, бл*дь.

На сей раз она аккуратно убрала пальцы, сделав шаг назад.

Она увидела на его лице облегчение, но не только.

Она подождала, пока его дыхание выровнялось, и то ожесточённое выражение ушло с лица, а отчаянное резкое желание несколько унялось в его свете.