Ангрон: Раб Нуцерии

19

Оказавшись у дверей лаборатории Галана Сурлака, скрытой в самом сердце «Завоевателя», Ганнон поднятым кулаком дал сигнал остановиться идущему за ним брату.

Не желая рисковать, двое диверсантов пешком добрались по обшивке звездолета к запасному техническому люку, через который и проникли на борт флагмана Пожирателей Миров. Внутри они сбросили доспехи и прокрались выученным заранее извилистым маршрутом, благодаря которому добрались до цели никем не замеченными.

Дверь в лабораторию грозно возвышалась над Ганноном. Он оглянулся на брата и коротко кивнул. Пожиратель Миров в красной броне технодесантника, прошедшего обучение в Механикуме, передал импульсный сигнал другому легионеру, который ждал в главном отсеке корабельного генераториума. Через несколько секунд энергоснабжение всей палубы прекратилось, и лаборатория погрузилась во тьму.

С глухим лязгом магнитный замок, удерживающий дверь закрытой, разомкнулся. Не теряя времени, Пожиратели Миров выскочили из коридора и с силой вогнали ломы в прорезь между створками. На все у легионеров имелось лишь пятнадцать секунд, после чего подачу энергии должны были возобновить за счет резервных источников. Рыча от напряжения, Ганнон с технодесантником развел нерабочие створки достаточно широко, чтобы хватило места заскочить внутрь.

В лаборатории легионеры налетели на адепта Механикума, который отпрянул от них, что-то вереща на двоичном канте. Шум оборвался, когда Ганнон всадил ему нож в хребет.

Пожиратели Миров разделились и двинулись вперед по разным сторонам зала. Мимо проскальзывали железные плиты, занятые вскрытыми телами геннцев и их собственных братьев, но легионеры не позволяли себе отвлекаться на это кошмарное зрелище — оба целенаправленно искали главные когитаторы, где могли храниться результаты исследований Галана Сурлака, или любой рабочий прототип Гвоздей Мясника.

Ганнон остановился у ряда установленных в стене стазис-платформ, работавших от автономного источника энергии. Там, в ледяном сиянии стазисного поля, парили опытные образцы Гвоздей Мясника, которые Галан Сурлак собрал за все время исследований. Каждый контейнер был отмечен красным крестом, а рядом висел отчет с подробными списками причин неудачи. Отличался от других лишь один, последний: он заключал в себе переплетенные серебристые кабели с подчерепными контактами, которые больше всего напоминали имплантаты примарха.

Керамитовый палец тихо защелкал, когда Ганнон начал вводить команду деактивации. Защитный кристальный кожух вокруг стазис-поля развернулся, и воин потянулся к имплантату.

Все это заняло ровно пятнадцать секунд, после чего включились вторичные генераторы. Со звоном зажглись запасные люмены, осветив огромную лабораторию тусклым светом, и на стену упали три длинные перекрученные тени.

Боковым зрением Ганнон заметил, как технодесантник за его спиной рухнул на пол и забился в конвульсиях. В следующий миг диверсант охнул, почувствовав короткий болезненный укол в шею.

— Здравствуй, димакурий, — сказал Галан Сурлак.

Ганнон развернулся к апотекарию, но помещение продолжило кружиться в глазах, хотя сам легионер остановился. Нащупав на шее дротик, Ганнон выдернул его и поднес к глазам. Взгляд отказывался фокусироваться, и космодесантник грузно упал на колени.

— Мощная вещь, не так ли? — продолжил Галан. — Этим чудесным раствором поделился со мной Фабий из Третьего во время нашей последней встречи. Он, бесспорно, весьма утомительное и жалкое существо, но алхимических знаний ему не занимать.

Галан присел на корточки подле Ганнона, чтобы рассмотреть разбегающиеся по лицу легионера крошечные сети черных прожилок.

— Твои сердца уже начали растворяться, поэтому говори, зачем пришел сюда, и поскорее.

Ганнон промолчал, сдержав кашель, когда на губах выступила черная пена, и с трудом заставил себя подняться на ноги.

— Хм… остаешься верным братом до самого конца, — склонил Галан голову. — Ну, по крайней мере, верным своему центуриону. Что Магон наговорил тебе? — Апотекарий вздохнул. — Я надеялся, что, если он узрит результат моих изысканий, до чего-то в этом роде не дойдет. Что он поймет, сколь безрассудны его поступки.

У Ганнона вновь подогнулись ноги. Галан вытянул руку и удержал димакурия на ногах. С хриплым вздохом тот вытащил из-за пояса боевой нож, но клинок выскользнул из непослушных пальцев и зазвенел по настилу. Сурлак устало хмыкнул.

— Ты так и не понял, на краю какого великого открытия мы сейчас находимся, да? Чего ты желаешь добиться, убив меня и уничтожив мои труды? Что Ангрон передумает? — Галан убрал руку, и димакурий упал на четвереньки.

— Я столько всего узнал, пока пытался воссоздать Гвозди Мясника. — Апотекарий медленно ходил кругами вокруг слабеющего на глазах брата. — И не только о примархе, но и о нас. Все легионеры без исключения, и ты, Ганнон, и даже я — неоконченная мозаика, но не потому, что нам не хватает фрагментов, о нет, а потому, что в нас их слишком много. Мы отправились к звездам, чтобы вести завоевания, чтобы вычистить Галактику от врагов Империума Человека, но вместе с собой понесли груз остатков человечности, который не дает нам развернуться в полную силу. Сомнения, совесть, желание выжить, пересиливающее желание убивать. Подобные чувства не помогают нам в завоеваниях — наоборот, мешают.

Он улыбнулся:

— Гвозди избавят нас от всех подобных помех. Докучливые остатки людского мягкосердечия будут изничтожены, и их место займет чистая ярость. Ярость, которая завоюет Галактику.

Ганнон потянулся к апотекарию, но руки его схватили лишь воздух, и воин растянулся на палубе.

— Брось, Ганнон, — покачал головой Сурлак. — Тебя можно сравнить с затупившимся клинком, который в своем невежестве сопротивляется точильному камню, могущему сделать его острым, сверкающим… совершенным. Вот чего Фабий вместе со своими напыщенными родичами никогда не поймет. Совершенство не есть состояние тела или даже ума. Совершенство — состояние, доступное лишь душе, а в ярости, мой недальновидный братец, заключено истинное совершенство. Разумеется, тебе не суждено познать его, но наш легион, все наши братья, изопьют из источника совершенства сполна.

После очередной попытки встать Ганнон не свалился с ног лишь благодаря Галану, который подхватил его в последний момент и мягко опустил на пол. Апотекарий навис над легионером, с интересом наблюдая за сетью чернеющих сосудов, оплетающей лицо воина.

— Яд убьет тебя, будь покоен, — посулил он. — Но мне интересно… — Одна из механических рук хирургеона выдвинулась из-за плеча — венчавшее ее алмазное сверло с визгом пробудилось к жизни. — Мне интересно, достанет ли тебе еще сил выплатить болью тот долг, который причитается за столь наглое предательство. — Бур опустился к лицу Ганнона. — Что сказал бы примарх, будь он здесь? Я вполне уверен, он решил бы, что достанет.

— Тебя остановят! — прорычал Ганнон. — Будущее, что ты заготовил для нас, никогда не наступит — мы не позволим.

— Ты ошибаешься, родич, — улыбнулся Галан, медленно погружая сверло в глаз брата. — Это будущее пожрет вас без остатка.