Операция «Волчье сердце»

Придя к такому компромиссу с собственным воспитанием, вервольф пропустил свою площадку (слава богам, сегодня ее никто не поливал, и, кстати, надо бы купить новый коврик) и поднялся на этаж выше.

Извинится за поздний визит, сделает, что собирался, и уйдет.

Мастер открыла, стоило ему только коснуться двери костяшками пальцев. С трудом удержав порыв отшатнуться, капитан собрался было привести в исполнение свой нехитрый план, но госпожа старший эксперт сердито перебила его.

— Сколько можно ждать? Я уже сама собиралась к вам идти. Заходите.

Несколько опешивший от такого заявления капитан проглотил заготовленные слова и послушно вошел.

Алмия выглядела… Раздраженной.

Браслеты печатницы на тонких запястьях, домашний свитер со странными рукавами — слишком широкими у основания плеча и плавно сужающимися до нормального размера к манжетам, хмурые серые глаза, недовольный рот и слегка встрепанное платиновое каре...

И отдельной статьей — брюки. Отчетливо дамские брюки, обрисовывающие что надо и что надо подчеркивающие.

Смерть рассудку, а не брюки.

— Нет, не разувайтесь, у меня вашего размера тапочек нет, — вклинился в его мысли голос гостеприимной хозяйки, которая, к счастью, не подозревала, о чем сейчас думает ее гость.

Гость покорно вздохнул и прошел в квартиру вслед за госпожой старшим экспертом в обуви — раз уж не разуваться и тапочек у нее нет.

Неизвестно, куда Алмия собиралась вести его изначально — но, сделав пару шагов, она вдруг остановилась и, развернувшись, смерила капитана подозрительным взглядом.

— Вы что, со службы?

Прикинув, что крюк с заездом к одной колючей особе, чтобы забрать заказ, не считается, Вольфгер честно ответил:

— Практически...

Смерив недоумевающего вервольфа взглядом, мастер круто сменила курс и повела гостя в столовую.

— Присаживайтесь! — и с этими словами она исчезла в направлении кухни, стукая каблуками домашних туфель. А вернулась с подносом. Салфетки, приборы и — выбивающаяся из образа деталь — этническая керамика вместо белоснежного фарфора. Стол, сервированный на двоих — и снова отступление от правил. Ведь, следуя им, Эве нужно было посадить гостя строго напротив себя, с противоположного края длинного стола — а она расставила их приборы пусть и друг против друга, но по короткой стороне.

Ехидная реплика так и не сорвалась у капитана с языка — грешно пинать подранков. А она, Элисавифа, именно такой и выглядела. Раненой. Глупо, конечно, но кажется, эта ситуация засела у нее внутри осколком ножевого лезвия — жизни не угрожает, но доставляет изрядный дискомфорт…

Капитан неловко отвел взгляд и перевел его в тарелку. В глубокой тарелке для супа находилось нечто зеленоватое и слушком густое, чтобы считаться супом — но слишком жидкое для пюре. Сверху нечто было украшено сухариками и фигурными ломтиками моркови.

— Это крем-суп из брокколи, — пояснила Алмия, заметив, с каким подозрением ее гость из дикого леса изучает предложенное блюдо. — Очень полезно, питательно и легко усваивается… — и неожиданно созналась: — Терпеть его не могу!

Вервольф усмехнулся — кажется, кухарка старшего эксперта на самом деле приступила к работе! И, похоже, мнение старшего эксперта по поводу меню волновало её еще меньше, чем Вольфгерову собственную кухарку мнение работодателя по аналогичному вопросу.

Вот так и узнаешь ненароком, что надменная гордячка, держащая в трепете свое управление и пару смежных, не в силах справиться с произволом домашней прислуги и покорно ест ненавистный, но полезный и питательный супчик!

Пахло из тарелки, впрочем, вполне вкусно, и капитан вдруг понял, насколько голоден. Вот с работы возвращался, в дверь стучал, даже смотрел, как мастер Алмия стол к ужину накрывает — не понимал, а сейчас вдруг понял. К сожалению, крем-суп из брокколи и впрямь оказался легким — по крайней мере, провалился в волчий желудок совершенно невесомо. К счастью, кухарка Элисавифы им одним не ограничилась. Запеченное с овощами мясо оказалось потяжелее — и на вопрос мастера, не желает ли он, капитан Лейт, добавки, Вольфгер уже сумел ответить отказом.

Во-первых, у него дома трудится точно такой же тиран и энтузиаст, а значит, дома капитана совершенно точно ждет горячий ужин. Ну… как горячий… Едва теплый!

А во-вторых, чисто по-человечески не хотелось бы травмировать достойную кухарку мастера Алмии, сожрав за один вечер то, что она приготовила на пару дней.

Капитан знал, чего от него хотят, и понимал, что молчать с его стороны не слишком красиво, но не мог отказать себе в мелком удовольствии — и делал вид, что куда более голоден, чем на самом деле, гадая, насколько мастеру хватит выдержки.

Выдержки (или совести) хватило до чая.

— Итак, — требовательно начала Эва, — что сказал Ревенбрандт?

— Ни-че-го, — с чувством отозвался вервольф. — Явился с адвокатом и согласовывал с ним каждое слово. Факт связи с Дианой Корвин подтвердил.

«Мы оба взрослые люди», — сказал он. Как-то это разительно отличалось от мнения его любовницы. — «Я ее, конечно, люблю — но у нее своя жизнь, а у меня своя».

Эва что-то пробормотала себе под нос.

— Что? — не понял капитан.

— Я сказала, что Диана — идиотка, — четко и раздельно повторила мастер.

Лейт промолчал. Чужая семья, как и чужая душа — потемки. Просто это осложняло и без того запутанное дело. Мог ли Николас Корвин знать о том, что жена изменяет ему с общим приятелем? Мог. Мог ли он инсценировать кражу «Волчьего сердца», чтобы подставить Кевина Ревенбрандта? Сомнительно — репутационные потери у хранителя, прошляпившего вверенную реликвию таковы, что вряд ли окупятся моральным удовлетворением от свершившейся мести. И это — не говоря о двух смертях сопровождавших исчезновение…

Эва мазнула капитана быстрым взглядом и снова опустила глаза в чашку с чаем. Вервольф на всякий случай тоже заглянул в свою — там в медленном вальсе кружилось несколько чаинок.

— Николас связывался со мной, — неожиданно сообщила мастер.

Капитан поднял голову, внимательно глядя на госпожу старшего эксперта.

— Диана призналась ему. Николас спрашивал, знала ли я… Я ответила, что узнала, как и остальные члены следственной группы, сегодня утром, из розыскных мероприятий. И честно добавила: если бы не признание Дианы, я бы все равно молчала — пока ведется следствие, такие решения остаются за старшим следователем.

Она помолчала и устало добавила:

— Кажется, сегодня я потеряла сразу двоих друзей…

— Троих, — бессердечно указал ей на ошибку в расчетах толстокожий вервольф.

— С Кевином мы никогда и не дружили, — отмахнулась она, как от мухи. — Даже и не приятельствовали, в общем-то.

Мастер внезапно с громким стуком поставила на стол чашку и вспылила.

— Чем он думал? Вот скажите мне, как мужчина — чем он думал?! Я могу понять Диану… Хотя нет, не могу! Но она просто романтическая дура, а Кевин?! Они с Николасом, помимо прочего — партнеры. Николас составил Кевину протекцию в нескольких важных деловых вопросах. Господи, да половиной своего успеха Кевин обязан умению находить общий язык с сильными мира сего, сам по себе он, простите, яйца выеденного не стоит, как делец. И зная это, он все равно ввязывается в связь с женой Николаса Корвина, который, если уж на то пошло, размажет его в пыль!

Она даже на месте усидеть не смогла — и теперь стояла, упираясь тонкими пальцами в стол, серые глаза налились цветом и глубиной, ноздри гневно трепетали, светлые волосы обрамляли яростное лицо...

Капитан смотрел на мастера и вынужден был признать, что гнев ей к лицу куда более, нежели романтическая грусть или же подавленность. А вот такая — она вполне могла бы позировать для картин древних мастеров. В роли какой-нибудь из мстительных богинь.

Поймав капитанский взгляд, мастер вдохнула, выдохнула и села на место. Молча, не спрашивая, долила в капитанскую чашку чая. И только когда он сделал глоток, призналась:

— Больше всего в жизни ненавижу подлость и тупость. А уж когда они сливаются в одно…

Она досадливо поморщилась. Вольфгер счел момент подходящим и задал один из двух заинтересовавших его еще утром вопросов.

— Как вышло, что вы были помолвлены с Кевином Ревенбрандтом?

— А вы откуда зна… — Эва оборвала вопрос, не договорив. — Подслушали?

— Упаси боги, — с каменным лицом соврал Лейт. — Просто двери при частных разговорах нужно плотнее закрывать!

— О да, — согласилась мастер, которую это открытие почему-то развеселило. — Или же не вести их, когда в соседней комнате затаился волк!

— Или так, — с той же каменной невозмутимостью согласился с ней этот самый волк. — Итак, как вышло, что вы были помолвлены с Кевином Ревенбрандтом, но разорвали помолвку, когда это произошло и почему?

— Погодите… Вы что, меня допрашиваете?!

И капитан, уже приготовившийся уворачиваться, если понадобится, от тяжелой сахарницы, тихонько хмыкнул — в голосе мастера, вместо хорошо знакомого всем, хоть немного общавшимся с Элисавифой Алмией, гневного надменного высокомерия и ледяного презрения, плескалось все то же изумление.

— Помилуйте! — вдруг развеселилась мастер. — Это было сто лет назад — нам с Кевином тогда едва исполнилось по восемнадцать, и его родители сочли, что мы будем чудесной парой. Мои же родители не были так однозначны — мама считала, что я достойна чего-то получше, отец отнесся к предложению, в принципе, достаточно благосклонно, но принуждать единственную дочь не собирался. Так что, когда я сказала «нет», все просто пожали друг другу руки и разошлись.

— А почему вы сказали «нет»? — нейтральным тоном, припасенным специально для допросов, задал вопрос капитан.

— Потому что Кевин — слизняк, — фыркнула Алмия. — Это сейчас он заматерел, приобрел внешний лоск и стал похож на мужчину. А тогда… Словом, я не горела желанием связывать свою жизнь со смазливым сопляком!

Капитан согласно хмыкнул и вернулся к своему чаю с чувством, подозрительно похожим на глубокое удовлетворение — все-таки с оценкой этого хлыща он не ошибся!

— А что по поводу наследства? — всё-таки задал он второй из имевшихся к мастеру вопросов. Хотя это уже было, в принципе, неважно…

— А вот это уже вопрос поинтереснее! — оживилась мастер-артефактор. — Капитан, скажите, вы знаете, что у старейших в Лидии семейств приняты особые порядки в воспитании отпрысков?

— Да, — с некоторым трудом припомнил капитан подробности первого вопроса Дианы. — Что-то подобное госпожа Корвин упоминала...

— О, не сомневаюсь! — откликнулась Эва, уже без прежней подавленности, а с прежней здоровой ядовитостью. — У Вардстонов принято не благословлять детей на брак, пока они не получат статус мастера в какой-либо из гильдий. Шантеи с восемнадцати лет отправляют чадо на вольные хлеба с жильем, но без содержания. У Ревенбрандтов нет прямой линии наследования главенства в роду — главой рода становится достойнейший. А у нас, чтобы получить свою долю семейного состояния, необходимо на момент исполнения двадцати пяти лет иметь доход, равный доходу лавочника средней руки. Исполнилось двадцать пять, а дохода нет? Семья тебя, конечно, не бросит, но на долю и наследство уже можно не рассчитывать. Как вам?